Лев Кассиль - Дядя Коля, мухолов

Лев Абрамович Кассиль

Дядя Коля, мухолов

Глаза на затылке

— Так-то вот лучше, — сказал он, когда сдавленная в его пухлых пальцах зеленая мушка перестала жалобно звенеть и сучить лапками. — Так-то лучше, — повторил он. Достал из сумки флакон, не спеша отвинтил пробку, капнул чем-то на ватку. Кругом запахло аптекой. Мальчики подвинулись еще ближе, стараясь заглянуть ему через плечо.

— Мухус-цокотухус обыкновенная, так и запишем, — нараспев, себе под нос, протянул веселый мухолов и насадил мушку на длинную булавку.

— Ничего, что мы смотрим? — спросил Ларик, чтоб как-нибудь начать разговор.

— Очень даже чего, — сказал мухолов, не обернувшись, — смотреть дозволительно, а подсматривать — форменный срам. А вы, молодые люди, подкрались тихонечко и именно подсматриваете. Я уже давно тени ваши вижу. Я все вижу. Вот я не оглядываюсь, а прямо вам скажу: у молодого человека, который стоит у меня слева за спиной, нос того… сыроват.

Ларик поспешно шмыгнул носом. Нос действительно был мокрый. Ларик немножко простудился вчера, бегая босиком по лужам после дождика. Но откуда об этом узнал мухолов? Ведь насморк на тени не выходит…

— Я все знаю, — продолжал мухолов, не оборачиваясь и продолжая возиться со своими коробками. — У меня там сзади, на затылке, глаз есть, под картузом, не видно только! Все знаю! Вы уже три дня все за мной ходите, по кустам прячетесь… Один из вас кудлатый, другой стриженый. Стриженый удочку держит.

— Это и я так могу, по тени, — сказал Вадька, приятель Ларика, — хитрый вы, тоже.

Мухолов обернулся и весело посмотрел на мальчиков.

Странный дачник

Глаза у него были белесо-голубые, какие бывают у грудных младенцев, нос лоснился, красный и облупившийся. Мухолов улыбнулся, и у него смешно дернулась светлая мочальная бородка.

— Ну, ладно уж там, за спиной хорониться, — сказал он. — Заходите с красного крыльца. Милости прошу.

Мальчики обошли разложенные на земле банки, коробки, сачки и встали перед мухоловом. И Ларик и Вадька были весьма смущены. Действительно, они уже три дня высматривали из кустов этого странного дачника. Он ходил по лесу, бродил вдоль речки, выуживал что-то из воды. Размахивая большим зеленым сачком, он носился за бабочками. На дачнике-мухолове были широкие парусиновые брюки, чесучевая косоворотка, перепоясанная черным толстым шнуром с кистями, сандалии на босу ногу, черный, отливающий на солнце пиджачок из альпага, а на голове смешной картуз из люфы, вроде каски. «Спереди — здравствуй, сзади — прощай», называют такие картузы. Потому что у них два козырька: один спереди, другой сзади. В руках дачник носил, кроме сачков и удочек, небольшой длинный баульчик. Такой был нарисован на одной из карточек старого детского лото, которое подарила Ларику тетка. В лото это называлось: «Ботаническая коробка».

— Вот, молодые люди, — сказал мухолов, слегка и приятно о́кая, — собираю мушек, жучков ловлю, бабочек. Ну-с, а вы чем промышляете?

— Мы рыбу удим, — сказал Ларик, — только она никак не удится совсем. Не клюет никак, и все.

— Рыбу удите? Тоже превосходное занятие. Ну, я вас научу, я секреты рыбьи все наперечет знаю.

— Вы тут на даче тоже? Дачник? — спросил Ларик.

— Вот именно, — воскликнул веселый мухолов, — когда я в даче, я дачник, когда у дачи — удачник, когда не у дачи — неудачник, а если за дачей — задачник. Что, ловко? Вот то-то и оно-то!

Мальчики переглянулись: им понравился этот словоохотливый смешной человек.

— А вы где работаете? — спросил Вадька.

— Везде и повсеместно, — сказал мухолов и широким жестом обвел рукой лес, реку, небо, огороды вдали.

— В командировки ездите? — спросил Вадька.

— Природу изучаю, мир и его окрестности, служу науке.

— Я знаю, вы натуралист, — сказал Ларик, и Вадька посмотрел на приятеля с уважением, но тотчас сделал равнодушное лицо.

— А почему на вас картуз банный? — спросил он, — как все равно из мочалки?

— Не банный, а люфяной, — сказал мухолов. — Ну-с, юноши, будем продолжать охоту. Желаете помогать? Дружба — дружбой, а служба — службой. Так-то вот лучше. Пошли!

