Беззвучная нота - Нелия Аларкон
— Выписать? Вам не хватило двух осколков стекла, чтобы сделать операцию на мозге. Не торопитесь, Грейс Элизабет Джеймисон.
Я не вижу Зейна, но чувствую внезапный холодок и каким-то образом понимаю, что на его лице снова появилось это опасное, злое выражение.
— Вы также можете обсудить это с врачом, — вежливо говорит медсестра.
Мама выводит медсестру, задавая ей еще вопросы.
Когда мы остались одни, я заглядываю под кровать. Зейн что-то набирает на своем телефоне, но, словно почувствовав, что я за ним наблюдаю, его взгляд неуклонно устремляется на меня.
Он подмигивает.
— Грейси.
— А? Что? — я вскакиваю.
— Отличные новости, — заявляет мама, — медсестра сказала, что ты можешь есть ребрышки, если они не слишком острые. Разве это не здорово? — Она подходит и подтыкает одеяло вокруг моих ног. — Может быть, вкусная спинка молодой свинки поднимет твой аппетит.
Остро ощущая Зейна под кроватью, я киваю маме и пытаюсь найти повод, который выманит ее из комнаты. Стоит ли мне попросить ее пойти и приготовить ребрышки прямо сейчас?
Прежде чем я успеваю это сделать, у мамы звонит телефон.
— Алло? Что? Конечно. Я сейчас буду.
— Кто это был? — спрашиваю я, по выражению ее лица понимая, что это что-то серьезное.
— Полиция. Они нашли что-то у скрывшегося с места ДТП водителя и хотят, чтобы я приехала в участок. — Улыбка мамы меркнет, она колеблется, глядя на меня, а затем на дверь.
— Чего ты ждешь? Иди! — подгоняю я ее. Чем быстрее поймают этого придурка, тем быстрее я смогу хорошо выспаться.
— Я не хочу оставлять тебя одну.
— Я не ребенок. Я могу выдержать несколько часов в одиночестве.
— Дело не в этом.
— В чем же тогда?
Ее взгляд становится острее. Я читаю ее так, словно каждая мысль в ее голове записана в книгу.
— Ты беспокоишься, что Зейн придет ко мне, — шепчу я.
— Сегодня утром я видела, как Датч и Финн ходили по больнице. Я в этом уверена. Значит, третий где-то рядом.
Он ближе, чем ты думаешь, мама.
— Я же говорила тебе. Мы с Зейном больше не разговариваем и больше никогда не встретимся. — Мама выглядит неубежденной, поэтому я добавляю: — Мне сейчас неинтересно усложнять себе жизнь. Из-за аварии и всего, что происходит в школе, я едва держусь на плаву.
— Я просто ненавижу, что он соблазнил тебя, сделать что-то настолько безнравственное. Вся твоя жизнь могла быть разрушена. Ты все еще можешь быть разрушена. В таких случаях неважно, как ты себя оправдываешь. Если кто-то даже подумает, что ты вела себя неподобающе со студентом, да еще и со своим сводным братом вдобавок ко всему…
— Мама.
— Он думает, что он крутой с мотоциклом и татуировками…
— У Датча и Финна тоже есть татуировки.
— Но они не такие наглые. Я чувствую это по нему. Ему нравится играть с девушками, только чтобы разрушить их жизнь.
Я опускаю глаза. Не то чтобы я не согласна. Просто мне неловко, что Зейн слышит ругань мамы вживую.
— Я обещаю, мама. Мы с Зейном — никто друг для друга. Он никогда не будет кем-то большим, чем мой ученик и сын Джарода Кросса.
Легкий укол в груди шепчет, что я лгу, но игнорирую его. Я не позволю себе перейти черту.
Не снова.
Авария показала мне, что дорога, по которой я иду, опасна, и мне нужно идти по ней в одиночку, если у меня есть хоть какой-то шанс добиться справедливости для Слоан.
Мама подходит ко мне и обнимает.
Ее выдох шевелит мои волосы.
— Ты всегда была хорошей дочерью, Грейси. Всегда. Вот почему я простила тебя за то, что ты позволила всему зайти так далеко. Твоя свеча мерцала, но это не значит, что пламя должно погаснуть. Если кто-то и может удержать свой свет, так это ты.
Я быстро моргаю и киваю.
Мама отступает назад, глаза ее полны слез, посылает мне воздушный поцелуй.
— Я куплю ребрышки на обратном пути.
— Звучит отлично.
Ее шаги удаляются, дверь открывается и закрывается.
Мы одни.
— Ты ее слышал, — заявляю я. — Это не может повториться снова.
Зейн медленно вылезает из-под кровати и выпрямляется во весь рост. Мускул на его челюсти дергается, подчеркивая его разочарование или решимость, а может, и то, и другое. Он проводит здоровой рукой по волосам, взъерошив чернильно-черные пряди.
Я отворачиваюсь, заставляя себя делать вид, что мне все равно.
— Мне жаль, но ты не сможешь сдержать это обещание, — говорит Зейн.
Я напрягаюсь.
— Какое обещание?
— То, где мы с тобой — никто друг для друга.
Я разворачиваюсь и смотрю на него. Его радужные оболочки цвета морской волны, словно крючки, впиваются во все недоступные части меня и держат меня в заложниках.
— Мы с тобой всегда будем что-то значить друг для друга, — говорит он.
Я пытаюсь изобразить презрительную усмешку.
Вот и все.
Мне нужно покончить с этим прямо сейчас, иначе я всегда буду искать его, ждать его, думать о нем.
— Не веди себя как сумасшедший, Зейн. — Прищурившись, я выдыхаю. — Тебе не стыдно? Даже если нет, мне за тебя стыдно. Сколько раз мне еще говорить, что мне это неинтересно…
— Выходи за меня.
Остальная часть моих жестоких слов заканчивается икотой.
Зейн ухмыляется, совершенно невозмутимо.
— Грейс Элизабет Джеймисон, будь моей женой.
Во мне все замирает…
Потому что, в отличие от ночи аварии, это предложение не звучит как просьба.
Это приказ.
ГЛАВА 4
Зейн
Грейс смотрит на меня так, будто я сошёл с ума.
Ее рот открывается и закрывается, как будто она не уверена, следует ли ей в первую очередь отчитать меня или сразу же дать мне пощечину.
Я с трудом сдерживаюсь, чтобы не поцеловать ее, наблюдая, как она принимает решение.
Она закрывает глаза и умудряется сжать свои эмоции до чего-то чопорного и правильного. Это та фальшивая вежливость «я знаю лучше тебя», которую я действительно хочу выебать из нее.
Желательно во время медового месяца.
Ее пышные кудри подпрыгивают на матрасе, когда я беру ее сзади.
— Мы больше этого делать не будем, — говорит Грейс строгим тоном учителя. — Я уже сказала тебе свой ответ в прошлый раз.
Я пристально смотрю ей в лицо и пытаюсь сдержать наглую улыбку, которая всегда заставляет ее глаза подозрительно сузиться.
Но терплю неудачу.
Потому что ее глаза сужаются.
И я почти уверен, что уголки моих губ приподнимаются.
— В прошлый раз ты дала неправильный ответ.
Ее глаза расширяются, а ноздри раздуваются.
Грейс часто
