Слабо в меня влюбиться? - Кэрри Прай
Агата мягко подталкивает меня вперёд, и Ян сразу же вручает мне букет крупных, словно вырезанных из снега, лилий и чуть сжимает ладонью мои пальцы.
Прабабушка всё говорит... говорит... Расписывает мои достоинства, безбожно их приукрашая, а то и внаглую привирая. Дескать я и рисую, и пою, и в мытье полов дам фору любой свекрови. А я во все глаза смотрю на шкатулку с помолвочным кольцом в его руке и едва дышу от счастья.
— Эх, ладная пара ладная у нас получилась, — вздыхает рядом мама. — Проходите за стол, дорогие сваты.
— Ага, пойдёмте уже, — поторапливает всех бабуля. — Засмущали мне молодых! Пусть уже целуются.
В опустевшем коридоре остаёмся только я, Ян и немой диалог наших глаз.
— Валерия Льдова… Звучит потрясающе, — улыбается он от уха до уха, притягивая меня к себе, и едва слышно шепчет: — Ну так что, согласна взять мою фамилию?
— Да! — Хитро выглядываю на него из-за цветов. — Уже лет шесть как согласна! Но тебя же пока дождёшься…
— Прости и прощай, подруга, — греет Ян мои губы еле слышным шёпотом. — Дружбу не уберегли… и слава богу, — подытоживает он, надевая мне кольцо на палец. — Отныне будешь мне женой.
— Прости и прощай, друг, — повторяю за ним тихо, чувствуя, как вместе с осознанием приходит небывалая лёгкость.
Дружба между парнем и девушкой — это любовь, искалеченная страхом сделать первый шаг… и всё разрушить. Мы так слепо были смелыми в мелочах, и только теперь, по-настоящему стали неуязвимыми.
Ян
Ещё год спустя.
Одним ранним февральским утром…
Раз, два, три
Твоя очередь — води!
Ветром, стоном
Губы трону.
Ты меня ищи!
Так мечтал стать чемпионом?
Ну тогда лови —
Чувствуешь, как рвётся пуля
У тебя в груди?
Всё. Game over. Спи…
Кто бы мог подумать! Хиты «Искусителей» по сей день причиняют мне сомнительное счастье с самого утра. В понимании Леры великий игрок погиб во мне на пике славы, о чём нам, собственно, и напоминает мелодия будильника уже который год.
И знаете что? Я не имею ничего против.
Наша жизнь не стала размереннее, не поблекла под пылью рутины. Я не сдулся, наоборот! Каждый день — это новый вызов. Новая возможность доказать, что я умелый строитель. Но теперь, вместо того чтобы строить из себя чёрт знает что, мне хочется добавлять самые отборные кирпичики в фундамент нашего счастья.
— Бабуля, ну какие правнуки? Яна только недавно повысили, — доносится с кухни обрывок телефонного разговора. — Ах, сон тебе приснился. Да ты что… Прямо рыбина в три восемьсот?! Конечно, знаю, что это значит. Что ты опять заснула со включенным телевизором. Этот твой канал про охоту и рыбалку меня до седых волос доведёт. Нет, не хочу. Я ещё к родному цвету не привыкла. Передам, хорошо…
Поначалу идея перебраться в центр, подальше от гиперактивной родни, казалась раем. Правда, эйфории хватило ненадолго. При бешеном ритме свалившейся на нас взрослой жизни часто бывать в гостях не получается. Без ехидных реплик Ивановной на душе образуется какая-то смутная тоска, но в целом… Конечно, стало спокойнее.
— Чем это у нас так вкусно пахнет?
Захожу на кухню и, пользуясь тем, что Лера колдует у плиты, отправляю в рот ложку зеленоватого пюре.
— Это моя маска для лица.
Что ж, плеваться украдкой уже стало традицией. Кулинарные эксперименты жены всё ещё разят наповал.
— Ивановна просила мне что-то передать? — Обвиваю руками её талию и заглядываю поверх плеча на листья салата, обильно заправленные сгущёнкой.
— Ага, свои соболезнования в связи с безвременной утратой совести, — с улыбкой отзывается Лера, прижимаясь затылком к моему плечу. Я на пару мгновений закрываю глаза, наслаждаясь ощущениями.
— Ты ведь не проговорилась бабушке, что мы скоро выезжаем? — шепчу в порозовевшее ушко.
— Нет. Всё идёт по плану, — заверяет она с демоническим смешком. Моё сокровище сегодня в отличном настроении.
— А по факту? — уточняю, ничуть не купившись на безмятежность жены. Попутно пытаюсь умыкнуть кусок пирога, но Лера строго шлёпает меня по пальцам, на что я тихо ворчу, притворяясь обиженным.
— Нам крышка, Льдов, — звучит обречённо и это тот редкий случай, когда не поспоришь. — Предлагаю отложить визит до мая.
— Вот когда наши жизни точно потеряют всякую ценность. Не дрейфь, на месте выкрутимся. Нам не впервой, — подбадриваю Леру, глубоко вдыхая пьянящий аромат её волос. Природный тёмно-русый цвет словно вернул её чертам детскую мягкость.
— Ну, вообще-то, я планировала отдать тебя на растерзание, как представляющего сейчас наименьшую ценность, — вероломно заявляет Лера, поглядывая на меня лисицей. — Вдобавок с таким ростом она тебя от счастья ненароком не придушит.
— Всегда подозревал, что в семье Бойко неспроста одни женщины, — слегка возмущаюсь и, пользуясь моментом, всё-таки отщипываю приличный кусок пирога.
— Льдов! — возмущается Лера. — Вот как мы его покоцанным отнесём?!
— Хоть за дело выхвачу! — Подмигиваю ей, отправляя добычу в рот.
Два часа спустя, поднимаясь по ступенькам бывшего дома, понимаю, что хохмить мне уже не хочется. Накатывает ностальгия по беспечному детству. Даже краска на стенах здесь кажется ярче, чем в любой из других многоэтажек.
Улыбнувшись, пальцами ловлю прохладную руку притихшей Леры, подношу к губам, чтобы отогреть её своим дыханием, и меня накрывает всепоглощающим, практически неземным чувством тёплого уютного счастья.
Не знаю, что нас ждёт уже через минуту, но в одном уверен точно — его я не променяю ни на какие сокровища.
— Бабуля, сюрприз! — Моя невозможная, хитрая, любимая Лера с обезоруживающей непосредственностью распахивает объятия перед открывшей нам дверь Ивановной.
— Ах ты ж ирод… Подсуетился всё-таки! И чего молчали? Я уж думала не доживу до этого дня. — Старушка переводит потрясённый взгляд с округлившегося живота своей правнучки на меня.
— Так мы сначала думали, что это беляши виноваты— улыбаюсь во все зубы.
— Беляши, конечно… — не даёт себя провести ушлая бестия. — Ну-ка подите сюда, партизаны клятые. Давно я вас за уши не драла.
Чёрт, как же я по ней скучал!
