Наследник для Шаха - Анна Гур
Через мгновение я словно пушинка взлетаю и оказываюсь в теплых объятиях. Страх начинает отходить, зарываюсь лицом в литую сталь, покрытую сорочкой, и дышу. Знакомый запах. Дурман. Горечь полыни. Мускус. Холод полевых трав. Его запах…
Пальцы вцепляются в полы пиджака. Не отдерешь. Чувствую тепло на своей напряженной спине, как подушечки скользят, разминают закостеневшие мышцы, путаются в волосах и тянут за прядки, заставляют, наконец, поднять лицо и открыть глаза, чтобы утонуть в золотисто-карем взгляде Шаха.
Эти глаза чем-то напоминают мне пустыню. Выжженную. Бескрайнюю и бесконечную с золотом песка…
— Журавлик, а летать боишься… — проговаривает мягко, и я понимаю, что не испытываю больше непривычного давления, все исчезает, смотрю в иллюминатор и прикусываю губу. Там за стеклом раскинулась бесконечная пуховая гладь, облака пушистые, словно сладкая вата, а в самой дали солнце, щиплет глаза и заставляет щуриться.
— Красиво… боже… как же красиво, — выдыхаю со всем пылом, — дух захватывает…
Забываю, где я и с кем. В чьих руках и на чьих коленях так спокойно разместилась. Ощущаю касание к своей скуле и интимный шепот в самое ухо:
— Да…
Морок спадает, резко поворачиваю голову в сторону мужчины и оказываюсь с ним нос к носу. Не могу оторваться от него. Смотрю во все глаза и что-то болезненно-сладкое отдается в сердце. Красив. Хищной красотой. Опасной. Так зачарованно можно смотреть на ядовитую кобру, бросок которой смертелен и стоит слишком дорого.
Цена — жизнь.
Ощущаю, как его руки приходят в движение, ползут вверх по бедру, достигают кромки трусиков и не спеша скользят вдоль резинки.
Резко опускаю руку на его. Останавливаю. Букашка в цепких лапах. Я даже секунды не продержусь, если Шах захочет пойти дальше, но мужчина откидывается в своем широком кресле, поднимает подбородок, демонстрируя мощную жилистую шею с острым кадыком, смотрит на меня чуть прикрыв веки, не убирает руку, но и не продолжает, не идет дальше хрупкой грани дозволенного.
Поза провокационная, пикантная, горячая.
У меня внутри цветет возбуждение. Так не должно быть. Но инстинкты, уже однажды разбуженные этим мужчиной, срабатывают, поэтому я предпочитаю общение.
Разговор с Шахом.
— Куда ты меня везешь?
Молчание все длится, уже теряю надежду, что он будет со мной разговаривать. Я вообще не понимаю, на что надеюсь и что творится в моей жизни в последнее время, но Аслан отвечает.
— На мою родину. Аийша. Ты летишь на мою родину…
Опять смотрю на мужчину. Широкий. Сильный. Опасный. Но мне комфортно рядом с ним. Каким-то странным чутьем я чувствую, что он не навредит. Не причинит боль и не сделает ничего против моей воли.
Может, я наивная дуреха, конечно, и вижу то, чего нет, но пока мы пытаемся поговорить.
Есть что-то притягательное в нем. Приглядываюсь и все же замечаю, что сейчас лицо у Аслана не холодная маска. Он немного другой. Незримая грань, которую я чувствую. Расслабленный хищник с немного уставшим взглядом.
Хочется запустить пальчики в его густые смоляные чуть волнистые пряди, притянуть, отогнать усталость…
— Аслан… — прикусываю губы, говорить незнакомому человеку о своих переживаниях сложно, но я не хочу с ним воевать. Прав был его человек. Нельзя идти в прямое столкновение с такими, как Шах. Но ведь можно достучаться до него, поэтому я произношу тихо:
— У меня семья. Родители. Папа болеет. Ты понимаешь, что похищаешь меня… я ведь ни в чем не виновата…
Убирает руку с моего бедра и поправляет подол платья, прикрывает коленки одним точным движением, а мне вдруг хочется, чтобы вернул тепло своей руки.
Кусаю губу, пока он молча рассматривает меня.
Шах больше не держит. Я сама сижу на его коленях, обнимаю почти, не убираю своих рук с его груди, ощущаю биение сильного сердца о свою ладонь…
— Твоему отцу была проведена операция, — наконец, отвечает. — А сейчас он получает необходимый уход. Далее государство выделит твоим родителем путевку в оздоровительный пансионат. Один из лучших. Его здоровью ничего не угрожает…
Пока говорит, что-то цепляет меня в этих фразах. В осведомленности. Слишком уверенно. Словно он владеет информацией из первых рук.
Внезапно вспоминается звонок матери и рассказ о случившемся чуде с операцией…
Прищуриваюсь. Впиваюсь взглядом в лицо мужчины. Что-то внутри меня вспыхивает подозрениями, догадками и деталями. Накладывается одно на другое. И я произношу то ли вопросом, то ли утверждением:
— Это ведь ты… ты организовал операцию отца…
Глава 26
— Ты довольно-таки проницательная. Ценю в женщинах ум.
Мотаю головой. Не совсем понимаю. Это ведь… Он что, сразу же все организовал?!
Наблюдает за моей мимикой. За движениями.
— Я не понимаю, но почему?
Шах лишь поднимает руку и наматывает мои локоны на кулак, смотрит в задумчивости, а затем отвечает совершенно спокойно:
— Захотел.
Притягивает мою голову к себе и впивается в губы. Дурманит. Не могу сопротивляться. Голова кружится, но на этот раз все немного иначе. У меня конечности словно из ваты.
Слабею в руках мужчины моментально. Накатывает тошнота.
Чувствует неладное. Оттягивает меня от себя и смотрит внимательно.
— Что с тобой?
— Кроме того, что ты меня похитил и запихнул в самолет?!
Прищуривается. Заставляет откинуть браваду, а я проговариваю тихо:
— Я ничего не ела со вчерашнего дня…
Взгляд мужчины темнеет, и я почему-то начинаю оправдываться.
— Просто поздно вернулась, не успела толком поесть, да еще и токсикоз, а утром к врачу…
Молниеносным движением поднимается из кресла и сажает меня. Двигается чрезвычайно быстро, ловко. Я словно пушинка в его руках, с ужасом понимаю, что я не заметила, как мы перестали быть наедине. Рядом как из воздуха материализовался один из людей Аслана, а я настолько была им поглощена, что просто этого не заметила.
А вот этот хищник начеку.
Мужчина передает папку Шахову и проговаривает что-то не на русском. Резкие интонации. В ответ мой похититель лишь кивает.
Усталость накатывает. Глупая. На что я надеялась? Что он меня с ложечки еще и покормит?
У него бизнес. Дела. Да и еще какая-то левая девчонка, которая забеременела.
Что со мной будет? Зачем я ему? Чего мне ждать от всего этого?!
Одни сплошные вопросы. А еще обида…
Ерзаю в кресле, с закрытыми глазами, так легче переносить головокружение и проваливаюсь в нечто напоминающее сон. Меня просто вырубает.
Веки тяжелые, не открыть. Может, и обморок. Но какой-то странный. Я словно контролирую его. Понимаю, что со мной происходит, а вот повлиять не могу.
Не понимаю, сколько я так лежу, но стоит открыть глаза, как
