Мои - Мария Зайцева
И я могу выдохнуть.
Взгляды крыс скользят по шерсти Буйвола, затем по моему невозмутимому лицу, а после опять на экран монитора.
И я вижу, как лесоруб бледнеет еще больше, до синевы, а его полуживой партнер — покрывается пятнами ярости. Для него-то никаких сюрпризов. Он знает, что такое — стоять на пути Хазара. А вот московские лесорубы еще не в курсе.
Ну ничего, теперь оценят.
— Это… Это… — задыхается лесоруб, а затем отворачивается и тошнит прямо на пол.
А я внимательно наблюдаю за этим. Надо же, какой нежный… Крови, что ли, не видел никогда?
Или в кино с попкорном, это одно, а вот так, в прямом эфире — немного другой вкус?
Интересно, что его так впечатлило: показательное наказание всех его шестерок, которых он умудрился запихать в мое окружение? Или пожары, возникшие одновременно на всех его стройках? А, может, слаженные проверки всех очень интересных служб в его офисах? И даже в тех, которые, якобы, не его? Или обыски во всех его домах? С полым перечнем золотых унитазов, коллекций часов и драгоценностей, нала и золотых слитков? Это еще парнишка не в курсе, что все его оффшорные счета хакнуты и бабла там уже нет. Это ему сюрприз потом будет, вишенкой на торте.
Амин смотрит на экран монитора, где, как я точно знаю, одновременно идет трансляция с нескольких особо интересных мест владений лесоруба, а затем заходится хриплым болезненным смехом:
— Говорил я тебе… Я тебе говорил… Валить его… Валить надо было, тупо, пока не прочухал! А ты… Дебил!
Он переводит взгляд на меня, скалится:
— Ничего… Ничего! Рыжей сучке привет передай! Она скоро моего мальчика будет на небе ублажать!
Меня дергает внутри от этого, и становится холодно.
Набираю Ара:
— Ар, твои…
— Нормально, — отвечает мне зло Ар, и по тону понимаю, что он дико на взводе, — Сонный лично перехватил. — Я смотрю на Амина, слышавшего каждое слово, вижу бессильную ярость на его лице, и в груди отпускает, — но я тебя прошу, Хазар… Оставь его мне. Оставь.
— Хорошо, брат.
— Тварь… Выродок… — хрипит Амин а затем поворачивается к лесорубу, с остановившимся взглядом и мокрой от рвоты бородой сидящему у экрана. Судя по физиономии, он там еще и обоссался от страха. Нестойкие какие пошли лесорубы… — ну что, доволен? Хотел чисто? Чтоб сам? А теперь что?
— А теперь ничего, — говорю я, — кино это сейчас завершится, а вы останетесь сидеть. Амин, — я перевожу взгляд на злобную тварь, — у тебя есть пять минут, чтоб рассказать своему корешу, что с ним будет, если он еще раз в мою сторону или в сторону моей семьи посмотрит. Я сейчас все вопросы решаю исключительно легальными способами… — тут я улыбаюсь, и их обоих сносит к стене от моей улыбки, — ну… вы почувствуете… А в дальнейшем… Не ходите к нам. Не надо.
Встаю, иду к двери, оборачиваюсь у порога:
— Кстати, мальчик, ты теперь до конца своей гребаной жизни обеспечен моим пристальным вниманием. Не делай ошибок.
После этого выхожу из кабинета.
Вася топает следом, бормочет по пути:
— Неправильно это, Хазар… Надо было решить окончательно с ними…
Я молчу, не считая нужным говорить, что с ними все решено окончательно. Амин теперь полностью Артурчика, а Артурчик достаточно злой, чтоб и сам Амин, и те, кто помог ему выйти оттуда, откуда выйти невозможно, пожалели о том, что выжили.
А лесоруб…
Его пример будет показательным.
В том числе и для тех, кто в будущем подумает о том, чтоб попытаться взять мое.
Надо сказать, затея была изящная.
Умеют они, новые хозяева жизни, играть вычурно. Но есть нюанс: сами себя переигрывают.
Меня в самом деле стоило просто так убрать, как хотел изначально Амин, сумевший каким-то образом договориться с руководством тюряги и выползти из той выгребной ямы, где должен был сдохнуть. Я еще разберусь и с теми, кто принес мне запись его смерти, и кто выпустил его. А еще с теми, кто не все его счета нашел. Заплатил же он за себя как-то, кусок дерьма…
А еще оказался достаточно убедительным и хитрым, чтоб не лезть самому напролом ко мне, хотя бы потому, что не было у него ни одного шанса на это, а найти тех, кто захочет взять все моё.
Лесоруб, как и его папаша, уже пару раз пытались зайти в мой край, по беспределу зайти, но я не пускал. В последние несколько лет у меня появились настолько серьезные связи, что просто так, рейдерством или щемлением моих предприятий со всех официальных служб добиться ничего не было возможно.
Значит, надо было бить по самому уязвимому.
А самое уязвимое — мои дети. Моя женщина.
Только они могли меня расшатать так, чтоб я начал совершать ошибки. Сходить с ума. Переключить меня на них, а самому потихоньку, со всех сторон, одновременно…
Вот только не учли, что уязвимость моя — мнимая.
А мои дети и моя женщина — это самое сильное, что у меня есть.
Но как тонко, надо же!
— Слушай, а эту, которую Сонному отдали… — не утихает Буйвол, когда мы уже в машине едем в сторону отеля, — ее-то как хотели использовать?
— Там широкий профиль, я так думаю, — нехотя отзываюсь я, глядя на мелькание домов за окном. Гребаный город. Вырваться бы быстрее. Но не сегодня. Сегодня к Казу, который пока что наши спины прикрывает у партнеров… Он, кстати, дико злился, что ему в этот раз выпало самое легкое: тупо светить рожей и делать вид, что все окей. Выскажет еще не раз, я думаю, деятельный наш, — она же не в курсе была, реально пришла репетиторствовать… Жека ей сказал, что тут перспективно, я — не женат. Она как раз искала спонсора. А потом, я думаю, если б у нее получилось, то… То это была бы такая, типа, мина замедленного действия. Свой человек в доме, понимаешь? И она бы за бабки согласилась сделать что-то не сильно обременительное. Кому-то рассказать что-то… Поставить жучка в кабинет, данные с компа перетащить. Сам понимаешь…
— Слишком хитро… И тупо.
— Так лесорубы же, любители стратегий и настолок, мать их…
— А жучки не она же ставила…
— Нет, — говорю я, — Володя.
— Тот, который помощник Жеки?
— Да.
Буйвол крутит массивной башкой.
— Ты же его из дерьма вытащил?
Молчу. Не только его. Еще с десяток людей, которые сейчас расплачиваются за свое предательство. Одновременно.
Я никогда не питал иллюзий. Жизнь — она отлично от всякого лишнего дерьма
