Наталья Светлова - Научиться дышать
Дождь не прекращал унылую песнь ни на минуту, заливая все вокруг своими слезами. Земля превратилась в грязевые топи, ухоженные деревья и кусты поникли, сам дом казался вымокшим, жалким кирпичным чудовищем.
Пришел отец. Мать кинулась к нему с расспросами о том, что его задержало, но он лишь отмахнулся, будучи не в настроении. Они удалились для приватной беседы, но обрывки фраз все же долетели до ушей Ирины: любовница, я все знаю, как ты смеешь мне лгать.
— Ира, доченька, как ты себя чувствуешь? — мимоходом поинтересовался отец, разглядывая столовые приборы на предмет чистоты и усердия домашнего персонала.
— Хорошо, пап, только устала дома сидеть.
— А что же ты хочешь, дорогая? Ни на море, ни на горнолыжный курорт мы не можем поехать…
Он не договорил, что из-за неходячей калеки, которая стала черным, склизким, расползшимся по фамильной биографии пятном.
— Нет, нет, не думай об этом, пап. — Ее прервало появление матери и сестры, которые заняли свои места за столом. Осталось дождаться брата. — А у тебя как дела?
— Ничего хорошего, солнышко. Вчера сорвалась встреча с прорабом из-за его опоздания, найти ему замену оказалось довольно проблематично. Никто меня больше так не устраивает, — раздраженно сказал он и, не дожидаясь нужного момента, отпил вина.
— Ты же можешь позвонить ему и сказать, что все-таки возьмешь его на работу?
— Думаешь, я могу так поступить?
— Может, мы не будем говорить о работе за столом? — прервала их мать недовольным и нетерпеливым взмахом руки.
— Да, пап, думаю, можешь. К чему проявлять губительную для тебя же гордость? Дай возможность этому человеку заработать денег и сам получи качественную работу. Иногда нужно идти на уступки даже в бизнесе. Мы же не знаем, почему он опоздал, вдруг что-то важное его задержало.
— Ну все, хватит о работе! — снова фыркнула Оксана Дмитриевна и принялась за отбивную. — Вы слышали последнюю новость о Долинских?
Дарина вяло ответила, что нет, но всем это очень интересно. Оказалось, что ее «подруга» разводится с мужем. У того любовница. При этом взгляд матери красноречиво метнулся к отцу, однако он встретил его равнодушно. Будь у него хоть тысяча любовниц, точно у шейха, деньгами обеспечивал ее именно он, а значит, посягать на его свободу она не имеет никакого права.
Ирина хмуро ковырялась в салате. Брат опаздывает. Это в его стиле. Скорее всего, не придет, как он любит делать. Мать болтает о всякой гламурной ерунде и передает замусоленные светские сплетни, будто бы всем так хочется копаться в действительно грязном белье соседей. Дарина молчит, хотя иногда и она вставляет пару слов о модных показах и нью-йоркских тусовках, куда ее приглашают друзья.
И только один человек всегда хранит молчание и старается не слушать общего шума. Дождь за окном становится реже. Кап-кап-кап. И вот Ирина уже полностью поглощена его резким, идущим на убыль ритмом.
— Сегодня же у всех выходной? Никто никуда не поедет? — решилась заговорить она, когда остальные члены семьи исчерпали бездонный колодец пустой болтовни.
Молчание. Видимо, в знак согласия.
— Тогда, возможно, кто-нибудь из вас сможет позаниматься со мной?
Столько мольбы и надежды в голосе, что он аж звенит. А как робко притаилась в душе эта скромница-надежда. Спрятала головку и не дышит, зная, что все равно откажут. Но вдруг… Есть у нее такая скверная черта характера — продолжать верить до конца.
— Я, наверное, буду общаться по скайпу с Рэймондом, — тут же нашлась сестра.
«Друг из Америки важнее меня», — с некоторой обыденностью пронеслась в голове Ирины мысль.
— А я… думаю, все-таки съежу к Долинской, успокою ее.
«Долинская, Храмовы, Ковалевы… Какие еще она вспомнит люксовые российские фамилии, наводняющие Рублевку и всегда встающие выше родной дочери по важности?» — и эта мысль не удивила девушку.
На отца Ирина даже не посмотрела. Его ответ она знала: работа. Тем более с прорабом проблема.
«Проблема с прорабом…» — думала она, когда поднималась обратно к себе.
Зашторив окна, чтобы не видеть мерзко-сырой погоды за окном, где лужи блестят от выбивающегося из-за рваных облачных клочков солнца, девушка подъехала к столу и взяла плеер. Тихая мелодия Баха заполнила душу, отрезая от неприветливого внешнего мира. Симфониям нет дела до того, полноценная она или нет.
***
Где-то вдали заурчал гром, и бабахнуло на всю округу. Иван отодвинул тоненькую занавеску от окна и вгляделся в природу, которая сейчас бесновалась и сходила с ума, стреляя куда попало молниями. Серебристая вспышка осветила прилегающую к дому местность, и снова землю сотрясло от раската грома.
Резко все прекратилось, и воцарилась молчаливая тишина, прорезаемая лишь звуком его дыхания да сопением бабки из соседней комнаты. Бунтарский дух природы угас.
— Ба, ты как там? Вставать будешь?
— Немного погодя, Ваня, встану.
Он неодобрительно качнул головой, ему совершенно не нравилось, что бабушка замуровалась в этой комнатке и не выходит из нее. Волков все понимал, и осознание истинных мотивов ее поступков больно ранило. Она не хотела быть обузой для внука.
Самопожертвование, столь редкое во все времена качество, в их время совсем утратило свое великое значение. Люди скрываются друг от друга за новомодными мониторами и девайсами, вводят логины и пароли, только чтобы не встречаться друг с другом взглядами. И если гаснет значок «онлайн», человек будто бы умирает. И никому нет ни до кого дела в настоящей жизни. А в реальности мы все чахнем от одиночества и задыхаемся без общения, без рукопожатий и дружеских похлопываний по плечу, без улыбок и смеха. Смайлики стали нашими губами: они грустят за нас, злятся и смеются.
У Ивана, наверное, единственного в деревне, был интернет. Но друзей в сетях он не заводил. Не видел смысла в этих страницах с аватарками. Это же не люди, а роботы. Настоящий человек, проживший долгую трудную жизнь, поставивший его на ноги, давший ему все, несмотря на бесчисленные потери и неудачи, жил сейчас рядом с ним и не высовывал носа из своей каморки, дабы не отягощать внуку жизнь.
— Ба, так не пойдет! — проорал Волков, пытаясь перекричать маленький древний телевизор, который заработал, стоило только непогоде отступить. — Я сейчас приготовлю нам поесть, и тебе придется выйти!
— Ладно, — проскрипела она.
Готовить он научился отлично, выбора просто не было. Как любили шутить деревенские парни: «Волк должен прокормить себя сам!» Этим Иван и занимался. Куриный суп возбуждал аппетит своим сочным ароматом и томился на медленном огне до полной готовности. Чайник был готов вот-вот засвистеть и запрыгать на старехонькой плите (руки не дойдут обновить технику в доме), чайные пакетики отложены в сторону. Бабушка терпеть не могла такое новшество, как чай в пакетике. Ей больше по душе был рассыпной, крупнолистовой, заваренный и настоянный в специальном керамическом чайничке. Печенье покупное, так как до выпечки пока Волков не дорос. Не выходили у него пироги, будь они прокляты! Только тесто изводил.
