Помощница и её писатель (СИ) - Шнайдер Анна
А это как раз случилось ещё через час. Бестужев, по-видимому, закончил творить, бесшумно встал с кресла — у него-то оно не скрипело! — подошёл ко мне и, склонившись, произнёс где-то возле левого плеча:
— Как вы быстро всё разобрали.
— Ай! — воскликнула я, дёрнувшись от неожиданности, — и, подпрыгнув, ударила мужчину головой по носу. — Ох…
Бестужев схватился за пострадавшую часть тела и, поморщившись, выпрямился. Но не издал при этом ни звука. Интересно, это хорошо или плохо?
— Вы в порядке? — я вскочила следом и попыталась заглянуть под его руку, которую он до сих пор прижимал к носу. — Или, может, вам льда принести?
— Где я вам возьму лёд, — пробурчал Бестужев глухо. — Я его не держу дома.
— Ну как же? — я растерялась. — А виски или шампанское со льдом…
— Я не пью. — Мужчина наконец оторвал ладонь от лица и с опаской на неё посмотрел — будто думал увидеть следы крови. Я тоже смотрела с опаской, но не на ладонь, а на нос. Выглядел он нормально. Ну, покраснел чуть, но это ерунда.
— Отлично! — я вздохнула с облегчением. — Ваша производственная травма признана неопасной. Жить будете!
— Шутница вы, Нина, — Бестужев криво усмехнулся. — Я сразу заметил.
— А вы вот очень серьёзный. — Не знаю, зачем я это сказала. Растерялась, наверное. — Честно говоря, не думала, что человек, который пишет такие отличные книги с юмором — особенно мне ваш чёрный юмор нравится, — может быть настолько серьёзным.
— Авторы обычно сильно отличаются от своих героев, — ответил Бестужев так же невозмутимо. — В этом и состоит часть писательского искусства — создать реальность, которая будет отличаться от твоей. Характеры, непохожие на твой. Жизненные обстоятельства, которых с автором не случалось. И так далее.
— Но чувство юмора здесь ни при чём, — возразила я. — Вы могли бы писать такие же серьёзные книги. А вы…
— Я же сказал — это часть писательского искусства, — вздохнул Бестужев слегка устало. — Слушайте, Нина… Я почти четыре часа строчил и ужасно хочу есть. Вы можете пообедать со мной. Или идите домой, я вас отпускаю, до завтра вы мне не понадобитесь. Что выбираете?
Пообедать с ним?
Ещё сегодня утром я, пожалуй, согласилась бы. Потому что мне хотелось расспросить Бестужева о его творчестве. И в целом о нём самом — интересно было, где он вырос, какие у него отношения с матерью, о которой он сегодня вспоминал.
Но не после «Пусечки». Ахтунг! Никакого сближения. Пусть ищет другую давалку.
— Спасибо большое. Но я, пожалуй, поеду домой. К дочери.
7
Олег
Когда Нина ушла, Бестужев привычно заказал себе обед из ближайшего ресторана восточной кухни, сделал чаю и сел за кухонный стол, ожидая заказ. Просматривал свои группы в соцсетях, быстро читая комментарии, но не столько читателей, сколько администратора, то есть Нины. И был приятно удивлён.
Отчаявшись найти нормальную помощницу, Олег обратился в издательство от безысходности. Идея взять настоящего редактора попахивала абсурдом — ну кто из дипломированных специалистов в здравом уме пойдёт, по сути, в рабство к автору? Редактор всё же не секретарь, чтобы целыми днями вносить правку, отвечать на комментарии и звонки, просматривать почту. Это примерно как если отличный хирург устроится операционной медсестрой. Да, важная и нужная работа, но подавать врачу инструменты во время операции может и кто-нибудь другой, без квалификации хирурга.
Олегу повезло. А Нине — наоборот. Ему, разумеется, рассказали ту душераздирающую историю о сыне генерального, который сам начал ухаживать за Ниной, а потом решил жениться по расчёту на дочери одного богатого дельца. И бывшей возлюбленной дал отставку, причём очень подло — с «волчьим билетом». У главного редактора, когда он рассказывал об этом Бестужеву, в буквальном смысле пар из носа шёл от возмущения. Но Олег его понимал: человеку, которому шашни руководства были до лампочки, не хотелось терять хорошего ведущего редактора.
