Чужой ребенок (СИ) - Зайцева Мария
— Ох… Долгая история, на самом деле… — Лялька смущается и краснеет, да так завлекательно, нежно-нежно, розовеет щеками, прозрачными мочками ушек, шеей. Чудо какое-то карамельное, а не девочка. Вспоминаю тяжелые, внимательные взгляды Ара на нее и вполне понимаю, отчего его так сильно ведет. Была бы я мужиком, тоже повелась бы.
— Мы не торопимся, — поддерживаю я ее желание говорить, — времени много… Судя по всему…
— Ох, как страшно… — шепчет Ляля, наклоняясь ко мне и тревожно блестя рыжими глазами, — так страшно… Я только-только успокаиваться стала, понимаешь…
— Что-то неприятное было?
— Да как тебе сказать… — вздыхает она, — наверно, для кого-то и нет, но я… Ох, не знаю даже… Я просто не уверена, что можно говорить, понимаешь? Это касается и Артура в том числе… Он может не одобрить…
— Скажи то, что считаешь нужным. Если хочешь, конечно…
— А ты тогда про Хазара… — хитро щурится она в ответ.
— Вот это затруднительно… — честно признаюсь я.
Ляля неожиданно смеется, переливчато и мягко, потом смущается, прикрыв рот ладошкой:
— Прости… Но с Хазаром всегда так, мне кажется… Трудно.
— Не могу не согласиться, — смеюсь я в ответ.
— Лялька, пошли нырять! — зовет из бассейна Ванька, но Ляля торопливо мотает головой.
— Нет, ну что ты! Я без купальника! И вообще… Это неприлично, в чужом доме…
— Да тут же никого нет! Только я! Давай так!
Ванька брызгает в нас водой, хохочет, и я завидую его простому детскому счастью. Так легко он позабыл, запрятал куда-то вглубь головы страшные слова Ара про войну. Вроде, вот только-только переживал, хмурился, но тут бассейн, солнце, вода… И все проблемы улетели прочь.
Хорошо быть маленьким и веселым!
Мы урезониваем расшалившегося Ваньку и продолжаем разговор. Уже про то, что услышали от Ара только что.
— Я не знаю, о чем он, Ань, — признается Ляля, — он же не говорит… Он со мной не особо разговаривает… Считает, что я маленькая для этого. И вообще…
Я хмурюсь, внимательно осматривая Ляльку. Смущенную, потупившуюся, красную.
— Ты хочешь сказать, что вы… Не вместе?
Мне сложно нормально сформулировать вопрос, потому что… Ну, это же ребенок практически. Как у нее такое спрашивать? Даже если Ар с ней спит.
— Я… Не знаю… — шепчет едва слышно Ляля, еще сильнее краснея и отворачиваясь, — я не могу о таком…
— Но… — я беру паузу на построение фразы в голове и обдумывание, надо ли мне вообще это сейчас выяснять. Учитывая ситуацию. Хотя, с другой стороны, Ляля знает Хазарова явно дольше, чем я, и, возможно, владеет информацией по сегодняшней ситуации… Пусть и неполной. Я-то вообще никакой не владею, чемодан без ручки, блин.
— Я… Не могу… — шепчет Ляля торопливо, оглядываясь на плавающего Ваньку, — тут ребенок… И мне… Неловко…
— А с Хазаровым давно знакома? — решаю я отпустить ситуацию. В конце концов, не мое это дело. Ляля совершеннолетняя, Ар, на первый взгляд, вполне адекватный, вряд ли что-то он делает такое, что ей не по нраву. А вот воспользоваться ее растерянностью в своих интересах считаю возможным.
— Нет, — с облегчением охотно отвечает Ляля, и я поздравляю себя с небольшой психологической победой. Сумела отвлечь внимание и разговорить! — Полгода примерно… Он… Ар сказал, что он его давний друг… Он за нами приехал с Казимиром…
— Куда?
— В Кольск…
Я припоминаю, где это, и, видно, муки памяти отражаются на лице, потому что Ляля говорит:
— Это за двести километров отсюда… Неподалеку от Татарстана.
— А что там Ар делал? — удивленно спрашиваю я.
— Работал… — пожимает плечами Ляля.
— Кем?
— Дворником…
— Чего? Каким еще дворником? — я в шоке раскрываю рот, пытаясь представить высоченного, широкоплечего, тяжелого, как медведь, невероятно привлекательного Ара в роли дворника… И не могу. Не совпадает картинка со словами. Да и вообще… Какой дворник? С такими друзьями и таким очевидным бизнес-уклоном? Что-то путает Ляля…
Видно, мое удивление слишком явное и внезапное, потому что Ляля неожиданно настораживается, распахивает шире свои невероятные глаза, складывает розовые губки буквой О:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})— Ох… Я разболталась… Ар будет недоволен… Я пойду…
— Подожди! Ляля… Послушай…
Но она уже выбирается из шезлонга, поправляет длинное платье и торопливо бежит в сторону дома.
