Две секунды после - Ксения Ладунка
Черная матовая Ламборгини, с ярко-желтыми полосами, тянущимися вдоль обвеса и дверей. Я замедляю шаг. Рядом с машиной стоит высокий черноволосый человек. Перед глазами проносятся картинки: Том дает мне ключи от этой машины; я катаюсь на ней со Стейси и Алисой; я забираю эту машину у Стейси после того, как меня избила мать.
Хочу развернуться и пойти в другую сторону, но человек замечает меня.
Том. Это гребаный Том.
Он замирает, будто от нерешительности, а мои ноги становятся такими тяжелыми, что я едва могу их переставлять.
— Белинда… — окликает он меня.
Я зажмуриваюсь и, игнорируя его, прохожу мимо. Подбежав, Том берет меня за локоть и разворачивает к себе.
— Белинда, стой.
— Черт, да что тебе надо?! — взрываюсь я.
— Я должен объясниться, давай поговорим!
— Можешь не тратить время, мне все равно.
Освободившись от его хватки, я продолжаю путь, но он преследует меня.
— Белинда, я не уйду, пока ты меня не выслушаешь. Я не оставлю все так, я…
— Не оставишь все как?! — Я резко останавливаюсь и начинаю напирать на него. — Так, как ты дважды предал меня?!
Он мотает головой, будто не хочет верить в то, что слышит.
— Белинда, ты неправильно поняла, я не выбирал между тобой и работой, я…
— Шлюху в твоей кровати я тоже неправильно поняла?! — перебиваю я.
Том молчит. А что он может сказать? Ничего. Злостно выдохнув, я снова срываюсь с места.
— Послушай, пойми… Я не хотел… Я не знаю, как это произошло. Столько всего навалилось, я напился и совершенно не помню, что было в тот вечер…
— Это просто жалко, Том.
— Но это правда! Я никогда бы не поступил так, если бы…
Он не договаривает, видимо, понимая, как глупо это звучит. Стиснув зубы, я продолжаю двигаться к церкви.
— Белинда, у меня проблемы с алкоголем. Если я начинаю пить, я не могу остановиться, хотя не должен до такого доводить, я…
— Я рада, что ты это признаешь, но мне все равно, Том, правда. Меня это больше не касается.
Опередив, он встает передо мной, преграждая путь. Кладет руки мне на плечи, отчаянно пытаясь достучаться до меня.
— Белинда, я люблю тебя. Не понимаю, как мог допустить то, что произошло… Я никогда не прощу себя за это, но сделаю все что угодно, чтобы ты меня простила. Пожалуйста, Белинда, позволь мне исправить свою ошибку.
Убрав руки с плеч, я огибаю его и ныряю в ворота церкви. Быстро прохожу парк и забегаю на крыльцо. У самой двери Том снова ловит меня за руку.
— Белинда, я не остановлюсь. Что бы ты ни говорила, я не оставлю попыток добиться тебя и вымолить прощение…
Я смотрю ему прямо в глаза, пытаясь без слов дать понять, как я его ненавижу. Дверь вдруг открывается, и изнутри показывается темнокожая голова Адио.
— Я прошу прощения, а вы кто? — Прищурившись, он смотрит на Тома. Медленно переведя на Адио взгляд, Том будто не осознает, что от него хотят. Адио добавляет:
— Тут частная территория, посторонним вход запрещен.
Он обнимает меня за плечи, отстраняя от Тома, и мягко заводит внутрь.
— До свидания, — бросает он на прощание и закрывает дверь.
Почувствовав церковную прохладу и свободу, я облегченно вздыхаю.
— Ты как? — озабоченно спрашивает Адио.
— Нормально.
— Это он, да?
— Да.
Больше Адио ничего не спрашивает. Провожает меня в комнату, где проходят встречи, и усаживает на стул в круг. Все уже на месте, и мы начинаем.
* * *
Все собрание проходит мимо меня. Я не могу отвлечься от мыслей о Томе, как бы я ни старалась. Появившись, он поднял во мне чувства, которые я старательно отодвигала на край сознания. Злость, ревность, несправедливость, обида, боль. Я ведь, правда, любила его. Как он мог так со мной поступить? Как мог отказаться от меня? Променять на кого-то другого…
— Белинда, ты поняла, о чем я говорил? — спрашивает Адио, заставляя вздрогнуть и вынырнуть из своих мыслей во внешний мир.
— Эм, я… Не слушала, извини.
— Белинда, скажи, есть ли у тебя травмирующие воспоминания? Моменты, в которые тебе было тяжело и к которым не хочется возвращаться?
— Да. — Я пожимаю плечами. — Конечно. Много.
— На самом деле, воспоминание — довольно нестабильная вещь. В момент погружения оно становится хрупким и каждый раз немного меняется. Знаете, говорят, что все люди запоминают одну и ту же ситуацию по-разному. Это правда. В основном, из-за особенностей нашего мозга.
Адио говорит для всех, но смотрит на меня, видимо, чтобы я снова не потеряла суть рассказа.
— Основа нашей следующей терапии заключается в том, чтобы вернуть вас в травмирующее воспоминание в спокойной обстановке и переписать его так, чтобы оно стало для вас безопасным. Это позволит вам избавиться от триггеров и неосознанных реакций в похожих ситуациях.
Облизнув губы, я опускаю взгляд.
— Кто хочет попробовать?
Одна из девушек вызывается первой. Я думаю: в какое воспоминание вернулась бы я? В то, где мать бьет меня ремнем по лицу, или в то, где я нахожу Тома со шлюхой в кровати? Наверное, я неправильно понимаю суть этого способа, иначе таких воспоминаний у меня настолько много, что придется исправлять их годами.
Когда встреча заканчивается, я дожидаюсь, пока все уйдут, и ловлю Адио на выходе.
— Адио, ты можешь выйти и посмотреть, нет ли Тома на улице.
Он хмурится.
— Он тебя преследует?
— Нет. Не знаю… Я боюсь, что он не ушел и караулит меня.
— Хорошо, — без колебаний соглашается он и выходит на улицу.
Слегка выглянув из-за двери, я осматриваю двор и вижу Тома на лавочке перед могилами священников. Через несколько секунд рядом с ним появляется Адио и начинает разговор. Минут пять они беседуют, а после Том встает и уходит, Адио перед этим слегка хлопает его по плечу. Проследив, что Том ушел, он возвращается и говорит, что я могу идти.
— Что ты ему сказал?
— Ничего особенного. Просто поговорил как мужчина с мужчиной.
Закусив губу, я киваю, потом благодарю его и выхожу на улицу. Все еще боюсь, что Том может оказаться где-то за поворотом, но так и не встречаю его, в одиночестве добираясь до дома.
* * *
И все же Том не обманывает — он не оставляет попыток докопаться до меня. На следующее утро снова дежурит у моего дома и медленно едет за мной по пятам на своей Ламборгини, пока
