На привязи - Ксения Каретникова
Сошла…
70
Кажется, я готова кончить, а мы, по сути, только начали. Кажется, что и Демьян вот-вот тоже… И едва пульсирующее удовольствие накатывает сводящей с ума волной — Демьян покидает меня и… меняет позу. Ложится сверху, вдавливая меня в кровать. Вновь проникает. Прижимаю его к себе, скрещивая ноги на мужской спине. Нахожу его губы, без стеснения стону прямо в них, пытаясь при этом целовать. Демьян устраивает ладони под моими ягодицами и с каждым толчком, помогая руками, двигается все резче, даже агрессивней. Это кайф, боже… Чувствую, как мышцы внутри начинают сокращаться, Демьян это тоже чувствует и выдает такой неистовый стон, который я до этого никогда не слышала…
Это уже не волна, это цунами накрывает нас. Мы тонем. Мы захлебываемся. Нас подбрасывает вверх и опускает на самое дно. Водоворот. Выплыть бы…
И лишь именно сейчас, когда все закончилось и мы пытаемся отдышаться, ко мне приходит осознание: а ведь мы пожалеем. И каждый по-разному.
Мы не решаемся посмотреть друг на друга. Лежим, касаясь телами. В воздухе витают страсть и напряжение. Воздух аж звенит, и от чего больше — не понятно.
Ощущения странные. Вроде хорошо — телу. А вот в голове начинается бардак. Я не знаю, что делать, даже пошевелиться боюсь.
Но если он сейчас и за это извинится, клянусь, я не сдержусь и разревусь. Пусть уж лучше молча уйдёт.
Но нет, Демьян лежит, не шелохнется. Наши тела постепенно становятся привычной температуры, дыхания выравниваются. И сердца стучат спокойней. Меня клонит в сон. Я прикрываю глаза, прошу себя заснуть. И надеюсь, что, когда я проснусь, Демьяна рядом не будет… и то, что было, начнет забываться. Случайно. Накрыло. Так бывает. Порыв просто.
Ведь если бы он хотел что-то сказать, объяснить, спросить, то уже сказал бы.
Отпускаю мысли к чёрту их, не сейчас. И вскоре чувствую, как сон завладевает сознанием. Спасибо.
Утром, как и хотела, я просыпаюсь в одиночестве… Ну нет, вру же сама себе. Хотела проснуться одна, но надеялась увидеть Демьяна рядом, его сонную, довольную улыбку. Услышать слова, приятные, не в прошедшем времени, в настоящем…
И не думать, что потом. Растворить в памяти, что было. Важно, что сейчас…
А сейчас я одна. Голая, уставшая. Одеялом даже не накрылась.
Алешки нет. На секунду это пугает. Но потом понимаю — в этом доме он в безопасности.
Беру полотенце, обматываюсь им и выглядываю в коридор. Пусто и тихо. Дохожу до ванной и встаю под душ. Мысли гоню прочь. Нечего ими засорять голову… Но запахи, а в ванной пахнет Демьяном, его туалетной водой, лосьоном, а еще чёртовы ощущения — их не прогонишь. Каждый сантиметр кожи помнит и напоминает, как меня ласкали этой ночью. И с каким удовольствием я все это принимала…
Из ванной выхожу быстро. Так же быстро одеваюсь и покидаю комнату. В коридоре прислушиваюсь, стоя у двери комнаты напротив моей. Вовремя убиваю спонтанное желание зайти… нет, не стоит.
Спускаюсь. Здесь тоже тихо. Лишь вода в чайнике немного шипит — видимо, совсем недавно кипятилась.
Насыпаю кофе, сахар, наливаю воду в кружку и иду с ней к входной двери. Выхожу, замирая на крыльце. Телефон так и лежит здесь, на перилах, сую его в карман. Костя играет с Алешкой на газоне, бросая собачий пупырчатый мячик. Первым меня замечает мой преданный зверь и, выплюнув игрушку, несётся ко мне.
— Доброе утро! — произносит Костя и идет к дому. Алешка забирается на крыльцо и начинает вертеться, я собираюсь нагнуться, чтобы погладить собаку, как вдруг он начинает жалобно визжать и скулить. Тянусь к нему, беру на руки и вижу красный след от лапы на полу. И тут же замечаю еще кое-что — осколки. Стакан вчерашний, черт. В безопасности собака тут, конечно, как сглазила…
— Что случилось? — Костя оказывается рядом и смотрит на Алешку. Тот не визжит уже, а поскуливает на моих руках.
— Я вчера стакан разбила тут… — отвечаю я, внимательно осматривая собачьи лапы. Задняя левая кровит, и сильно. Костя заходит в дом и выносит аптечку. Мы обрабатываем собаку, однако рана большая и довольно глубокая. Кровь не останавливается.
— В ветклинику, может, надо? — предлагает Костя. Я, не задумываясь, киваю, обматываю бинтом лапу, и мы сразу направляемся к машине.
Выезжаем, и пока медленно едем по посёлку, Костя ищет в интернете ближайшую клинику. А найдя, прибавляет газу. И уже через десять минут мы тормозим у здания, одна из вывесок которого гласит "ВетПомощь".
Машину покидаем вместе и вместе же заходим в клинику. Нас встречает девушка в оранжевом костюме, улыбается и спрашивает, что случилось. Объясняем ей ситуацию, после чего девушка скрывается за одной из ближайших дверей, а выглянув, предлагает нам войти в смотровую.
71
Ветеринар, молодой мужчина в очках, внимательно осматривает рану. Сообщает, что нужно наложить швы. Меня трясёт немного, себя я чувствую виноватой. Надо было убрать эти осколки… но когда бы я успела?
Пока медсестра подготавливает все необходимое, врач садится перед монитором рабочего компьютера и говорит:
— Вы у нас первый раз?
— Да.
— Тогда сейчас быстренько карточку заполним…
— Карточку? — немного не понимаю я.
— Ну да, у нас такая стандартная процедура при первом визите, мы все документируем… Кстати, документы на собаку есть?
— Есть, но дома. Мы так торопились…
— Может, клеймо или чип?
— И клеймо, и чип…
Мужчина тут же встает, берет с полки прибор и подходит с ним к нам. Проводит им у Алешкиной холке. Прибор пищит, и врач возвращается за свой стол.
Медсестра ставит собаке укол. Мне говорят, что это седативное, чтобы он спал, пока ему будут зашивать рану. После Алешку выносят из смотровой, мне дурно становится, когда я вижу, как мой белый зверь буквально обмякает на руках врача.
Жду в коридоре, Костя рядом, успокаивает меня, говоря, что все будет хорошо.
Процедура длится минут двадцать. Алешку несут обратно еще спящего. Захожу одна за врачом в смотровую, глажу Алешку. Он начинает дёргать лапами, как будто куда-то бежит.
— Все прошло хорошо. Скоро проснётся, — говорит врач, устраиваясь за столом. — Я еще посмотрел собаку. Зубы хорошие, ушки и глаза чистые. В целом, здоровая собака. Лапа заживет быстро, я вам сейчас рекомендации по уходу распишу и распечатаю.
Киваю, вдыхая с облегчением.
— Скажите, — вдруг задумчиво начинает врач, — а вы собаку брали с рук? Подрощенного?
— Нет, муж брал у заводчицы из питомника еще совсем маленьким щенком, —
