Мой самый-самый... - Ана Сакру
Мужчина и женщина. Вдвоем. Под медленную тревожную музыку сплетают свои идеальные спортивные тела в пронзительном загадочном танце. Постепенно на сцене появляется еще пара, и еще. Они все взаимодействуют друг с другом, меняются, перестраивают декорации, как причудливое лего, прямо на наших глазах. Страдают, радуются, любят, изображают смерть.
В общем и целом, я ни черта не улавливаю скрытого смысла происходящего, то и дело кошусь в программку, где какие-то общие фразы о любви, способной сотворить новую Вселенную, но все же общая атмосфера и рисуемые танцорами образы постепенно захватывают меня. Погружают в чувственный эстетический транс, дергая особые тонкие ниточки глубоко в душе. Страсть к прекрасному начинает звенеть во мне, наслаждаясь.
Мысли плавно плывут в голове, впитывая картинки, приятные глазу, и перенося их на мою жизнь. Любовь на сцене – осязаемая эмоция, сложная, распадающаяся на разные составные части как луч света в спектре.
Что такое любовь?
Неоформленная мысль бьется в голове, тревожа. Любовь – это эмоция или процесс, действие? Танец – движение, и любовь в нем жива. Меняется, распадается и собирается вновь, но уже в другой, иногда совершенно неузнаваемой форме.
Я наблюдаю за происходящим, пытаясь полностью отключить мозги и лишь ощущать. Изредка переглядываемся с Владой, улыбаясь.
- Классно, да?
- Да, у меня мурашки, - подруга гладит предплечья, подчеркивая свои слова.
И снова замолкаем. Погружаемся в себя и созерцание. Спектакль без антракта. Заканчивается через полтора часа. Выходим слегка пришибленные и шальные.
- Ну что? По бокалу?
- Да!
Не мучаем себя долгими поисками, забегая в первый же попавшийся грузинский ресторанчик, расположенный в подвале соседнего дома. Раскидывая подушки на бархатной скамье, сразу прошу графин гранатового вина. Влада требует ассорти пхали и гебжалия, даже не открывая меню. Я, улыбаясь, одобряю.
- Как дела? Рассказывай, - Влада начинает допрос первой, заставляя меня чуть нахмуриться, прокручивая в руках толстую тканевую салфетку.
Мы давно не виделись, еще дольше не говорили по душам вот так – только вдвоем, без Киры, и я не знаю, с чего начать. Да и все сходу и не расскажешь. А некоторыми вещами и вовсе неохота делиться. Почему- то мне хочется умолчать, о том, что в эти выходные я должна была с детьми поехать к Сашке на Домбай, и, если бы Алиска не свалилась с ангиной, сидела бы сейчас в своей гостиной вместе с мужем, а не торчала с подругой в грузинском ресторане.
После той ночной ссоры на восьмое марта мы с Сашей больше не поднимали никаких серьезных тем, не обсуждали нормально, как нам быть дальше. По умолчанию действовали все прошлые договоренности. Девятого марта мы с самого утра отправились на новую квартиру, купленную моим отцом, для встречи с прорабом. Проторчали там до полудня, а потом муж уехал в аэропорт. Его время со мной подошло к концу. А я начала скучать уже через час, хотя он еще даже взлететь не успел, только проходил регистрацию. Мучительное тоскливое чувство. Хотелось на работу уже быстрей, чтобы хоть чем-то себя занять и отвлечься. Поздно вечером Сашка позвонил сказать, что уже дома и все хорошо. Впервые за все это время набрал по видео связи.
Проболтали почти час. Не знаю, о чем. Какую-то легкую, ничего не значащую ерунду несли, а сами смотрели внимательно друг другу в глаза. Напряженные жадные взгляды.
«Ты сдашься»». «Нет». «И я».
С того вечера Саша перестал мне слать архивные видео, и вообще выходить на связь каждый вечер. У него сложился очень плотный график из-за отсутствия Теймураза, и сеть была доступна далеко не всегда. Зато, когда он мог, он теперь всегда только по видео связи звонил. И каждый такой звонок был интимней и доверительней предыдущего. Может быть, мы менялись, а может просто тоска друг по другу делала свое дело.
«Давай выберем отель в Питере?». «Хм, давай» (хотя я ведь до сих пор не говорила, что точно поеду, но мы забронировали в тот вечер видовой номер с огромным окном, балкончиком и джакузи прямо у огромной кровати, как Сашка и обещал).
«Ты же прилетишь с детьми ко мне на эти выходные? Я так хочу дотронуться до тебя». И я опять просто кивнула. Да, я тоже хочу, да. Во только Алиска заболела, и наша встреча отложилась еще на неделю.
По сути всё так, как я и хотела. Мы живем настоящим, делаем в нем, что можем. Но посмотреть в будущее и что-то решить – пока сил не хватает. Все идет как идет. И наверно я даже почти счастлива так.
- Эй, Лиз! О чем задумалась? – возвращает меня Влада в реальность.
- Да так…Не знаю, с чего и начать, - рассеянно улыбаюсь и, повернув голову, замечаю официанта, спешащего к нам с глиняным кувшином, полным ароматного вина, и двумя пузатыми бокалами из цветного стекла.
43. Лиза
Ждем, пока молодой парень- грузин поставит перед нами длинную тарелку с пхали, украшенными гранатовыми зернами, кувшин и разольет вино по бокалам. Чокаемся и, только отпив, я, пожав плечами, начинаю говорить.
- Да в общем ничего особенного у меня не происходит. Все вечера заняты ремонтом, приходится бегать – контролировать, как они там и что делают. А я еще и не особо в этом понимаю. Брата пару раз просила приехать- проверить, но он говорит, что все вроде бы хорошо. Курс ораторского мастерства скоро закончится, вот думаю еще на что-то пойти, или дать себе выдохнуть. На работе сейчас такой завал, что я слегка подзадолбалась. Как белка в колесе. Прихожу домой и валюсь с ног, детей вижу только по выходным. Скоро уже узнавать перестанут. Сегодня и с тобой идти не хотела, но Алиска настояла, говорит, что ей уже лучше, а мне тоже нужно отдыхать.
- А на работе почему завал? Коц мстить что ли решил? Напрягает? – крутит Влада между пальцами толстую ножку бордового бокала.
- Да нет, он наоборот делает вид, что меня вообще не существует. Настолько старательно, что
