На привязи - Ксения Каретникова
А потом наклоняется, все ниже. Наши губы слишком, слишком близко… в этот момент стакан выскальзывает из другой моей руки и громко падает на пол, разбиваясь. Я дергаюсь от неожиданности, а Демьян резко открывает глаза. Они сейчас тёплые какие-то, цвета гречишного меда. Я отворачиваюсь, мне становится жарко, не по себе… еще стакан этот. Но Демьян берет меня за подбородок. И целует. Так ненасытно, словно я живительная влага, а он не пил уже несколько дней. Я отвечаю на поцелуй, меня захлестывают эмоции, и я все их вкладываю в движения своих губ, языка… да! Поцелуй становится глубже. А эмоции еще ярче…
Не было всех этих лет. Они стерлись за секунду.
Не было Игоря…
Не было Бори.
Были только мои чувства, которые я прятала. Которые я отрицала.
Демьян прекращает наш поцелуй.
— За это тоже прости, — вдруг слышу я, и у меня в груди застывает стон.
Сдержать его! Надо. Не показывать, что этот поцелуй был нужен. Был важен.
Я вскакиваю с места и почти бегом направляюсь в дом. Алешка спрыгивает с дивана в гостиной, увидев меня, и несётся следом вверх по лестнице.
Закрываю дверь спальни. И тихонько вою…
Вот за что мне все это?
Зачем он меня поцеловал?
Алешка тоже начинает скулить, прыгает на меня. Я спускаюсь на корточки и глажу собаку.
Но вдруг слышу шаги, отхожу от двери как раз в тот момент, когда она начинает открываться.
Демьян. Он медленно заходит, а я пячусь к окну. Алешка выбегает из комнаты, оставляя меня с мужчиной наедине.
— Еще раз прости, — шепчет Демьян. — Просто вспомнил, как я тебя любил.
69
Он вспомнил? Как любил?
Фраза колет в сердце. Прошедшее время, оно так коварно…
— Демьяш, иди спать, — прошу я.
Он не уходит. Сначала стоит у открытой двери, а потом закрывает ее и идет ко мне. Настигает у окна, нарушая мое интимное пространство. Я часто дышу, грудь ходит ходуном, и Демьян невольно на нее смотрит.
— Иди спать, — повторяю.
Но он меня словно не слышит. Его рука оказывается у моей шеи, поправляя прядь волос. Невинный же жест, так почему я начинаю дрожать? Да потому что я и сама сейчас начинаю все вспоминать. До сладкой боли, до естественных спазмов… а еще запах провоцирует. Совокупность одеколона и аромат мужского тела. Не поменялся, я узнаю, твою мать…
Сердце начинает отбивать бешеный ритм, когда Демьян касается губами моей щеки, ведет влажную, короткую дорожку и уже терзает поцелуем мои губы. Еще жарче, чем было несколько минут назад, еще ненасытней.
Вот зачем он это делает? Для чего?
Понимаю вдруг — не хочу, чтобы он останавливался. Но молю, чтобы этого захотел он…
Остановись! Не целуй. Только не шею… не надо ниже…
Мои мысли Демьян, разумеется, не слышит. И не понимает. Потому что думаю я одно, а делаю другое.
Вожу руками по его широкой груди. Он весь горит. Пылкий, страстный, как был тот, мой любимый, мой другой Демьян… А другой ли он? Расстегнув пуговицы, скатываю рубашку с его плеч. Несколько секунд трогаю тату. Боксерские перчатки — его несбывшаяся мечта. Как и моя балерина на руке.
Наверное, я слишком долго любуюсь чернилами под кожей, Демьян это замечает и вдруг садится передо мной на колени. Задирает футболку, приспускает брюки. И вдруг… целует мою татуировку. Дракона. Под которым шрам. Боже, это сумасшедшая смесь — его нежные прикосновения и мое осознание того, что Демьян это делает не просто так. Ведь он целует след моей… а теперь и его боли?
Демьян спускает ниже мои штаны, снимает их. А затем поднимается и берет меня на руки. Два шага — и мы уже на кровати. Ткань покрывала тут же охлаждает уже пылающую кожу. Сняв свои брюки, Демьян ложится рядом. Вновь целует, запустив руку мне в волосы. Поцелуй уже совсем дурманящий, даже немного грубый, терпкий. Я дышу этим поцелуем, я уже наслаждаюсь даже такой близостью. Хотя тело изнывает и просит больше. И не только мое.
Доказательство того, что Демьян максимально возбужден, упирается мне в бедро. От этого между ног становится все влажней. От этого я начинаю хотеть его все безумней… Демьян приподнимает меня, стягивая свободную футболку. Соски торчат упругими жемчужинами, Демьян тут же тянется к ним, захватывая в плен своих трепетных губ. Покусывает нежно, играется языком… а я запрокидываю голову, выгибаясь в спине.
Твою мать!
А я ведь, казалось бы, после Борьки, я долго к себе никого не подпущу. Никого другого… кроме Демьяна? Почему с ним вот так, почему желание проснулось? Да потому что ни с кем другим я не испытывала всего этого — удовольствия еще до проникновения. Я считала, что придумала себе это… но нет. Любовь усиливает во стократ? С любимым все иначе, оголенней? Да, признаюсь себе сейчас, что люблю. Вот в эту секунду. Пусть только сейчас. Пусть завтра я опять подумаю "любила"… Но любила же? Как и он.
С губ срывается капризный стон. Я впиваюсь ногтями в предплечья Демьяна. Начинаю телом извиваться, дразниться. Сгораю я уже, мне жарко, мне нестерпимо хочется.
Мою грудь оставляет в покое. Но целует живот. Одновременно ведя по бёдрам горячими ладонями. И все — нет последней детали одежды. На мне. На Демьяне еще надеты тесные тёмные боксеры.
Сама тянусь к ним, пальчиком оттягиваю тугую резинку, отпускаю. Она звучно прилегает к мужскому телу, даже, судя по тому, как Демьян дернулся, причиняя боль.
Демьян хмыкает, снимает трусы. А я безвольно, бездумно раздвигаю ноги. Я хочу, я готова.
Но он не спешит. Устраивается между моих ног и, наклонившись, опять целует мою грудь, однако проверяет рукой мою влажность. А там уже настолько, там столько… Демьян сдавлено стонет, словно стесняется этого своего порыва.
Я выгибаюсь ему навстречу, и Демьян тут же входит в меня. Начинает двигаться, но почему-то медленно, осторожничает. А мне хочется быстрей, со страстью, чтобы я стонала, рвала руками ткань под собой, кусала губы в кровь. Толкаюсь вперед, потом еще и еще, предлагая свой ритм. Демьян вновь стонет и принимает безмолвное предложение. Теперь двигается он, в процессе поднимает мои ноги и кладёт их на свои плечи. Так да, так ощущения сильней. А эмоции бешеные.
С ума
