Начинающий блоггер или месть бывшей жены - Роксэн Руж
От слова "хорошая" в глазах зарябило. Нет, я не испытывала иллюзии, что бывший муж в одночасье поменял свое мнение обо мне, как раз таки наоборот. Его отношение ко мне выразилось в первой записюльке.
Больше интересовал вопрос, каким образом произошло так, что в нашем доме оказалась новая характеристика. Что Самародову пришлось сделать, чтобы Шольц накалякал вот эту вот бумажку? Пойти, спросить? Да нет, сейчас пока не стоит. За нашу, пусть пока недолгую, совместную жизнь, я научилась распознавать настроение Самородова. Вот именно сегодня оно у него было: "не стОит и не стоИт".
Встала со стула, тяжело вздохнув. Собрала всю приготовленную еду, убрала в холодильник. Мария Семеновна бы сейчас поцокала языком и сквозь зубы проговорила:
— А вы все жрете и жрете.
Не удержалась и с громким стуком закрыла дверцу холодильника. Там что-то посыпалось. Открывать не стала. Не хочу.
Вообще состояние было такое, что не хотелось ничего. Даже разговаривать с Айсбергом Дмитриевичем.
Я поднялась на второй этаж, убрала характеристику к своей противоречивой по наполнению сестрице. Прошла мимо нашей спальни, слыша шум воды в душе. Направилась в комнату к Кириллу. Нет, я тоже включила функцию заморозки. Пусть с моей стороны это и могло показаться неправильным, но бежать сейчас и вымаливать себе прощение я была не готова. Не знаю, может быть завтра. Или послезавтра. А может быть, разведусь к фигам.
Да, я беременная женщина. Перепады настроения это мой хлеб.
В комнате у сына был идеальный порядок. Нет, я здесь никогда не убиралась, предоставив ему полную свободу. Кирилл просто привык с самого раннего детства содержать свое обиталище в чистоте. Если бы не постеры, развешанные по стенам, то и вовсе нельзя было подумать, что это комната семилетнего мальчика.
Расстелила себе кровать, легла. Мне не помешали уснуть даже глазеющие сверху звезды боевиков.
Видимо, и во сне я задавалась вопросом, как же Самородов "разрулил" дело с характеристикой. В мое воображение так и лезли сцены открывающего ударом ноги дверь Землестрой- плюс Айсберга Дмитриевича. Как он пересекает приемную, не обратив никакого внимания на резюме Виктории. Так же ногой открывает дверь в кабинет Шольца, снимает солнечные очки и говорит "Айл би бэкнул". При чем, кроме вот этих очков на Айсберге Дмитриевиче ничего и не было.
Шольц с повязкой Рэмбо на голове картинно падает со стула, поднимая невообразимый шум. Нет, слишком громко для сна. Еле разлепила тяжелые веки. Поднялась с кровати.
Откуда-то снизу доносились маты и звон бьющегося стекла. Что это? Воры?
Взяла хоккейную клюшку Кирилла. Крадучись добралась до нашей спальни. Самородова там не было. Тихо спустилась на первый этаж. На кухне горел свет, оттуда же доносился уже приглушенный отборный мат.
Вошла на кухню и увидела следующее: у открытого холодильника стоял Самородов, голый торс и домашние штаны были перепачканы нетронутым ужином, а ноги утопали в изобилии еды и битого стекла.
— Голод не тетка, — резюмировала я.
Вся комичность ситуации, приправленная еще и сном с обнаженным Самородовым в главной роли, сделала свое грязное дело. Я не смогла сдержаться и расхохоталась. Просто какой-то истеричный смех, плавно переформатировавшийся в слезы. Присела на стул, наблюдая как Айсберг Дмитриевич сваливает всю еду в мусорное ведро. Краем хоккейной клюшки подцепила кусок запеченного мяса, улетевшего под стол, и подтолкнула к общей куче еды.
Айсберг Дмитриевич сосредоточенно убирался и так же сосредоточенно игнорировал мое присутствие.
— Вот, Саша, еще курочка, — подтолкнула клюшкой одиноко лежавшее крылышко. Полный игнор, разве что куриная конечность отправилась в мусорное ведро.
Ладно, понятно. Бой идет в одни ворота. Тут уж ничего не поделаешь.
— А я так старалась, так старалась, — вставая со стула и параллельно шмыгая носом сказала я. Направилась к выходу. Настоящий одинокий странник. Мне осталось еще мешок на клюшку привязать, перекинув ее через плечо и удалиться в закат.
— Мила, подожди, — раздался тихий голос Айсберга Дмитриевича.
Не поверила своим ушам. Со мной даже разговаривают? Обернулась.
— Я долго думал сегодня, пытаясь понять твой поступок, — начал говорить Айсберг Дмитриевич, поднимаясь в полный рост. Подошел к раковине, вымыл руки. — Единственное к чему я пришел — ты мне не доверяешь.
— Я не… — начала я, но муж меня перебил.
— Не доверяешь настолько, что я только посредством твоей страницы, будь она неладна, узнал, что моя беременная жена поперлась к бывшему мужу за сраной характеристикой.
Голос Самородова начал крепчать вместе с ярко-окрашенными словами.
— Я не… — и опять этот жест, призывающий к моему молчанию.
— Понимаешь, что я должен был испытывать, осознавая, что ты на протяжении всех суток обманывала меня, уверяя, что с тобой все хорошо? А потом, и глазом не моргнув, пошла на свидание с бывшим мужем.
Боже, какое свидание? Что он там себе напридумывал?!
— Не ходила я не на какие свидания! — громко крикнула я, игнорировав опять этот жест "Мила, помолчи". — Я своего сына спасала.
— Это и мой сын тоже, — перешел в свою очередь на крик Айсберг Дмитриевич. — Это и мои дети, Мила. А ты моя жена. И я не хочу, чтобы ты решала такие вопросы одна, подставляя себя и детей под удар.
Да, таким Самородова я еще не видела. Боже, не смотря на все старания, сдержать слезы не смогла. Разрыдалась, хотя весь сегодняшний день настраивала себя на то, что ни одну слезинку не пророню при Айсберге Дмитриевиче.
— Я не думала, что так все выйдет, — сказала я в свое оправдание. — Мне казалось, что, приди я одна к Шольцу, он не откажет.
Айсберг Дмитриевич промолчал. Оторвал пару бумажных полотенец, вытер ими перепачканные ступни, демонстрируя этим действом, что он думает о моих словах. Точным броском направил скомканный шар в мусорное ведро.
На кухне воцарилось молчание. Просто, чтобы оно скорее закончилось, я решилась на первый шаг.
— Саш, прости меня, а, — тихо произнесла я.
Айсберг Дмитриевич внимательно посмотрел на меня. Ни одного намека на улыбку или потепления во взгляде.
— Я не знаю, Мила. Сейчас я просто не в том состоянии, чтобы понять тебя.
Зато я прекрасно все поняла. Разговор случился, но результата никакого не принес. Каждый остался при своем мнении.
Не стала больше просить прощения, развернулась и ушла наверх. Остаток ночи решила провести в своей кровати. А если Самородов не уверен, пусть идет хоть в комнату Кирилла, хоть в гостевую. Сама я больше не намерена смотреть сны в его голом исполнении.
Самородов пришел в спальню, когда я уже успела задремать. Лег рядом. От него послышался запах моющего средства. Где-то на задворках моего сознания
