Запретная нота - Нелия Аларкон
ГЛАВА 32
ЗЕЙН
Датч заглядывает в лифт, в его глазах — едва сдерживаемая, дикая ярость.
Финн, как обычно, без эмоций.
А я…
Обычно я бью кулаком в стену, выкрикиваю непристойности и взрываюсь всеми возможными способами.
Но сегодня все по-другому.
Потому что сегодня не только я и мои братья в лифте, которые крутятся после того, как папе удалось нажать на все наши кнопки, как он это так мастерски делает.
Сегодня…
Грейс тоже здесь.
И я держу её за руку.
Держу, чёрт возьми, ради жизни.
Это единственное, что сдерживает меня. Единственное, что не даёт мне взорваться в порыве саморазрушения. Гнев шипит под моей кожей, достаточно горячий, чтобы плавить пол с каждым шагом.
Мы чуть не погибли сегодня ночью, но я больше злюсь на то, что отец открыто угрожал Грейс, чем на нашего преследователя в горах.
Двери лифта открываются.
Мы идём в вестибюль.
Все девушки в ресторане смотрят на нас, качая головами, когда мы проходим мимо. Я уверен, что мы тащим за собой чёрную тучу обреченности.
Грейс пытается вывернуть руку из моей хватки. Когда я оглядываюсь, то вижу, как она выпячивает подбородок в сторону прохожих.
Некоторые из них наверняка узнают нас — если не как детей Джарода Кросса, то как «The Kings».
Но мне все равно.
Я не отпускаю руку Грейс и не прекращаю идти.
Она на шесть лет старше меня.
Она моя сводная сестра.
Она моя учительница.
К чёрту все.
К чёрту все это.
Мы выходим на улицу, и я встречаюсь взглядом с Датчем.
Он хмурится, поднося к уху мобильный телефон.
Я вижу, как его грудь вздымается от облегчения, когда слышит голос Кейди на другом конце линии.
— Ты в порядке? — Рычит он. Пока он говорит, он еще раз кивает мне и Финну.
Я киваю в ответ.
Датч идёт к своей машине и забирается в неё.
Финн засовывает руку в карман и уходит, не сказав ни слова. Его машина разбита, и он поехал с Датчем, но я не думаю, что мой брат хочет ехать домой прямо сейчас.
Тяну Грейс за собой, останавливаясь перед своим мотоциклом.
Я ни за что на свете не взял бы папину машину, когда он ехал сюда. Теперь я рад, что поехал отдельно.
Бросаю Грейс шлём. Она смотрит на него так, будто никогда раньше не видела.
— Надевается на голову. — Ворчу я.
— Я знаю, как это работает. — Огрызается она. — Но я не… Я не езжу на мотоциклах.
— Сегодня будешь.
Её губы поджимаются.
Я подхожу и аккуратно надеваю на неё шлём.
Кудри слишком объемны, но мне удаётся уместить их в шлеме. Зажав ремешок под подбородком, я тяну её вперед. Она больше не протестует.
Забираюсь на мотоцикл, мои движения грубы и нетерпеливы.
В голове слишком много шума. Соло на барабанах — только ударные и тарелки.
Никакой слаженности.
Никакой чёртовой закономерности.
Просто хаос.
Но все немного стихает, когда она обнимает меня. Её левая нога подпрыгивает вверх и вниз. Непрерывно. Нервно. Она крепко сжимает меня и визжит ещё до того, как я завожу мотоцикл.
— Расслабься, тигрёнок. Я не позволю, чтобы с тобой что-то случилось.
— Тебе легко говорить.
Я истекаю кровью изнутри, но ей удается заставить мои губы искривиться в кривой ухмылке.
Прижимаю руку к её ноге, чтобы успокоить, и оглядываюсь на неё. Мягкие карие глаза сталкиваются с моими, и я испытываю неоспоримое чувство беспомощности. Странное дело, но я вдруг понимаю, почему Ромео выпил этот яд.
Эта женщина…она — мой яд, и я тону в самой смертельной дозе.
Оторвав взгляд, я завожу мотоцикл и срываюсь с места.
Грейс прижимается своим телом к моему. Невозможно не замечать, какая она мягкая, какая хрупкая. Ветер бьёт мне в лицо, но я все равно чувствую нежное дыхание на шее и тепло её рук сквозь кожаную куртку.
Улицы расплываются, а местность становится все более каменистой. Я сворачиваю с дороги, направляя мотоцикл прочь от равнины, куда обычно привожу девушек, и направляюсь к горному хребту.
Я останавливаю мотоцикл на вершине расщелины, выступающей из гор. Отсюда звёзды похожи на мерцающие тарелки на чёрном бархатном столе. Они настолько близки, что я могу протянуть руку и дотронуться до них.
Ночь холодная, и я замечаю, что Грейс немного дрожит, поэтому снимаю с себя куртку и накидываю ей на плечи.
— Это безопасно? — Она оглядывается назад. — Что, если тот, кто на нас напал, вернётся?
— На мотоцикле я могу передвигаться гораздо быстрее, чем в машине.
Кажется, она обдумывает это, а потом кивает.
Я сижу на краю обрыва. Далеко внизу — скальные выступы. Один неверный шаг, и я сломаю все кости своего тела о камни внизу.
— Тебе не страшно?
— Страшно? — Спрашиваю я.
— Наша машина чуть не съехала с такой же горы.
— Именно поэтому я здесь. — Глубокое, тёмное чувство удовлетворения наполняет мою грудь. — Чтобы напомнить себе, что я ничего не боюсь.
Взгляд Грейс немного меняется, как будто она боится меня.
Не могу сказать, что я её виню.
Не уверен, вышел ли я из утробы матери с такой жаждой адреналина или пребывание в папином мире исказило меня, превратило в эту версию себя.
— Тебя это успокаивает?
Не пытаюсь оглянуться.
— Что?
— Погоня за смертью.
Я фыркаю.
— Когда это я так делал?
— На мотоцикле. — Ее каблуки скребут по рыхлым камням, когда она подходит ближе. — Сидя на краю страшного обрыва без ремней или чего-либо ещё.
— Я никогда не получал травм.
— Это потому что ты этого хочешь. — Она вздыхает. — Люди, которые не хотят получать травмы, больше всего ушибаются. Те, кто гонится за болью… смерть бежит от них.
— Иногда она их настигает.
— Но не сегодня.
Я слышу ее голос уже ближе.
Повернувшись, я вижу её руку, протянутую ко мне.
Перевожу взгляд с ее руки на лицо.
— Ты много прикасалась ко мне сегодня.
— Ты меня сильно беспокоишь.
Я ухмыляюсь.
— Все труднее поверить, что ты меня ненавидишь.
Её язык высунулся, чтобы смочить губы.
— Не думай об этом. Просто отойди от края.
Я смотрю на неё со смертельной серьезностью.
— Если я возьму эту руку, я её не отпущу.
— Зейн…
— Я не отпущу, Грейс. Так что убери руку, если не можешь с этим справиться.
Её грудь вздымается, и она возвращает руку на бок.
Чувствую вспышку разочарования, но не то, чтобы я этого не ожидал.
Позади меня начинают шаркать камни. К
