Ребенок от мажора - Мария Манич
Я издаю приглушенный смешок, и расслабленно прикрываю глаза, когда он берет меня за руку.
19.Глава
– Мама-мама-мама, – раздаётся где-то справа от меня, и я с трудом разлепляю тяжёлые веки.
Алиска уже проснулась и сидит в кроватке, держась за прутья решётки, пытаясь просунуть между ними голову или руку, чтобы дотянуться до нас.
Нас…
– Доброе утро, – хрипло произносит Никита совсем рядом.
Поворачиваю голову и натыкаюсь взглядом на сонного Волкова, который, как и я, пытается отодрать себя от подушки. В его волосах полный бардак, а лицо изрядно помято. Он проводит по нему ладонью и смотрит прямо на меня. Я, наверное, выгляжу не лучше, поэтому быстро отворачиваюсь и соскакиваю на пол.
Шлëпаю босыми ногами по холодному больничному полу и беру дочь на руки. Она словно пушинка. Очень исхудала за время болезни. Но сейчас с силой обнимает меня в ответ, с интересом поглядывая на Никиту. Вчера, когда он её принес, она сладко спала, скорее всего, даже не видела его.
– Привет, принцесса моя. Как ты? – говорит Ник, смотря на нашу дочь с теплотой и нежностью.
Её ротик растягивается в улыбке, и она вдруг тянет руки к Волкову.
– Давай сначала умоемся, малышка, – говорю и, подхватив полотенце, иду в сторону умывальника.
Дочь выглядит получше, точно бодрее, чем вчера. С интересом разглядывает нашу новую палату и просит дать ей попить и поесть. Не знаю, что ей можно, а что нельзя, но, думаю, обычный сухарик или баранка не повредит. Поэтому вручаю ей поильник с водой, еду и сажаю между собой и Ником на кровать.
– Ты когда домой? – спрашиваю у него.
Сама я тоже умылась и причесалась, пытаясь выглядеть лучше, насколько это возможно в больничных стенах.
– Хочешь побыстрее избавиться от меня? – хмыкает Никита, притягивая Алису ближе к себе.
Гладит пальцами её ножки, ручки. Касается щеки, волос. Словно не может просто быть с ней рядом и не трогать, а потом и вовсе наклоняется и целует её в макушку. Отчего моё глупое сердце тает как мороженое на солнце.
– Нет, не хочу. Мне спокойнее, когда ты здесь, с нами, – честно признаюсь, сложив руки в замок на коленях. – Но понимаю, что у тебя есть и другие дела.
Я не знаю, куда себя деть и как теперь вести себя с ним. Вчера мы вроде как поцеловались. Хотя это было мало похоже на настоящий поцелуй двух влюбленных людей, скорее, двух людей, которые пытаются держаться вместе и не сорваться в пропасть навалившихся эмоций. Мы явно перенервничали за Алису и оба были на грани.
– Другие дела, конечно, есть. Но пока я никуда от вас не собираюсь. Расслабься, Кнопка, – произносит Никита и касается моей руки своей, сжимает её.
Переплетает наши пальцы, точь-в-точь как ночью. Подносит мою ладонь к губам и быстро целует, смотря мне прямо в глаза.
У меня внутри ломается последняя защитная стена, и я чувствую, как свет и тепло заполняют всё вокруг. Подаюсь вперед и, скользнув губами по его колючей щеке, упираюсь лбом ему в плечо.
Я не одна. Он рядом.
Боже… он даже не представляет, как это для меня важно.
– Спасибо, – шепчу и получаю ещё один поцелуй, на этот раз в висок.
– Всё будет хорошо, Полина. Не знаешь, тут вообще кормят? Или можно заказать еды?
При упоминании о пище мой истерзанный кишечным вирусом и нервами желудок издаёт булькающий звук, а мы с Никитой одновременно начинаем смеяться.
– Надо, наверное, найти врача, – говорю, с сожалением вставая с кровати. – Нам ещё уколы нужно поставить. Заодно спрошу насчёт завтрака. Кашу здесь точно предлагали всем желающим. Побудешь с ней?
– Без проблем. Да, моя принцесса?
Никита сажает Алису к себе на колени, рассматривая, как она сосредоточенно пытается отгрызть кусочек баранки. У выхода я ещё раз на них оборачиваюсь и с замиранием сердца понимаю: в жизни не видела ничего прекраснее, чем воркующий нежным голосом Ник и наша девочка.
Эта палата находится в другом корпусе, и по пути сюда я не видела поста медсестры, или просто он не отложился у меня в памяти. На первый взгляд Алисе сегодня явно лучше, но, несмотря на это, я понимаю: так быстро отсюда нам не уйти. По крайней мере ещё несколько дней точно продержат.
Дежурный врач, которого я нахожу в ординаторской, это подтверждает. Она обещает подойти к нам в палату через полчаса, как только начнется обход, а пока направляет меня в сторону раздачи еды.
Выбора там никакого нет, что дают, то и берёшь. Еда довольно скудная, но, кроме пакета баранок, обычных сухарей и пары бутылок воды, у меня с собой ничего нет. Тем более мы не в люксовом санатории, а в больнице.
Толкаю дверь в палату плечом и объявляю:
– Завтрак подан.
Поднос чуть не выскальзывает из моих рук, когда я натыкаюсь на бледное, с блестящими влагой глазами лицо Волкова. У меня внутри всё обрывается. Что ещё?
– Что случилось? Её опять вырвало? – спрашиваю в ужасе, подходя к ним ближе, спешно ставя поднос на тумбочку.
– Мама! – радостно вскрикивает дочка.
Она сидит рядом с Никитой на кровати. Выглядит нормально, перебирает свои игрушки, пару штук которых я успела прихватить из дома.
– Нет… – хрипло выдавливает из себя Ник, прижимая к себе нашу девочку. – Она… только что назвала меня папой.
На глаза набегают слёзы. Не сразу получается взять себя в руки. Стираю влагу со щёк и опускаюсь рядом с ними на кровать. Я о таком раньше и мечтать не могла. Что Алисе будет кого называть папой. Что Никита будет рядом, и мы – хоть на секундочку представить – сможем построить заново то, что так безбожно нам помогли растоптать в прошлом.
– Я как-то назвала тебя при ней так, и она запомнила. Представляешь? Хитрый жук такой. – Щекочу животик дочери, и она заливисто смеётся. – Её так просто и не заставишь что-то повторить. А тут слëту запомнила. Ты… ведь
