Гийом Мюссо - Бумажная девушка
– Я не стану вас обманывать, – начал Филипсон, приглашая нас садиться. – Я понятия не имею, что за проблемы у вашей подруги и что спровоцировало этот кризис.
Он снял халат, повесил его на вешалку и сел лицом к нам.
– У нее сильный жар, тело сильно напряжено, ее вырвало всем содержимым желудка. У молодой женщины головная боль, она дышит с трудом и не может стоять, – перечислил он.
– Ну и? – бросил я, торопясь услышать диагноз.
Филипсон открыл верхний ящик стола и достал сигару, которая была еще в футляре.
– Налицо явные признаки анемии, – уточнил он, – но меня больше беспокоит та черная субстанция, которую она извергла из себя в значительном количестве.
– Она похожа на чернила, верно?
– Возможно…
Он задумчиво вытащил сигару «Коиба» из алюминиевого футляра и погладил ее, словно ожидая, что его осенит от прикосновения к табачным листьям.
– У нее взяли на анализ кровь, а также эту черную субстанцию и несколько волос, которые, судя по вашим словам, внезапно поседели.
– Но ведь такое случается, да? Я не раз слышал, что от эмоционального шока волосы могут поседеть за одну ночь. Так случилось с Марией-Антуанеттой в ночь перед казнью.
– Чушь, – отрезал врач. – Только химическое обесцвечивание может так быстро лишить волосы пигмента.
– У вас действительно есть средства для подобных исследований? – встревожился Мило.
Филипсон отрезал кончик гаванской сигары.
– Как вы могли заметить, наше оборудование новейшее. Пять лет назад старший сын шейха одной из нефтяных монархий отдыхал в нашем отеле. Молодой человек пострадал во время катания на водных лыжах: он на скорости врезался в скутер и от удара на несколько дней впал в кому. Его отец пообещал перевести внушительную сумму на счет клиники, если мы сумеем вытащить парня. Скорее в результате везения, чем моих усилий, он вышел из комы без последствий, и шейх сдержал обещание. Отсюда и наши условия для работы.
Мортимер Филипсон встал, чтобы проводить нас до дверей, и я попросил разрешения провести ночь рядом с Билли.
– Это глупо, – отрезал он. – У нас есть дежурная медсестра и два интерна, которые будут работать всю ночь. Ваша «кузина» – наша единственная пациентка. Мы ни на мгновение не оставим ее без внимания.
– Но я настаиваю, доктор.
Он пожал плечами и вернулся в свой кабинет, пробормотав:
– Если вам так хочется поспать в узком кресле и напрячь спину, воля ваша, но с вашим сломанным ребром и вывихнутой щиколоткой не жалуйтесь мне завтра утром, что вы не можете встать.
Мы с Мило расстались перед дверью в палату Билли. Я чувствовал, что он взволнован.
– Я волнуюсь за Кароль. Я оставил ей с десяток сообщений на автоответчике, но ни на одно не получил ответа. Я должен ее найти.
– Хорошо. Удачи тебе, старик.
– Спокойной ночи, Том.
Я смотрел ему вслед. Пройдя несколько метров по коридору, он резко остановился, развернулся и подошел ко мне.
– Знаешь, я хотел сказать тебе, что… что мне очень жаль, – признался Мило, глядя мне в глаза.
Глаза у него покраснели и блестели, лицо было помято, но вид был решительный.
– Я все профукал, вкладывая средства в рискованные предприятия, – продолжал он. – Считал себя хитрее других, предал твое доверие, тебя разорил. Прости меня…
Его голос прервался. Мило моргнул, и неожиданная слеза потекла по его щеке. Впервые в жизни увидев друга плачущим, я был и обезоружен, и смущен.
– Это слишком глупо, – добавил он, вытирая глаза. – Я считал, что самое трудное уже позади, но я ошибался. Самое трудное – не получить то, чего ты хочешь, а уметь это сохранить.
– Мило, мне наплевать на эти деньги. Они не заполнили пустоту, не решили ни одной проблемы, тебе это отлично известно.
– Ты увидишь, мы выберемся, как всегда, – пообещал он, пытаясь снова взять ситуацию под контроль. – Наша счастливая звезда не оставит нас и сейчас!
Прежде чем отправиться на поиски Кароль, Мило по-братски обнял меня, заверив:
– Клянусь тебе, я вытащу нас из этой передряги. Возможно, это займет какое-то время, но у меня все получится.
* * *Я бесшумно открыл дверь и сунул голову в палату. В ней царил голубоватый сумрак. Я молча подошел к постели Билли.
Она спала беспокойным лихорадочным сном. Плотное одеяло скрывало ее тело, оставляя на виду только прозрачное лицо. Еще этим утром энергичная и жизнерадостная – белокурый вихрь, который разрушал мою жизнь, – эта молодая женщина за несколько часов состарилась на десять лет. Взволнованный, я долго стоял рядом, прежде чем осмелился положить руку ей на лоб.
– Ты странная девушка, Билли Донелли, – прошептал я, наклоняясь к ней.
Она заметалась по кровати и, не открывая глаз, пробормотала:
– Я думала, ты скажешь «странная доставала»…
– И странная доставала тоже, – сказал я, чтобы скрыть эмоции.
Я погладил ее по лицу и признался:
– Ты вытащила меня из черной ямы, в которую я соскользнул. Ты шаг за шагом заставила отступить печаль, которая пожирала меня. Твой смех и твоя настойчивость победили замуровавшее меня молчание…
Билли попыталась что-то сказать, но прерывистое дыхание и одышка заставили ее отказаться от этого.
– Я не оставлю тебя. Даю слово, – пообещал я, беря ее за руку.
* * *Мортимер Филипсон чиркнул спичкой, чтобы зажечь кончик гаванской сигары, потом взял клюшку для гольфа, вышел на лужайку и прошел по ней несколько шагов. Мячик для гольфа находился метрах в семи от лунки на небольшом склоне. Мортимер с наслаждением затянулся, потом присел на корточки, чтобы определить, какой удар лучше нанести. Положение было непростым, но он уложил в цель уже сотню мячей с этой точки. Врач встал в позицию и сконцентрировался. «Удача – это лишь сочетание воли и благоприятных обстоятельств», – говорил Сенека. Мортимер выполнил удар так, словно от этого зависела его жизнь. Мяч прокатился по лужайке, как будто заколебался на своей траектории, пофлиртовал с лункой, но не упал туда.
Этим вечер обстоятельства были не совсем благоприятными.
* * *Мило торопливо вышел на крыльцо и попросил служащего подогнать «Бугатти», стоявший на подземной парковке отеля. Он поехал по направлению к Ла-Пасу – Джи Пи Эс помогал ему в этом, – чтобы вернуться на то место, где он оставил Кароль.
Днем на пляже Мило вдруг понял, что у его подруги все еще есть кровоточащие раны. А он об этих ранах даже не догадывался.
«Решительно, мы часто не подозреваем о мучениях, терзающих людей, которых мы любим сильнее всего», – грустно подумал он.
Высказав ему в лицо все, что она о нем думает, Кароль тоже причинила ему боль. Портрет без нюансов. Как и другие, она всегда принимала его за неотесанную шваль, городского грубияна, мужлана и фаллократа. Надо признать, что Мило никогда ничего не делал, чтобы ее переубедить. Потому что этот образ его защищал, маскировал его чувствительную душу, которую он не мог показать. Чтобы завоевать любовь Кароль, он был готов на все, но не мог показать свою истинную натуру, потому что не настолько доверял Кароль.
