Кэтрин Харви - Бабочка
И тут она поняла: Господь не хотел, чтобы она оставалась шлюхой.
Кармелита Санчес привыкла вставать на колени. Она делала это в грязных гостиничных номерах с безымянными клиентами, она вставала на колени, когда по воскресеньям молилась в церкви. Но она впервые опустилась на колени на линолеум ночного клуба.
Дневной портье в отеле тихо плакал, закрыв лицо руками. Два старика застыли на диване, невидящими глазами глядя прямо перед собой. Беверли Хайленд замерла посреди холла, вслушиваясь в знакомый голос, раздававшийся из радиоприемника.
Он был здесь, в Далласе. Всего лишь в нескольких милях от нее.
Как и все в Америке, Беверли ощущала на себе влияние проникновенных молитв Дэнни Маккея. Но на Беверли они действовали несколько иначе, чем на остальных.
Ее тело было как натянутая струна. Она слегка дрожала.
Он в самом деле находился здесь.
Ей стоило лишь завести машину и…
Но она не двинулась с места. Дэнни пригвоздил ее. Он призывал ее отказаться от грешной и развратной жизни. Возлюбить Иисуса Христа. Принести жертвы ради Джона Фицтжеральда Кеннеди. Подумать только, он просил ее вернуться на праведный путь ради президента! Но Беверли слышала в голосе Дэнни Маккея что и много лет назад, — власть.
Она окончательно уверовала в то, что он выполнит свое обещание и станет большим человеком.
Он предсказал это девять лет назад, когда вышвырнул ее из машины. И вот теперь он использует людей, идет по головам в маниакальном стремлении забраться наверх. Даже умирающий президент был для него всего лишь ступенькой.
Она продолжала стоять посредине убогого холла, на улице гудели автомобили, тихо всхлипывал портье, а Дэнни Маккей вещал по радио. Беверли вдруг захотелось, чтобы он стал кем-то очень значительным.
Потому что когда-нибудь он упадет, и она поможет этому. Ей хотелось, чтобы он упал с самой большой высоты. Не важно, сколько это займет времени, она подождет. Когда придет время, она вернется к Дэнни Маккею и столкнет его в пропасть.
— Рэчел, — неуверенно позвал ее кто-то.
Она обернулась. В дверях стояла Кармелита с саквояжем в руках.
— Рэчел, — произнесла она, — я еду с тобой.
МАРТ
Она наслаждалась ванной. Пульсирующие струи горячей воды массировали каждый сантиметр ее тела. Она нежилась в ласковой, теплой, ароматной воде. Воздух пах жасмином, гарденией и лавандой. В углу комнаты был маленький уголок живой природы, и пар оседал на листьях растений. Она лениво протянула руку, и взяла хрустальный бокал и пригубила охлажденного белого вина. Затем она наклонила бокал, и несколько капель упали на грудь. Прикосновение чего-то холодного после жары возбуждало.
Она закрыла глаза и откинула голову на черный мрамор. Наполненная водой ванна была огромна: она могла бы там плавать. Вокруг в малахитовых ящиках стояли тропические растения. Весь пол покрывал пушистый ковер. Сервировочный столик был уставлен угощениями: французскими сырами, хрустящим хлебом, шоколадными трюфелями и всевозможными фруктами. Стоял даже серебряный кофейник, хранивший тепло сваренного по-венски кофе, аромат которого чуть-чуть чувствовался в душном воздухе.
Ощутив легкий ветерок на обнаженных плечах, она открыла глаза. Он стоял в дверях и улыбался. Он вошел без единого звука. Красивый молодой человек с мускулистым телом и длинными светлыми волосами. Белый теннисный костюм, тело покрыто капельками пота. Он похож на чемпиона Уимблдона, — подумала она. Он раздевался медленно, как бы дразня ее. Сначала снял рубашку через голову, продемонстрировав великолепный торс. Потом носки и туфли. Наконец, шорты. Он был само совершенство.
Он неторопливо спускался по ступенькам в ванну. Она следила за каждым его движением. Он вошел в горячую воду, встал между ее ног и посмотрел на нее сверху вниз. В глазах, в тонкой линии рта играло самодовольство и тщеславие. У нее перехватило дыхание.
Он встал на колени и, наклонившись, поцеловал ее. Она растаяла от этого поцелуя.
Они долго целовались, обнявшись и плавая в ароматной воде, выплескивая ее на пушистый ковер. Он опять встал. Она стала гладить его. Она видела, как сильно он возбужден. Презерватив лежал тут же, рядом с ванной. Ей нравилось самой надевать его.
