Измена с молодой. Ты все испортил! (СИ) - Шевцова Каролина
Дети побежали к телевизору. Свекровь проводила их взглядом, повернулась к Рите и, приподняв бровь, произнесла:
— Да, Рита джан. Почему раньше не приходила?
— Что за допрос, Ларис, — вмешался свекор. — Дай человеку отдохнуть с дороги.
— С какой дороги, Гог? — захлопала глазами мама Лариса, — Она что, с аэропорта?
— Нет-нет, я не… — попробовала ответить Акопян.
— Вот видишь, она не…
— Мама, можно еще кусочек?
Ситуация была… странная. Сунула сыну в руку еще один кусок фрукта, взглядом попросила вернуться обратно к мультикам и решила направить бурлящую энергию сюрприза в мирное русло:
— Рита работает с нами, мама. Карен вам не рассказывал?
— Н-нет, не припомню, — задумчиво покачала головой свекровь.
— Уже полгода. — продолжила я. — Мы с ней нечасто виделись. Графики не совпадали. Поэтому мы с Кареном решили пригласить ее к нам. Пообщаться в семейном кругу.
Пока я говорила, Рита не сводила с меня глаз. Затем кивнула и широко улыбнулась:
— Да, это очень забавная ситуация. Простите, я почти с пустыми руками. Я и подумать не могла, что Карен Георгиевич позовет меня в гости, поэтому не успела подготовиться как следует. Обязательно взяла бы что-нибудь вкусненькое детям.
— Что ты, дорогая! У этих детей всё есть. Так когда ты приехала, говоришь?
— Рита джан, расскажи, как папа? Как мама? — снова прервал жену свекор.
На этот раз чуть я сама не поперхнулась:
— Дядь Толик умер, Георгий Каренович.
— Как умер! Когда⁈ — шумно запричитал свекор. Свекровь прищурилась.
Нора подошла со спины к матери и что-то прошептала той на ухо. Свекровь лишь шикнула на нее и отмахнулась.
Входная дверь щелкнула — Карен открыл замок своим ключом и вошел. Все устремили на него глаза. Он медленно снял обувь, аккуратно приставил к стене и прошел к нам. Кажется, он успел услышать вопрос отца.
— Да, пап, представляешь… Инфаркт…
Рита посмотрела на Карена, грустно покачала головой и поднесла пальцы к переносице.
— Да… Это было очень неожиданно. Я до сих пор не могу об этом спокойно говорить.
— Бедная девочка…
Муж подошел к каждому из присутствующих: обнял родителей, поцеловал в щеку сестру, с улыбкой пожал руку Рите. Затем наклонился ко мне и поцеловал в лоб:
— Ксюш джан, я голодный, как лев.
— Все готово, Кар. Ждали только тебя.
Обед прошел… тише, чем я ожидала. Обычно у нас за столом не умолкали разговоры, слова переплетались в неразличимые фразы, разбавляемые вкраплениями то на армянском, то на русском языках, а голоса перемешивались, создавая веселую какофонию. Но в этот раз разговор никак не клеился. Дети быстренько поели и побежали делать уроки. Оставшиеся сосредоточенно ковырялись в своих тарелках.
— Ксюша джан, какие удачные виноградные листы! Где их брала?
— Там же, мам, где ты советовала.
Свекровь довольно кивнула.
— Карен, как на работе?
— Завал, пап. Но справляемся.
Теперь кивнул свекор.
Мне было непонятно, почему Риту практически не вовлекали в разговор. И поэтому я с благодарностью наблюдала, как Нора о чем-то с ней говорила, время от времени поглядывая то на меня, то на брата. Карен не смотрел ни на кого. Я чувствовала, что его что-то угнетало.
— Карен, что-то случилось? — не удержалась я.
Муж поднял глаза:
— Все нормально, джана.
Ладно.
Я решила не допытываться. Если муж не хотел ничего рассказывать, значит, у него были на то причины. Уверена, когда мы останемся наедине, он поделится со мной тем, что его гложет. Поэтому я отложила приборы и встала:
— Я за десертом!
— Я Вам помогу! — внезапно предложила до этого и словом со мной не обмолвившаяся Рита. Я кивнула, и мы вместе подошли к зоне готовки.
Свекровь с Норой тоже встали из-за стола, прошли к диванам. Георгий Каренович продолжил нахмуренно сидеть, муж подошел к нему. До меня донеслось тихое «спасибо, пап джан». За что он благодарил отца?
