Наталия Орешкина - Зойка
— Она на свитере. — Зойка поняла, что сморозила глупость, но, видно, опьяненный мозг работал в одному ему известном направлении и на мнение хозяйки ему было глубоко плевать.
Парень воспринял ее слова как сигнал к действию, и его рука проворно нырнула под свитер, уютно устроившись в лифчике, как у себя дома. Зойка не знала, как реагировать: с одной стороны, она, как порядочная девушка, должна была дать ему по мозгам, как поступала в школе с желающими исследовать содержимое ее лифчика, но, с другой стороны, это нежное прикосновение нельзя было и близко поставить с действиями озабоченных юнцов. Поэтому Зойка просто лежала и ждала, что случиться дальше.
— И все-таки кто ты? — наконец спросил он.
— А зачем тебе?
— Ну, вообще-то я привык знать имя девушки, с которой собираюсь заняться любовью, — ответил он.
— А с чего ты взял, что мы этим займемся?
— Дай подумать. Мы лежим в одной постели, моя рука гладит твою грудь, и ты при этом не брыкаешься, мы слегка подшофе — это настраивает на общение.
— Я правильно поняла: ты нажрался, плюхнулся в мою постель, залез мне в лифчик, и я должна, дрожа от счастья, раздвинуть ноги?
Леха от смеха чуть не упал с кровати и, чтобы сохранить равновесие, ухватился за свою невольную соседку по койке, и тут же наткнулся на косу. Смех моментально пропал, а хмель почти рассеялся, потому что он понял, к кому случай бросил его в постель.
— Ты пела со мной, — уверенно сказал он и, чтобы прогнать последние сомнения, сделал то, о чем мечтал весь вечер, — уткнулся носом в ее шею. Запах окутал его мягким одеялом, превращая мозги в тягучую кашу.
— Надо же, узнал. И что дальше?
— Как тебя зовут?
— Не скажу.
— Тогда я буду звать тебя «малышка».
— Ты, оказывается, пьянее, чем я думала.
— Почему?
— Ты лежишь рядом, и не похоже, чтобы я дышала тебе в пупок.
— А ты бы хотела?
— Хотела бы что?
— Подышать мне в пупок?
— Ты, чертов извращенец, вали отсюда! — заорала Зойка.
— Тише, тише, детка. Я ж пошутил.
— Ты дурак и шутки у тебя дурацкие.
— Ладно, успокойся. Просто, когда ты рядом, я веду себя неадекватно и несу всякую чушь. Ты мне понравилась, а голосок у тебя просто райский.
— Ты серьезно? И прекрати гладить мою грудь, это отвлекает.
— Если я прекращу гладить твою грудь, смогу я тогда поцеловать тебя?
— Не, ну правду говорят: «Не имей сто рублей, не имей сто друзей, а имей одну нахальную морду».
Леха приподнялся на локте и внимательно посмотрел в широко распахнутые глаза, пытаясь в сумраке разглядеть их выражение. Даже в темноте было видно их сияние, от которого голова кружилась сильнее, чем от выпитого, а сердце неслось вскачь. Медленно нагнувшись, он легко коснулся ее губ своими, ожидая, что языкастая девчонка оттолкнет его и наговорит еще кучу дерзостей. Но она лежала, дыша не менее тяжело, чем он, и ему казалось, что сердце испуганным кроликом скакало в ее груди. Леха углубил поцелуй, и плотно сжатые губы вдруг расслабились и несмело ответили. Он не торопился, боясь спугнуть, обидеть, не зная, почему это было так важно именно сейчас, именно с этой девушкой. Вообще-то он никогда не спешил, считая терпение в сексе главным достоинством мужчины, но, судя по реакции своего тела, он не был уверен, что сдержаться будет так уж легко. Он медленно обвел языком ее зубы и коснулся языка. Ее ответ был немного неумелым, но трепет, зародившийся в ее теле от поцелуя, он почувствовал сразу, потому что его собственное ответило в унисон. И тут ее руки, неподвижно лежавшие до этого на кровати, взлетели вверх и заблудились в его волосах, лаская и притягивая ближе. Леха потянул ее свитер, горя желанием увидеть то, чем так наслаждались руки, — нежные округлости грудей; прижаться губами к соскам; вдохнуть теплый аромат женского тела.
Зойка млела, мысли унесло удовольствием, которое так щедро дарил ей мужчина, склонившийся над ней. Где-то в этом море неги плавала одинокая, заблудшая мысль оттолкнуть парня, воспротивиться, но ей так и не суждено было пристать к берегу. Зойка, без возражений позволила стянуть с себя свитер, с радостью принимая Лехин восхищенный вздох. У того явно были далеко идущие планы, которые он с завидным упорством осуществлял. Не прошло и пяти минут, а на Зойке не осталось даже фигового листочка. Но в каких бы морях не плавали ее мысли, одна из них, пройдя сквозь туман удовольствия, достигла родимых берегов.
— Это несправедливо, — пролепетала Зойка.
— Ты о чем?
— Ты одет!
У Зойки отвисла челюсть, когда она наблюдала, с какой скоростью разоблачался все еще неустойчиво стоящий на ногах Леха. Секунду назад он лежал, лаская ее, а в следующую — уже был в чем мать родила. Но уж родила, так родила! Зойкин взгляд метался по его телу, впитывая малейшие детали. Если в одежде Леха был красив, без нее он был великолепен. Весь набор неотразимого красавца был налицо: широкие плечи, узкие бедра, от которых заинтересованная Зойка не могла оторвать глаз, в меру мускулистое тело и кожа, даже в сумраке слабоосвещенной комнаты имевшая тот медово-золотистый оттенок, который порождал желание лизнуть ее и проверить, сладка ли она.
«Да, отоварила человека природа на полную катушку. Вот вам и грех во плоти», — как-то на автопилоте подумала Зойка.
Мысли в голове у Лехи скакали, как взбесившиеся белки, он был просто не в состоянии сосредоточиться на чем-то одном.
«Если я сейчас резко на нее накинусь, вдруг сбежит, удрала же она раньше. А вдруг у меня член маленький или слишком большой. — Он тут же одернул себя: — Нет, ну надо же, какой бред в голове вертится, осталось только линейку взять и измерениями заняться. Какое же великолепие она прятала. Странно как-то, обычно девчонки такое вовсю напоказ выставляют. Так, что-то я отвлекся. Главное, не спешить и потом не дать сбежать, пока телефончик не заполучу».
Леха опустился на кровать и медленно придвинулся к Зойке.
Глава 5
Руки у Лехи так и чесались схватить ее, прижать как можно ближе, чтобы ощутить податливое девичье тело, каждый его изгиб, прикоснуться к девичьей груди, почувствовать, как просыпается ее тело от его ласк, как приоткрываются губы и рвется из них стон наслаждения, как лоно набухает влагой, а спина изгибается в стремлении прижаться к тому, кто все это подарил. Но неизвестно откуда появилась неуверенность, он засомневался в своих талантах — такое с ним было впервые. У него всегда получалось доставить партнерше удовольствие, об этом он судил не по охам-вздохам (их можно весьма достоверно изобразить), а по реакции женского тела: по легкой испарине на коже, по тому, как сжимается лоно во время оргазма, по слегка осоловевшим глазам. Но как сосредоточится на деле, если руки трясутся, как с похмелья, голова идет кругом, мысли разбегаются, как тараканы, а одна непослушная часть тела пытается взять события под контроль?
