Тургеневская барышня бальзаковского возраста - Юлия Еленина
Но мое желание сбежать никуда не делось, хоть мне уже и не восемнадцать. Только при этом где-то пробивалось ростками понимание, что проблему нужно решать, а не бежать от нее. До полноценного растения там еще было далеко, но все же хоть какое-то начало.
– Делать-то что? – спросила я, но скорее у самой себя.
Как вариант, конечно, сделать вид, что ничего нет и не было. И насколько меня хватит в такой атмосфере?
Больничный? Отпуск? Запой с дядей Колей?
В принципе, мне любой вариант подходит.
– Ты?.. – повернулась я к Грише.
– Нет, – покачал он головой. – Извини.
Я понимаю, почему он не поговорил с Германом. Если учесть, что, вероятнее всего, именно он рассказал новую сплетню, то ничего удивительного.
– Ничего, – улыбнулась я.
– Можешь оставить нас? – вдруг спросил Сергей.
Я даже не сразу поняла, кому адресован этот вопрос, но потом Гриша посмотрел на меня, подняв брови. Как будто спрашивал. Кивнув в ответ, я провела по его щеке двумя пальцами и неожиданно даже для самой себя прильнула к губам в легком поцелуе.
Даже если кто увидит – терять мне уже нечего. А сейчас это было необходимо. Мне нужна была его защита, мне до боли нужны были его прикосновения, я хотела, чтобы он не отпускал меня.
Но Гриша ушел, бросив:
– Жду в машине.
Нет, это не было то чувство, как будто тебя бросили и предали. Он дал мне выбор. И я его приняла, как оказалось, уже давно. Лет десять назад. Но мне надо было романтично страдать, вздыхать и заниматься самобичеванием.
Проводив Гришу взглядом, я повернулась к Сергею и спросила:
– Что?
– Лола, я любил тебя.
– Это глагол прошедшего времени, – пояснила я.
– Понимаешь, – Сергей поморщился, отвернулся, почесав бровь, и продолжил: – Я действительно любил тебя. Ты была чем-то таким светлым и непорочным, как олицетворение всего, чего не было во мне…
– Да ты стал поэтом, – заметила я, но без особой иронии.
Я понимала, о чем он говорил сейчас. И да, мне это было приятно.
– Лола, – Сергей положил свою ладонь на мою, и я подняла на него глаза, – но сейчас я не учел, что мы стали другими. Где-то в нас еще живут те люди, которых мы любили друг в друге много лет назад.
– Живут, конечно, – перебила я. – Это останется с нами. Навсегда останется…
– Но ты любишь сейчас его. Мне, наверное, воздалось по заслугам. Я забрал женщину у него, теперь он забирает у меня.
– Ты не забирал. Она сама выбрала тебя. Она любила тебя.
– Я тоже ее любил.
Эти слова заставили меня расплакаться. Не думаю, что вечный весельчак и балагур Сергей когда-нибудь кому-нибудь так открывался. За всей его напускной веселостью, за всеми шутками была душа. И душа потерянная, так и не нашедшая себя.
Да, я любила его. А сейчас еще больше люблю, но только по-человечески.
– Сергей…
– Да, все, что я делал, было глупо, отчасти по-ребячески. Но, может, во мне и остался тот самый парень, которого ты полюбила, поэтому я и хотел тебе показаться таким же снова. Но мы уже другие… А его жена была по-настоящему хорошим человеком. И да, мне тоже было больно с ней расставаться. Но опыт с тобой, точнее твой со мной, заставил понять, что штамп в паспорте и кольцо на пальце может быть принципом. Я жил со своей первой женой странной семейной жизнью, – Сергей горько усмехнулся и потер ладонями лицо. – Но она считала иначе. Глупый тандем, конечно. Я восемнадцатилетний мальчик на байке, а она двадцативосьмилетняя леди в костюме за штуку баксов. Это была не любовь, а бизнес-план.
Я отчасти себя почувствовала виноватой в смерти Гришиной жены. Если бы не я, у Сергея не было бы этих принципов. Возможно, все бы были сейчас живы и даже по-своему счастливы…
ГЛАВА 37
Гриша ждал меня, расхаживая под табличкой «Место для курения» с сигаретой в руках. Он даже не заметил моего приближения. Затушил окурок и тут же прикурил снова.
Я постояла недолго, глядя на Гришу, а потом подошла и забрала сигарету. Сделав затяжку, подняла глаза и улыбнулась.
Надо же как-то разрядить обстановку все-таки!
– Ты чего? – спросил тихо Гриша, увидев мои заплаканные глаза.
– Все хорошо. Все просто отлично, – улыбнулась я.
– Поехали.
– Куда?
– Ко мне.
– В смысле? – не поняла я. – А как же Герман?
– Вместе с ним поговорим.
– Нет, – покачала я головой. – Только после того, как все уляжется. Он не поймет, не примет сейчас.
Я повторяюсь. И сама понимаю это. Но сейчас мне так страшно, как не было ни на первом экзамене, который сдавала, ни на первом уроке, который проводила.
Тут к нам подошел Сергей, снова нацепив свою фирменную улыбку. Да, от того человека, который открывал мне душу всего десять минут назад, не осталось и следа. Каждый защищается по-своему. Я не расскажу Грише о том разговоре, который состоялся у нас с Сергеем. Это был момент откровения, чего-то глубоко интимного. Но прошлое осталось в прошлом. Гриша сам так говорил, ну, или как-то похоже.
– Счастливо, – подмигнул Сергей. – Надеюсь, мы разберемся с ситуацией. Глупо все вышло.
– Странно, что ты еще не повернул все в свою пользу, – заметил Гриша.
– Желание должно быть обоюдным.
Сергей не дождался никаких комментариев от нас и сел в машину. Я проводила взглядом автомобиль, а потом повернулась к Грише и спросила:
– До города подвезешь? А там я на общественном доеду.
– Прекрати, – ответил он, поморщившись. – Я отвезу тебя домой.
И тут снова мысль: а если нас кто-то увидит? Еще не знаю, что меня ждет в понедельник в школе, а уже сидя в машине, понимаю, что подписываюсь непонятно на что.
Только ехали мы отнюдь не в сторону города, а в противоположную.
– Куда мы едем? – спросила я.
– Ну я же не сказал, что отвезу тебя домой прямо сейчас. У меня есть дача, вернее, у моих родителей, но после смерти отца мама туда не ездит. Я, конечно, там с осени не был, но сосед присматривает за домом. Дров у него одолжим, потому что протопить надо. Все-таки еще не лето. А по ночам до минуса доходит.
– Но… – попыталась возразить я.
– Лола, давай без «но».
– Давай, – согласилась в итоге.
По крайней мере, у нас будет этот день. Надеюсь, и не последний. Но после разговора с Сергеем я поняла, что готова бороться… Бороться
