7 причин сожалеть - Дарья Тоин
Смотрю на этого мальчика, что дорог сердцу, пытаясь вдохнуть спокойнее и наконец говорю.
— Никит, всё же в порядке?
Тот наконец моргает, словно вырвавшись из бетонной монолитной стены, выдыхает и говорит.
— Да, Свет.
— Ты просто немного испугался. — И дополняю. — Это нормально.
Поднимает голову ко мне, выискивая тень лжи, только встречает лишь улыбку.
Наконец кивает, будто завершив проверку, и просто идет дальше, словно ничего сейчас не случилось. Боже, какой он все же... сильный.
Его даже приходится догонять, услышав впереди возглас какой-то девушки.
— Ой, Никита Артёмович!
Прохожу мимо дверей с обозначением разных отделов. Вхожу в просторный кабинет, видимо служащий здесь секретариатом, вижу Никиту и улыбчивую девушку, судя по всему — секретаршу.
— О, это Вы мне звонили, наверное?
Никита кивает, уплетая виноград из пиалы на столе.
— Звонила? — Секретарь сводит рисованные бровки. Нет, все же Нина совершенно иная, хоть и типаж похож.
— Да, по поводу Нели и встречи с Артемом... Игнатьевичем несколько недель назад.
— Ааа, так Вы Светлана?
Киваю, удивившись, что та помнит мое имя.
— Артем Игнатьевич передал, чтобы Вы к нему сразу зашли. — Снова улыбается и ныряет в монитор.
Никита отрывается от винограда, нахватав полный рот и мчит к двери с надписью "Генеральный директор". Иду следом, чувствуя себя немного нелепо.
Хотя... нет, не "немного". Очень-таки "много", ибо помимо Артёма в кабинете сейчас еще один мужчина, обернувшийся и поздоровавшийся с Никитой.
А я хотела сказать "Поехали?", почти прямо как Гагарин. Только неизвестный мне блондин вдруг встает из-за стола, перестав меня разглядывать своими голубыми очами и говорит.
— Андрей, рад познакомиться.
Киваю, ответив.
— Светлана. Взаимно.
Тот вдруг улыбается и быстро ретируется к выходу. Да так оперативно, что Никита даже не успел сесть на диван. Артем вдруг возвращает внимание на себя.
— Свет, подождите меня немного. Никит, покажи ей конференц.зал., окей?
Его сын слегка возмущается и спешит за дверь, крикнув следовать за ним. Почти решаю уйти, но вовремя вспоминаю.
— Тем, есть ножницы?
— Ножницы? — Встает со своего громадного кресла, поправляет пиджак и вдруг идет на меня.
— Да. — Зачем-то непроизвольно шагнула назад, когда тот оказался чуть ли не у носа.
Ухмыльнулся и в следующий миг шагнул на меня. И вот я уже почувствовала спиной стену, зажмурившись и прикусив губу.
— Эй, глупая моя, не то спасаешь.
И пока открываю глаза в возмущении, скользнул губами к сонной артерии, сплетая руки за моей спиной и притягивая мой торс к его.
Мне почему-то хочется смеяться от ощущения вседозволенности, проникая пальцами в его темнейшие пряди, прекрасно понимая, что следы после него сегодня точно ничем не прикрыть.
— Ты обнаглел, Тем! — Взвизгнула, пытаясь оттянуть его от своей кожи.
Оторвался на миг, перестав кусаться и прошептав даже не извинение:
— Ты...моя...аппетитная. — Словно факт констатировал, паразит.
И все же... мурашками пробрало. Я не помню таких ощущений... здесь стоило бы добавить "ни с кем больше", но для меня это и так очевидно.
Он смотрит в глаза своими темнейшими, едва улыбается, словно собираясь снова напасть, а я впервые не хочу отпускать кого-то и не хочу прекращать чувствовать... Только дверь открывается быстрее, чем мы осознаем нашу нелепость.
— Свет, ну, ты где там!?
Никита замирает, влетев в кабинет. За ним захлопывается дверь, и мне хочется провалиться сквозь землю.
— Никит. — Обрывает всеобщее молчание Артем, не отпуская меня из своих рук. — Запомни, пожалуйста.
Я краснею, стесняясь повернуть голову к его сыну.
— Я сейчас обнимаю Свету потому...
— Потому что любишь её? — Никита обрывает так лихо, словно сказал что-то элементарное.
— Да. — И от этого ответа ухает сердце.
— Так это понятно. — Выдает мальчуган. — Только давайте уже побыстрее наобнимайтесь там, а то мне скучно.
И пока Артем растерялся, вскинув свою красивую бровь, быстро отталкиваю его и вылетаю к Никите. Кладу тому руки на плечи, разворачивая к двери.
— Тём, только ножницы дай нам, ага?
Вылетаю из его кабинета. Бесстрашная... совершенно бесстрашная женщина.
Никита хитро улыбается, раз от разу поглядывая снизу вверх. Но все же ничего не говорит. Просто тащит меня чуть ли не к выходу и открывает дверь в одну из комнат... поправочка, кабинетов.
Подводит к огромному столу, кивает на плазму на выбеленной стене и говорит:
— Будешь мультики смотреть? Тут еще дядя Андрей приставку мне оставлял... но ты, наверное, не умеешь.
Подтверждаю.
— Не умею, Никит.
Садится за стол, опуская голову чуть ли не на столешницу, вздохнув.
— Тогда мультики? Пульт там.
Специально сажусь напротив, улыбнувшись.
— А если не мультики?
— Не, — Выдает Никита видавшим многое голосом. — Папа говорит, что тут настроен только этот канал.
— А если не телевизор?
И в черных глазах сверкнули искры.
— А что? — Даже приподнял голову, давая мне шанс.
— Оберег.
— Оберег? — Удивленно переспрашивает, слегка разочаровавшись.
— Ага.
— А это что такое?
— Ну, это такая защитная штука, отгоняющая от тебя всё-всё самое плохое.
Сыграл бровью, точь-в-точь как его папаша.
— Да ну, фигня какая-то!
Вот же дети пошли... Прищурилась, не собираясь сдаваться.
— А мне вот он жизненно необходим.
Никита прищурился в ответ.
— Тебе? Прямо жизненно?
Кивнула. Недоверчиво прошептал:
— И кого же ты будешь отгонять?
Ммм... хлопнула в ладоши.
— Твоего папу. — И пока хохочет, сдвигаю прядь волос, прекрасно зная, что Никитка и так видел след. Но лучше уж я объясню. — Видишь, как кусается? Ужас же!
Моё яркое солнце успокаивается только, когда Тёмина секретарша приносит ножницы и какие-то аппетитные печеньки.
— Это с кухни, у них тут много всего есть, хочешь?
Отрицательно мотаю головой, уже вытягивая из сумки альбомные листы, немного помявшиеся, и фломастеры, что по заверению учительницы Изобразительного Искусства еще должны писать.
Ну, да, вроде пишут. Протягиваю... сыну... нет, отгоняю мысль, так нельзя... Никите всё необходимое и вкратце объясняю суть.
— Ты можешь нарисовать сам любой предмет. Будь то часы, какая-то игрушка или даже маска.
Кивает, уже что-то придумав.
— А потом мы с тобой нашепчем специальное заклинание и завершим ритуал.
Заинтересовался, даже взяв черный фломастер. Сама же взяла голубой, улыбнувшись тому, как этот ребенок погрузился в задание, рисуя