Я только и могу, что ей вслед смотреть и думать над очередной загадкой, которую задает мне эта несуразная компания.
Хазаров — один из самых тяжелых и опасных людей, да что там, самый опасный человек, которого я когда-либо встречала… Его друзья на этом мрачном фоне, конечно, слегка бледнеют, но я отдаю себе отчет, что по отдельности они очень даже серьезные мужики. Что Каз, с его бешено-безумным нравом и привычкой постоянно проверять границы дозволенного, что Ар, внешне спокойный и тяжеловесный, улыбчивый и кажущийся самым легким по характеру из компании… Но я никогда не забуду, с какой несокрушимой готовностью шел он вчера вечером в сторону превосходящих сил противника, прекрасно зная, что могут убить… Дворник он… Ну как же! Смешно. Наверно, Ляля по своей наивности что-то путает… Или в этом городке, как его там… Кольске? Да, Кольске, он был совсем не дворником… И вообще… Какой дворник, когда у него такие друзья? Я почему-то думала, что они с малых лет вместе, рядом. Каз же говорил, что с детдома вместе… Врал? Или нет?
В следующее мгновение все мои мысли пропадают, потому что Ванька подкарауливает и окатывает меня водой из бассейна.
— Ах, ты, засранец! — смеюсь я и принимаюсь, чуть перегнувшись, брызгать в ответ.
Ванька счастливо визжит и усиливает напор.
В итоге, через десять минут я иду в дом полностью мокрая, прикидывая, во что переодеться, кроме банного халата и тех здоровенных футболки со штанами, в которых приехала сюда сегодня утром.
На часах полдень, время тянется, словно резиновое.
На самой границе гостиной торможу со всего размаху, словно в стекло вписываюсь, потому что натыкаюсь на Ара и Лялю.
Нет, ничего особенного они не делают, вообще. Ар по-прежнему полулежит на диване, а Ляля сидит перед ним и перебинтовывает раненую руку. Я до этого, когда увидела состояние Ара, не стала предлагать свои услуги медика, просто никто не просил, а я не навязывалась, только оценила профессиональную перевязку и поняла, что без квалифицированного медика тут не обошлось. И вот теперь Ляля, судя по всему, делает перевязку.
Она сидит перед низким диваном на коленях, аккуратно перебинтовывает руку, а Ар смотрит. Просто смотрит неотрывно на склоненную перед ним макушку, и глаза у него темные-темные. А затем проводит пальцами здоровой руки по скуле девушки и приподнимает за подбородок… И такое невыразимо собственническое это движение, и лицо Ара, жадно изучающего лицо Ляли настолько жесткое…
Я буквально одним взглядом окидываю открывшуюся картину: чуть наклонившегося вперед Ара, будто намеревающегося поцеловать Лялю, ее позу покорной готовности, изящно изогнутую поясницу, пальцы на остреньком подбородке, тяжелый, жадный взгляд лежащего на диване мужчины…
И таким жаром обдает, что задыхаюсь.
Словно не небольшую и вполне невинную сцену увидела, а за разнузданным сексом их застала!
Резко разворачиваюсь и бегу прочь, в обход дома, чтоб зайти через парадную дверь и не тревожить больше двоих, поглощенных только друг другом.
В голове — бесконечное удивление и легкая оторопь. Потому что не думала, что Ар может быть настолько… темным. А Ляля настолько радостно покорной… Они определенно нашли друг друга, но больше раздумывать на тему их отношений я не собираюсь.
Оказываюсь в комнате, сажусь без сил на кровать, провожу ладонью по мокрым волосам.
Уф… Это было горячо… И стыдновато, словно реально за чужим сексом подсмотрела…
Душ и все-таки банный халат немного скрашивают эмоции, а затем я долго ищу, что бы надеть, вполголоса матеря себя, Хазарова и саму глупую ситуацию, из-за которой у меня даже трусов нет. Те, едиственные, что были на мне, когда Хазаров привез в сюда, пали смертью храбрых сегодня ночью в неизвестном доме… И никакой возможности что-то достать! Дом полностью мужской, ни одной женской вещи тут нет! И, конечно, в свете творящегося безумия, просить кого-либо, чтоб съездили и купили, глупо. У мужиков война, я тут с трусами своими…