Дверь в ванную опять тихо отворилась. Мужчина, который вошел на этот раз, был темнокожим, почти черным. Она ласкала теннисиста и наблюдала, как раздевается второй партнер.
Он вошел в огромную ванну, сел сзади, обняв ее ногами и лаская ей грудь, а светловолосый в это время занимался с ней любовью.
Она вновь закрыла глаза, чтобы насладиться происходящим.
Потом они вышли из ванной, сели на ковер, и два красавца угощали ее изысканной пищей.
Потом они опять занимались с ней любовью по очереди. В конце концов она произнесла первое слово за три часа их свидания: — Достаточно…
Голливуд, 1969 год
Больше всего на свете Энн Гастингз хотелось с кем-нибудь переспать. По ее мнению, было ужасно сохранять невинность в тридцать один год. Особенно в наше время! Она припарковала свой мустанг в специально отведенном месте позади ресторана Королевские гамбургеры Тони. Эдди сохранил прежнее название из сентиментальных соображений. Все это время Энн думала о девушках, в изобилии встретившихся ей на Хайленд-авеню. В вышитых джинсах, босые, с длинными волосами, голосующие на дороге. Наверняка нет отбоя от желающих подвезти!
Иногда новое время озадачивало Энн. У нее возникало чувство, будто много лет назад она заснула и только теперь проснулась, чужая в чужой стране. Вокруг нее вертелась череда революций: расовая, антивоенная, культурная, сексуальная.
Проблемы секса чрезвычайно ее занимали.
Интересно, как мне об этом не думать, — спрашивала она себя, входя с заднего входа в ресторан. — Сейчас такие откровенные фильмы, по телевидению показывают, как совсем молоденькие парни и девушки занимаются любовью прямо на газонах. Женщины принимают противозачаточные таблетки, наконец-то им позволено проявлять инициативу в сексе. На дворе век свободной любви. Господи, да все этим занимаются!
Хотя может быть и не все, — с грустью подумала Энн, тихо входя в офис и закрывая за собой дверь. Беверли сидела за столом и просматривала утреннюю почту. Кармен сидела за другим столом, пальцы ее летали над арифмометром.
Их, кажется, сексуальная революция не коснулась.
Сколько лет Энн знает Беверли Хайленд? Десять, посчитала она. В 1959 году они вместе жили в том старом доме на Чероки.
Но хотя все эти десять лет они проработали бок о бок у Эдди, Беверли продолжала оставаться для Энн загадкой.
Поразительно, Беверли Хайленд жила одиноко, без мужчины, и была при этом бесспорно красива. Причем она была не только ослепительно красива, но и обаятельна. Беверли всегда умела держаться, разговаривать, манерой одеваться лишь подчеркивая свои достоинства.
К тому же Беверли была состоятельна. Не в полном смысле слова богата, но она с умом вложила деньги и владела несколькими кафе в компании Королевские гамбургеры. Она, пожалуй, относилась к числу наиболее желанных и достойных представительниц прекрасного пола в Лос-Анджелесе и, тем не менее, не обращала внимания на мужчин. За десять лет она не пережила ни одного серьезного романа, даже не встречалась время от времени с кем-нибудь. Энн пришла к выводу, что Беверли посвятила свою жизнь работе. Собственно говоря, все дела были сосредоточены в руках Беверли, а Эдди и Лаверна совершенно прекратили заниматься бизнесом.
Но почему, — задавалась вопросом Энн, — Беверли упорно избегала мужчин?
И потом эта Кармен Санчес, бухгалтер компании. Кармен появилась в ресторане шесть лет назад. Тогда Энн подумала, что нашла ответ на свой вопрос. Беверли, должно быть, предпочитает женщин. Но вскоре у Кармен появился живот, а когда она рожала, то вспоминала мужчину по имени Мануэль.
За пять лет, что прошли с рождения Розы, Кармен не изменила холостяцкому образу жизни. Она тоже вроде бы не хотела иметь ничего общего с мужчинами.
По крайней мере уж Кармен-то знала мужчину хоть раз! — думала Энн. В отношении скрытной Беверли Энн не испытывала такой уверенности. Неужели Беверли в отношении секса так же невинна, как и она, Энн?
— А где Дэбби? — спросила Энн, бросив свою сумочку на стол и устроившись на уютном диванчике.
— Она уволилась, — ответила Беверли, не отрывая глаз от почты, которую перебирала.
Энн протяжно вздохнула. Эта не последняя.
— А куда она отправилась? В Сан-Франциско? — Именно туда устремились две предыдущие секретарши Беверли.
— Не знаю. Она пришла сегодня утром и заявила, что больше не Дэбби Шварц. Теперь ее зовут Нарцисс, и она собирается на поиски своей кармы.
Энн только головой покачала.