Кот Чернобрыс и пчела Жоржетта

И вот они идут по лесу: два друга и веселый мухолов — его, оказывается, зовут дядя Коля, а по-настоящему — Николай Петрович Сидоров. Все на свете знает мухолов! На каждом шагу, на любой тропинке, у всякого кустика он находит что-нибудь новенькое, удивительное, о чем мальчики и не подозревали. Он видит лисий помет, он находит летучую мышь в дупле, он вспугивает дятла с сосны, он показывает следы белочки на коре. Он здоровается с каждой травинкой, с каждым цветком. Весь лес ему знаком. Он видит насквозь муравейник и рассказывает ребятам очень смешные муравьиные истории. Папоротники, мхи, трут — все он замечает, про все он знает что-нибудь интересное. Потом они выходят из леса и идут мимо большого колхозного двора. И тут тоже все оказываются знакомцами дяди Коли. Всех он наделил смешными кличками и прозвищами. Вот возится в куче навоза хлопотливая курица Феклушка, вот сидит на стогу петух Кирик, зашипел у забора гусь Гога. Выскочила из ворот и завиляла хвостом собачка Фунтик. А с забора недовольно посмотрел на нее зеленоглазый кот Чернобрыс. Пролетела пчела Жоржетта. Ероша перья, скребя крыльями землю, растопырив веером хвост, заболтал, забормотал сердитый индюк Миклуха-Маклай. И со всеми с ними дядя Коля здоровается и каждого знает по имени.

С этого дня для Ларика началась совсем новая жизнь. Едва встав, он уже мечтал о встрече с дядей Колей. Ему казалось, что он уже ни одного дня не сможет прожить без этого удивительного и всезнающего человека. До того как появился в Клементьевке этот веселый дачник со своим баулом, Ларик очень скучал на даче. Дача была большая, просторная. Эту дачу подарили отцу Ларика, известному конструктору Ф. Отец строил замечательные самолеты, быстрые и красивые. Ему за это дали два ордена и отличную дачу. Но дача не нравилась Ларику. Она была слишком городская. Телефон, электричество, ванная, водопровод. Совсем как в городе. Ларику казалось, что гораздо интереснее было бы, если бы сквозь щели был виден сад. За водой надо было бы бегать к колодцу, и во время дождя с потолка бы капало… Тогда бы по крайней мере чувствовалась настоящая дача.

Мама уехала в Крым лечить почки. Отец приезжал из города и тотчас уходил к себе наверх, где у него был кабинет, мастерская с большими окнами. Он там что-то чертил, писал, и за большими стеклами поздно ночью горели яркие электрические лампы. А всем распоряжалась тетя Женя, которую Ларик обещал слушаться, когда мама уезжала. Но с теткой Ларик не ладил. Она была очень скучная и боялась мокриц и ящериц. То ли дело дядя Коля! Вот с этим можно было водиться всерьез.

Ранним утром Ларик и Вадька с нетерпением поджидали дядю Колю в условленном месте, у речки.

— Вон он идет, дядька этот, насекомый, — говорил Вадька, — ой, и чудак!..

И дядя Коля появлялся в своих широких, растоптанных сандалиях, люфяном картузе, вооруженный удочками, сачком, со своим неизменным баульчиком. Ларик даже ревновал сперва дядю Колю к Вадьке. Но чудесный мухолов оказывал предпочтение Ларику, хотя Вадька был уже в третьем классе, а Ларик перешел только во второй.

«Общество Зеленого Сачка»

Мальчики помогали дяде Коле ловить жуков, бабочек. Они собирали гербарий. Они удили рыбу. Дядя Коля действительно знал секретное рыбье слово. «Чигорчух!» — восклицал он, закидывая блесну, ловко сматывал лесу, и рыба — тут как тут! — блестела, выдернутая из воды. Он знал сотни таких историй, что некогда моргнуть, когда их слушаешь. «Вот у нас на верховодье в Нижегородской бывшей губернии…» — начинал он, и ребята, широко раскрыв глаза, разинув рты, часами слушали его. Он знал повадки птиц, ежей. Он разгадывал хитрости рыбы и зверя. Только один раз ребятам удалось доказать, что и они знают кое-что такое, чего не знает дядя Коля. Они лежали в тот день на песке у пруда, они смотрели в небо. И в небе, урча, прошел от облака к облаку самолет.

— «БФ», — сказал Ларик, взглянув на небо.

— Это его отца, — сказал Вадька, кивнув на Ларина, — его папу Богдан Георгиевич зовут, а фамилия на фе начинается. Это он строил, вот и назвали «БФ».

Но дядя Коля не проявил никакого интереса к самолету.

— Я, братики мои, козявки мои дорогие, — сказал дядя Коля, — я в стрекозах разбираюсь, птицу тоже чувствую. Кое-что в жуках соображаю. А вот эта штука мне до сих пор не вполне понятна. Как-то влечения не ощущаю.

Мальчики были даже немножко огорчены. Самолеты казались и Ларину и Вадьке самым главным в жизни. Но через минуту они хохотали и катались по песку. Потому что Ларик спросил лукаво: «А почему летает самолет, знаете?» А дядя Коля простодушно ответил: «Пропеллером воздух под себя подгребает, ну, вот и того… летит». Впрочем, тут же дядя Коля предложил мальчикам смастерить большую летающую модель стрекозы. В стрекозах он знал толк.