Начинающий блоггер или месть бывшей жены - Роксэн Руж
— Изучив предоставленные документы, суд вынес решение полностью удовлетворить заявление усыновителя.
Что? Как? Что это значит?
Мозг в какой-то момент перестал функционировать.
— Моя мамочка, — меня крепко обнял Кирилл.
— Это да? — переспросила я у улыбающегося Айсберга Дмитриевича. Тот согласно кивнул. — О Боже, мой сыночек.
Я расцеловала все детское личико, мокрое от маленьких слезинок, вызывая у всех присутствующих дам улыбки. Самородов нас обнял, а маленькое Чудо сделало, по моему, тройной тулуп.
Нам выдали подписанные бумаги и отправили нашу, можно сказать, многодетную семью домой.
Кирилл из здания суда выбежал первый. Ему не терпелось обрадовать всех присутствующих, что он теперь тоже Самородов. И пока я шла своей пингвиньей походкой, поддерживаемая надежной рукой Айсберга Дмитриевича к выходу из здания, до моих ушей то и дело доносились детские восторги.
— Я Самородов Кирилл, я Самородов Кирилл!
— А с виду был такой спокойный ребенок, — рассмеялась я. Все мы, Самородовы, одинаковые. Ледяные айсберги снаружи и горячая лава внутри.
Последний триместр моей беременности выдался тяжелым. Чудо уже нельзя было назвать маленьким. Казалось, что ребенок, посредством своих ручек, ножек, головы и попы, пытается увеличить квадратные метры.
А про свой ночной сон я, так и вовсе, успела позабыть. Единственным мои желанием было, чтобы мне предоставили такую кровать, в которой выпилено большое круглое отверстие, куда я могла бы засунуть свой живот, чтобы поспать в удобной позе.
Конечно, у меня были разнообразные подушки для беременных, но на большом сроке они стали практически бесполезными.
На тридцать седьмой неделе врач обрадовала меня тем, что ребенок уже лежит правильно. Так сказать, приготовился к побегу.
Дома была собрана сумка со всеми необходимыми вещами для меня и малыша. Папка с документами всегда была под рукой.
С завидной регулярностью у меня начали случаться вполне себе ощутимые тренировочные схватки. Чаще всего они наступали ночью. Айсберг Дмитриевич совсем растратил свое умение "держать лицо" и каждый раз с дикими глазами готов был меня экспортировать в роддом.
Но время шло, а малыш появляться на свет не спешил. Я даже шутила по этому поводу, говоря, что и ребенок будет такой же пунктуальный, как папа и старший брат. Все то у них по порядку, все в четких временных рамках.
Это я могла себе когда-то позволить опоздать на работу и потом выслушать нравоучительные речи…
Вспомнила, как Самородов наказывал меня за опоздания на работу, лежа на диване в съемной квартире.
Да, наказание налицо.
В своих предположениях я ошиблась на один день. Регулярные схватки начались за день до обозначенного врачом срока.
— Саша, — я потрясла за плечо недавно уснувшего мужа. Он разлепил глаза, пытаясь сфокусировать на мне свой взгляд.
— Что такое, Мила?
— Саша, кажется началось…
Айсберг Дмитриевич соскочил с кровати и куда-то унесся из комнаты.
Мда…
Все уроки для будущих родителей зря. Главное правило, что должны соблюдать все отцы — полное спокойствие.
Айсберг Дмитриевич вернулся в комнату с моими заранее приготовленными вещами. За его плечом я разглядела Ольгу Ивановну. Она жила у нас последние три недели как раз на тот случай, чтобы не оставлять Кирилла в доме одного, когда начнутся роды.
— Самородов, если ты не возьмешь себя в руки, я откажусь от совместных родов!
Подействовало.
— Да я спокоен, как удав, — ответил мой Айсберг, помогая залезть в полуспортивный костюм оверсайз.
— Вот и отлично, — ответила я. Как ни странно, но во мне самой стоял полный эмоциональный штиль.
Уже в машине, я позвонила своему врачу. У нас был заключен договор о принятие ей моих родов. Не смотря на все предыдущие звонки ей Самородовым во время очередных ложных схваток, сейчас Оксана Геннадьевна нам поверила.
— Приезжайте, Людмила Константиновна, я вас жду.
Мы прибыли в роддом с промежутками между схватками в десять минут. Айсберг Дмитриевич внешне был спокоен, если бы не трясущиеся пальцы на руле. Но это, наверное, от перенапряжения.
Нас поместили в предродовую палату. Схватки стали более ощутимыми, но пока терпимыми. А вот спина… Казалось, что меня пытаются растянуть на дыбе.
Самородов не переставая массировал поясницу, параллельно следя за временными промежутками между схватками.
Я сама потеряла счет времени. Успевала только считать до десяти во время очередной схватки.
— Один, два, триииии…
— Мила, ты как?
— Оооотличнооо…
Все из-за тебя. Ненавижу.
— Мила, не зажимайся. Дыши.
Убью. И ничего мне за это не будет. Нет ни статьи, ни заповеди, которая бы запретила мне сейчас убить своего дышащего бешенной собакой мужа.
— В следующий раз сааааам рожать будешь.
Параллельно моему протяженному "ааа" раздался крик и Айсберга Дмитриевича "Оксана Генальевнаааа".
Что я могу сказать: все эти школы для будущих новоиспеченных родителей — полное фуфло. Когда будущий папа сидит у ног улыбающийся жены — это одно. А вот, когда, он сидит у ног рожающей жены — это другое. Конечно, в ногах Айсберг Дмитриевич не сидел, позволяя акушеру-гинекологу делать свои замеры на открытие матки. Он стоял у изголовья медицинской кровати-трансформера, держа меня за руку. Или это я его держала, с удовольствием слушая, как у него что-то хрустит в руке, когда очередная схватка скручивала меня, а я, в свою очередь, его конечность.
Да, еще в школе нас предупреждали о возможной реакции роженицы на своего супруга во время родовой деятельности. Честно, я не предполагала, что поведу себя так. Все таки, опыт у меня имелся, но тогда и времена были другие. О совместных родах никто и слыхом не слыхивал, и женщины вполне себе обходились самостоятельно.
— Уже скоро, — сказала мне Оксана Геннадьевна. Вот у кого надо учиться хладнокровию.
Кровать быстро трансформировалась в кресло. На мой живот нацепили какую-то штуку, мы услышали сердцебиение маленького человечка.
— Ноги вот сюда. Теперь слушаем меня, — строго проговорила Оксана Геннадьевна. — Ничего страшного не происходит, вы всего лишь рожаете своего ребенка. Сейчас отдыхаем, а с первой потугой начинаем работать.
Да, вот об этом хладнокровии я и говорю. Уверенный голос Оксаны Геннадьевны вселил и в меня уверенность. И на самом деле, ничего особенного не происходит. Все женщины мира рожали и будут рожать.
— Готовы, Людмила Константиновна? Александр Дмитриевич, если вам плохо, выйдите за дверь.
— Только попробуй! — сказала я Самородову. Но он и не собирался уходить.
— Все, сейчас немного поработаем, Людмила Константиновна. Тужимся.
Я ухватилась обеими руками за порычни.
— Работаем, работаем! — Я почувствовала движение ребенка внутри себя. — Все, отдыхаем.
В изнеможении откинулась на подушки.
Во время второй потуги Оксана Геннадьевна сказала, что сердцебиение у ребенка неровное, поэтому на третьей надо обязательно рожать. Господи. Собрала все силы в кулак.
— Давай, любимая! —
