Начинающий блоггер или месть бывшей жены - Роксэн Руж
Бегите, Мария Семеновна, бегите.
Мы стояли в дверях и наблюдали за этой прекрасной картиной.
Трали-вали
Вечером, впервые за неделю, которая по моим ощущениям длилась из расчета день-за-три, телевизор в нашей спальне молчал. Пульт был где-то потерян, да и особой значимости его местоположение не имело.
Кирилл уже давно спал, а мы лежали на кровати и разговаривали.
— Саш, я все хотела спросить, а что ты с Шольцем сделал, что он тебе характеристику такую на меня написал?
Самородов напрягся. Его рука на мгновенье застыла на моем животе. Нашему маленькому Чуду не понравилось это. Точный толчок прямо в отцовскую ладонь привел в действие сложный механизм "Папатут".
— А есть какая-то возможность не отвечать на этот вопрос?
Мгновенно напряглась, прокручивая в голове возможные варианты того, как же все-таки Самородовым была получена характеристика. Варианты, к слову, были один абсурднее другого.
— В морду дал, да? — спросила я, с надеждой глядя на мужа.
— Очень хотел, но нет.
— А что? Денег? Я не знаю… Шоколадку "Аленка"?
Самородов рассмеялся. А я уже начала терять терпение.
— Саша, я вот сейчас серьезно же!
— Да ничего не пришлось мне делать, Мила. К тому моменту, как я к нему пришел, твой пост наделал уже достаточно шума. Твоя новая характеристика уже была написана. Думаю, Шольц и сам бы тебе ее отдал. Так что, как видишь, никакой я не герой. Так, просто курьер.
Уставилась на Самородова во все глаза.
— И все? Вот так просто?
— И все.
"А я то думала". Нет, не буду вслух произносить эти слова. Еле приглушила свет своей самодовольной улыбки.
Так, значит, это я, сама. И никакая и не дура, как думала о себе последнюю неделю, а вполне здравомыслящая женщина.
— Саш, а что и правда такой шум вокруг публикации поднялся?
Самородов снова рассмеялся.
— Я думаю, половина строительных фирм благодарна тебе. Шольцу, чтобы удержать клиентов и привлечь новых, пришлось делать хорошие скидки. А работать себе в убыток противоречит любому ведению бизнеса. Да, и у Виктории работы прибавилось, — добавил Самородов после минутного молчания.
— В смысле? — приподнялась и посмотрела на Айсберга Дмитриевича. — Саша, а Виктория то тут причем?
— Ну, Виктория тоже выполняет роль скидки. Помогает на переговорах Шольцу заинтересовать в сотрудничестве новых клиентов.
Смысл сказанного Самородовым не сразу дошел до моего сознания. Что еще за роль скидки? Мой неискушенный мозг пытался отвергнуть просящийся сам собой вывод.
— В смысле, она с ними тра… — Понизила голос. Конечно, в доме отличная шумоизоляция, но, все равно, было как-то совестно произносить нецензурные слова вслух. Кроме этого, когда в доме маленький ребенок и маленькое Чудо в животе, все нецензурные слова видоизменяются. — Трали-вали?!
— Трали-вали, — рассмеялся Айсберг Дмитриевич, согласно кивнув.
Села на кровати, подбоченившись.
— Стой, а ты откуда это знаешь?
Самородов резко перестал смеяться.
— Мила, ты что? Сама же знаешь, наш строительный бизнес, как большая деревня, а управленцы, словно бабульки на лавочке. Один сказал одному, второй поделился с третьим. Ну и так далее.
— Ну я тоже управленец, но я же не знаю об этом.
— Ну вот, теперь знаешь. Говорю же — одна большая деревня, — Самородов притянул меня к себе, укладывая обратно на свое плечо.
— Даааа, делааа, — глубокомысленно произнесла я.
Почему-то стало жалко Викторию. Она, видимо, в погоне за принцем с золотыми яйцами совсем с дороги сбилась. Я конечно знала, что она девушка не строгих моральных привычек, но тут-то и намека нет ни на какую мораль. Это же как надо себя не уважать…
— Какой незаменимый работник, — изрекла я. Вспомнила свой самый первый пост об этой целеустремленной девушке. Оказалось, тогда я попала в самое яблочко. Интересно, сама она понимает, какую роль выполняет? Думает ли "на перспективу" о том, что будет дальше, когда ее резюме пройдет по кругу?
А Шольц…
Я же когда-то думала, что это Виктория поразила его в самое сердце своим резюме и наработанными опытным путем навыками. Оказалось, все наоборот. Нет, это тебе не бес в ребро, а в голову.
— И что теперь с ними будет? — спросила я, понимая, что моя жалость к этим людям неуместна. Ведь о моем благополучии они никогда не заботились.
— Мила, если честно, мне это совершенно безразлично, — ответил Айсберг Дмитриевич, словно говоря, что эта тема ему наскучила. И дальше говорить о Шольце и Виктории ему не хочется.
В этот момент маленькое Чудо выставило свой бочок. Самородов наклонился к моему животу, пощекотал, а потом и поцеловал.
— Папатут.
На следующий день я все-таки удалила пост. Да, когда-то я думала, что никогда не прощу Шольца и Викторию за ту грязь, в которой они изваляли всю мою жизнь. Прошлись по моей душе, оставляя после себя лишь засохшие комья.
Месть? Было время, когда я только о ней и думала. Нет, к счастью, этот период продлился недолго, не успев стать смыслом моей жизни.
Сейчас я поняла, что просто пришло время отпустить. Убрать из своей жизни тень бывшего мужа и его любовницы. Взять лом, раздолбить им оставшийся последний ком грязи, превращая его в ничто.
Освобождение…
Да, именно освобождение почувствовала я, удаляя публикацию из своего блогга. Пусть живут, как хотят, как могут, как умеют.
Поздравляю папа, у вас…
Неделю спустя в районном суде состоялось слушание дела по усыновлению. Мы с Айсбергом Дмитриевичем спросили, хочет ли Кирилл присутствовать там, так как его нахождение в суде было необязательным. Конечно, он захотел.
Тайна процесса усыновления не позволила присутствовать "посторонним". У здания суда остались сидеть Света с бабой Олей и наш будущий зять Максим. Да, дети недавно обрадовали нас своим решением узаконить свои отношения. Мы не возражали. Макс парень надежный, обстоятельный.
Кроме нас троих в зале суда присутствовала Надежда Сергеевна, как представитель органа опеки и попечительства, прокурор, и, собственно, судья. Все представители органов власти были женщинами, что вселяло в меня надежду на то, что отнесутся к нам с большим пониманием.
Слушание началось. Судья выслушала мнения сторон. Я была очень рада, что Кирилла представляла именно Надежда Сергеевна, а не Мария Семеновна. Она рассказала о проведенной проверке, о том, как мы относимся к Кириллу. Затем выступила и прокурор, предоставив судье целую кипу бумаг. Повисло долгое молчание, пока суд изучал документы. Ничего не выражающее лицо женщины заставляло мое сердце биться быстро-быстро. Что там? Компромат?
Напряженное молчание, практически осязаемое, длилось не менее получаса. Боже мой, это какая-то бюрократическая пытка.
Наконец, судья подняла глаза и внимательно осмотрела