Устраивая обед, я надеялась на спокойное время в кругу любимых людей, приятные разговоры о предстоящих праздниках, о планах на новогодних каникулах, но никак не на тишину, непривычно напряженные взгляды… В воздухе витало что угодно, только не спокойствие.
— Ксения Викторовна, Вы сами это готовили⁈ — Рита разглядывала креманки с порционными тирамису — моим коронным десертом, пока я размешивала кофе в джазве.
— Да. Рита, давай перейдем на «ты». Мы не на работе, а в семейном кругу.
— Хорошо. Признаться, я не ожидала увидеть вас… то есть, тебя здесь.
— Ты это ясно дала понять при входе.
— Да… Если честно, я не знала, что вы с Кареном женаты. Ты же…
— Я же что?
— Ну… Ты же русская. И фамилия у тебя другая…
Вот это наглая девица. Смущение она умела изображать мастерски, а вот чувству такта ее, видимо, забыли научить.
— Действительно. Но ни первое, ни второе не помешало нам создать крепкую семью, как видишь.
Продолжать диалог с внезапно обретенной родственницей расхотелось. Мне всегда претили подобные взгляды. Какая разница, какой национальности человек, если в семье имеет значение только любовь и доверие?
— Я разлила горячий кофе по маленьким фарфоровым чашечкам.
— Возьми десерты, — сказала Рите.
Сама взяла в руки поднос с кофе, обернулась и столкнулась с пристальным взглядом мужа. Он наблюдал за нами?
Пока я раскладывала кофе, боковым зрением замечала, как Акопян распределяла креманки. Сначала Георгию Кареновичу, затем маме Ларисе, Норе… В той же последовательности я ставила чашечки перед родственниками. За кофейным столиком царила все та же непривычная немногословность. Свекровь взяла у меня кофе прямо из рук, не дождалась, пока поставлю на расшитую золотой нитью кружевную скатерть — один из ее подарков нам на новоселье. С натянутой улыбкой, не глядя на меня, она поднесла напиток к губам.
— Сахара многовато, — по привычке покритиковала, отложила чашку. Я проследила за ее взглядом — она смотрела на Акопян, которая протянула десерт Карену, коснулась его пальцев, совсем не спеша убрать руку после того, как креманка оказалась у моего мужа.
Мне было все сложнее сохранять спокойствие. Внутри зарождалось неприятное, тягучее чувство тоски. Хотелось скорее закончить это странное застолье, смыть с себя тяжесть напряженных интонаций и многозначительных взглядов. Все пошло совсем не так, как я планировала.
«Ты же русская» — голос Акопян продолжал звучать в голове, воскресая в памяти первые месяцы наших отношений. Тогда я часто слышала, что у нас нет будущего. Мы не сможем долго игнорировать различия между нашими менталитетами, взглядами. Я тогда лишь смеялась в ответ, заученной фразой повторяя, что никаких различий между нами нет: я выросла в той же стране, что и муж, говорила на его языке, разделяла его ценности и принципы — мне это всё тоже было близко. Мне это всё тоже нравилось: крепкие семейные узы, уважение и любовь между родными, мужчина во главе семьи…
Память услужливо подкинула воспоминание: будущая свекровь, схватившись за сердце, покачивалась из стороны в сторону, Георгий Каренович молча и нахмуренно стоял у окна, убрав руки за спину. Карен у ног матери клялся, что любит меня, не сможет жить без меня, на все готов ради меня… Умолял о родительском благословении и принятии его выбора. Я стояла у порога, сосредоточенно разглядывая узор на маленьком придверном коврике. Не хотела уходить, но и остаться не могла там, где мне были не рады…
Изо всех сил зажмурила глаза, чтобы отогнать видение. Оно в прошлом. Всё это в прошлом. Они согласились. И со временем искренне приняли и полюбили меня, увидев, как я люблю их сына, как с готовностью изучала обычаи и традиции их семьи, повторяла за свекровью рецепты, порядок фужеров в горке и флаконов на трюмо… Переняв их привычки, деликатно добавляла свои. Не спорила, не ломала, не устраивала истерик. Спокойно и терпеливо. Я все это тоже делала искренне. Я хотела стать не просто русской женой их сына. Я хотела стать частью их большой и дружной семьи. Настоящей, незаменимой частью. И я стала ею. И, видит Бог, готова была так же искренне принять к свой круг родных Риту. Но одна эта фраза напрочь отбила у меня желание дальнейшего общения с ней.
