Обречён любить тебя - Яна Мелевич
Воздух пронизывали слабые вздохи, нарушая тишину и покой в палатке. Голова у Миланы кружилась от жары, которая лишала последних остатков кислорода. Она думала, что Антон сдастся и отступит в ее сне. Ночи в Эфиопии казались невыносимыми для человека, привыкшего к комфорту, но Канарейкин словно ничего не замечал. Важным было лишь чувственное наслаждение, возникшее между ними.
Губы в очередной раз поймали тихий вскрик, стоило пальцам Антона коснуться груди. Милана вдруг подумала о том, что ощущения поцелуя слишком острые. Где-то в подсознании билась мысль: все слишком реально. Дымка спала, мышцы напряглись, и она распахнула глаза, убедившись в собственной правоте. Более того, неясные тени вокруг заставили Боярышникову начать борьбу с собственным желанием остаться в объятиях бессовестного соблазнителя.
Над ухом жужжало какое-то насекомое, которого здесь быть не должно. И температурный режим был нарушен, а Канарейкин настойчиво пытался стянуть с Миланы майку.
— Нет, — выдохнул Татошка и попытался вернуть свою добычу в прежнее положение, игнорируя шум где-то позади. Он вновь попытался задушить возмущения поцелуем, за что сразу же поплатился.
— С ума сошел! — зашипела она, прокусывая его губу до крови. Антон резко отодвинулся, стер кровь тыльной стороной и возмущенно взглянул на тяжело дышащую Милану.
— В каннибализм подалась?!
— Здесь дети, дурень! — рявкнула Боярышникова, шлепнув Татошку по груди.
У самого входа сидела парочка ребятишек. Неведомым образом отключив защитный барьер, видимо, сломав маленький приборчик, прикрепленный сбоку на палатке. Именно поэтому вокруг сейчас летали комары и приятная прохлада уступила место жаркому климату саванны.
— Ну класс, — пробормотал Канарейкин, когда один из мальчишек громко закричал и принялся звать остальных на своем языке. — Только не говори, что любят подсматривать?
— Нет, — беспечно ответила Милана, поправляя одежду. На смарт-часах цифры показывали четыре утра — несусветная рань. Хотя, учитывая случившееся, Боярышникову ждало приятное пробуждение.
— И что же тогда?
— О, видишь ли, у хамер нельзя спать мужчине и женщине вместе, если они не состоят в браке, — ответила Милана и закусила правую щеку изнутри, скрестив за спиной пальцы. Пока Канарейкин пребывал в прострации от услышанного, она быстро принялась копаться в своем рюкзаке, изображая полное равнодушие.
— Почему они тогда позволили нам остаться в палатке вместе?
— Так я сказала, что мы родственники, — быстро ответила Милана, выхватив портативный ирригатор-щетку и зубную пасту. — Дальние, — добавила спешно, убирая рюкзак обратно.
— А, вот как, — задумчиво ответил Татошка, внимательно следя за каждым движением Боярышниковой.
Она очень надеялась на мужскую невнимательность. В конце концов, Антон ведь никогда не проявлял интереса к традициям племен. План, созревший в голове за несколько секунд, был глупым и примитивным. От волнения вспотели ладони, из-за чего пришлось протереть их об штаны, мысленно выпрашивая прощение у всех богов мира за такую откровенную ложь. Канарейкину ведь ничего не стоило сейчас задать вопрос Шени или кому-то еще из деревни, но почему-то он не торопился этого делать. Даже с места не сдвинулся, а Милана уже начала жалеть о невольном вмешательстве местных детишек в приятное времяпрепровождение.
Она тоже соскучилась.
— Ну, я пошла, — пробормотала Боярышникова, понимая, что бесстыдно краснеет под пристальным взглядом Антона. Казалось бы, чего стесняться, но почему-то она чувствовала неловкость и стыд от собственной лжи.
— Так если провести ритуал бракосочетания, спать будет можно? — услышала уже на выходе из палатки и едва не растянулась на полу от неожиданности.
— Э-э-э, да! — выпалила Милана, выбираясь наружу.
Глупый разговор, хорошо, что он закончился. Но вот с вождем поговорить все же стоило и пообещать ему плату за молчание. Мало ли, какие вопросы могли возникнуть у Канарейкина. В тот момент Милана еще не знала, насколько окажется права.
Женщины и дети вокруг радостно кричали, пока мужчины сгоняли скот на середину поля. Несколько подростков принялись размахивать руками, помогая взрослым выставить кастрированных быков в ряд. Даги промелькнула перед ними несколько раз, неся собранные фрукты и ягоды для будущего праздничного ужина в сторону хижин. Кто-то из племени уже бежал в сторону соседней деревни с канистрами, дабы пригласить их жителей и взять пиво у местного пивовара.
— У нас еще женщин хлестать по спине принято. Кнутом, — внимательный взгляд Балая остановился на невозмутимой Милане, затем он посмотрел на Канарейкина.
— Что он сказал?
Антон оглядел толпу вокруг, шумно готовящуюся к ритуалу. Люди вокруг были одеты в яркие пестрые наряды или шкуры животных. Каждый житель племени носил с десяток украшений. От вида причесок вовсе мог упасть в обморок любой гламурный стилист Москвы: женщины заплетали свои длинные волосы в дреды при помощи жира и глины. А мужчины вовсе частично выбривали череп, к которому плотно прилегали несколько косичек. Все это добро украшалось перьями и бисером.
Одна из представительниц племени подошла к Милане и с улыбкой протянула ей крутящиеся монетки из железа, обернутые в кожу. Татошка удивленно покосился на подарок, но из-за шума услышал только одно слово: «Эсэнте». Вторым презентом оказалось колье в виде кольца с фаллическим концом из железа и кожи.
— Подарки на помолвку, — пояснил ему Шени. — От богатого жениха.
— Это твоя самая дикая идея из всех, — прошептал Влад на ухо Боярышниковой, вынужденной принять дары от женщин племени. Проигнорировав друга, она повернулась к Антону, который продолжал рассматривать территорию вокруг.
Среди ветхих жилищ из хвороста бродили полуголые женщины с металлическими ошейниками на шее — первые и вторые жены, как пояснили Канарейкину. У племени хамеров многоженство было в почете. И это в прогрессивном веке, когда люди уже летали в космос на экскурсии, здесь все еще существовали ранние браки и дикие обычаи!
— Ты должен пробежаться по спинам быков туда и обратно семь раз. Это называется Укуле булла — обряд инициации, после которого ты вправе выбрать любую женщину для брака, — радостно сообщила Милана, с интересом глядя на то, как выстраивает недовольных мычащих быков в шеренгу глава племени.
— По быкам? — уточнил Антон, ткнув пальцем в голосящих рядом детей. — Семь раз?
— Ага, — кивнула Боярышникова, прижавшись к его руке, выдохнула, чуть понизив интонацию:
— Голым.
Позади них отчаянно закашлял Влад. Рыжеволосый отпрыск семейства Радовых отчаянно пытался не смеяться. Особенно когда Татошка обернулся, мрачно посмотрев на их единственного репортера в команде. В конце концов, фотографировать они