— Возьми её себе, — говорил он Бестужеву, когда тот пожаловался, что с помощницей не складывается, а у самого не хватает времени на всё, — Нина — хороший работник. А учитывая тот факт, что ни в одно издательство, даже самое незначительное, её сейчас не возьмут, стараться будет в двойном размере.
Олег, описывая главному редактору свою проблему, разумеется, промолчал, что личная помощница ему нужна не только для того, чтобы правку вносить. Впрочем, он уже почти смирился, что вряд ли сможет найти адекватную замену Алле. В плане профессионализма — да, вполне, Алла в целом не блистала интеллектом. Но было и ещё кое-что.
Хотя в первые минуты, увидев Нину, Олег думал всё же озвучить ей идеальные для себя условия работы. Тем более что зарплату он предложил более чем достойную, да и деваться женщине некуда… Но промолчал. Олег отлично улавливал человеческие характеры и ясно видел — для Нины Марковой согласиться на предложение, что вертелось у него на языке, пока он смотрел на её полные губы и пышную грудь, неприемлемо. Она лучше уборщицей на вокзал пойдёт. Сначала кулаком в морду даст, конечно, а потом пойдёт.
На самом деле, это похвально и достойно уважения. Но Олегу-то что делать? Ему всегда было сложно заводить отношения, особенно с противоположным полом. Для кого-то это легко и просто — подумаешь, познакомиться с девушкой, предложить ей свидание, а потом привезти в квартиру и использовать по назначению. Использовать-то Олег мог, как и познакомиться и пообщаться о чём-то отвлечённом, но дальше начинались проблемы.
В принципе, Бестужев мог переломить себя — не зря он долгие годы ходил к психиатру и работал над своей социопатией. Сейчас окружающим её даже практически не было видно — все думали, что Олег просто гордый, напыщенный и с короной на голове. Ну и ладно, ему было неважно, что думают окружающие. Главное, чтобы в душу не лезли и не пытались изменить.
Бестужеву было сложно строить крепкие и близкие отношения, поэтому он предпочитал необременительное приятельство. И краткосрочные связи с женщинами. Вот с последним было тяжелее всего — до тех пор, пока он не начал писать книги. Удивительно, но на страницах собственных книг у Олега получалось построить любые отношения, а главное — после того, как он несколько часов выплёскивал на клавиатуру свои фантазии, становилось легче и проще жить. Да и его чудачества окружающие начали воспринимать терпимей — писатель же, что с него взять! И с женщинами всё упростилось. Во-первых, их стало больше в окружении Олега, а во-вторых, он обнаружил, что понимает, кто из них готов на секс без обязательств, а кто нет.
Но с течением времени и по мере развития собственной популярности дел всё прибавлялось, и однажды Бестужев с удивлением понял: половина рабочего времени уходит на какую-то ерунду вроде ведения групп в соцсетях и ответов на вопросы читателей. От этого портилось настроение, да и психоэмоциональное состояние тоже. И врач Олега посоветовал найти помощника.
Вот так в его жизни появилась Алла. Молодая девчонка, только что закончившая какой-то платный институт и больше жизни мечтавшая выйти замуж за богатого мужчину. Замуж Олег её, конечно, не взял, но пользовал регулярно — к обоюдному удовольствию. Где и с кем Алла проводит остальное время, Бестужева совершенно не волновало.
В душу к нему Алла перестала лезть быстро — как только узнала о его диагнозе. Почитала ещё о нём в интернете, перепугалась и даже уволиться хотела, дурочка.
— Я не маньяк, — объяснял ей тогда Олег. — И вообще неагрессивен. Социопатия разной бывает. Мне сложно строить обычные человеческие отношения, дружить и общаться. Но если тебя что-то напрягает — ладно, увольняйся.
Она на какое-то время задумалась, а потом поинтересовалась:
— Ты не умеешь любить, что ли?
Олег мог бы долго рассуждать о том, что такое любовь и стоит ли считать ею обыкновенное чувство собственности, но не стал. Тем более что Алла была не настолько умной, чтобы понять, о чём он говорит.
