Маруся и близнецы - Ашира Хаан
Горячие пальцы легли на ее губы на этих словах.
— Нет. — Макар сказал это тихо, но твердо. В темноте его глаза блестели, отражая тусклый свет убывающей луны. — Точно нет.
— Ну нет, так нет… — уплывая в сон не стала спорить Маруся. — Значит влюбитесь в одну и навсегда поссоритесь…
Он хотел что-то возразить, но посмотрел на ее бледную в темноте кожу, на нежные губы, на подрагивающие ресницы и лишь накинул тонкое покрывало — августовские ночи становились холоднее, голыми спать было уже некомфортно.
Они были очень разными — эти сумасшедшие близнецы.
Где-то глубоко внутри, куда умела смотреть только их мама — и еще Маруся.
И то, что Никита уже знал твердо и четко, ни разу о том не задумываясь, Макар понял только той ночью, проведя без сна несколько темных часов, невесомыми пальцами поглаживая волосы девушки, которая всегда была для него единственной.
Но что они умели — это жить здесь и сейчас. Не печалясь заранее — они просто не научились беспокоиться о будущем, которое еще не наступило. До сих пор они справлялись с тем, что случалось в настоящем, и у них не было никаких причин думать иначе.
Прохладные утра, зябкие вечера — но все еще изнуряюще-томные дни, заполненные жужжанием пчел, запахом поздних цветов и перезревших фруктов.
Бесконечность наслаждения, предвкушения наслаждения, утомления от наслаждения.
Мало кому доставалась такая сладкая юность, как им троим — счастливчикам, отведавшим беззаботности рая, не жертвуя для этого ничем.
А потом наступила осень.
Потому что даже самое жаркое и медовое лето кончается.
Созревают тяжелые ароматные яблоки, лоснятся толстые налитые помидоры на кустах, наливается темнотой зеленый крыжовник.
Возвращаются родители — сначала в городскую квартиру, по телефону со смехом обещая навестить их на ближайших выходных. А потом действительно приезжают, чтобы сходить за грибами в ближайший лес, пожарить шашлыки и выпить чаю вечером в беседке.
Они ничего не замечают — потому что Маруся задумчиво ходит с книгой, как всегда, а близнецы — как всегда! — гогочут и бесятся, словно им тринадцать, а не двадцать.
Только ночью Макар с Никитой спускаются из окна по веревочной лестнице, забирают Марусю из ее комнаты и отправляются сквозь прохладную уже ночь к озеру, где греются друг об друга до утра. Обнимают сводную, но самую близкую в мире сестру с щемящей нежностью и в последний раз сплетаются втроем так тесно, словно были задуманы неразделимыми изначально.
А потом они сажают ее в самолет, провожая на посадку до самого-самого контроля. Молча, с горечью, застывшей на языке и каким-то незнакомым чувством в груди.
Она целует их по очереди прямо на глазах у работников аэропорта и хочет что-то сказать, но не может. Забирает свой рюкзак у Никиты и уходит, не оглядываясь.
Братья пожимают друг другу руки, усмехаются и…
— Моя, — говорит Никита, не отпуская ладонь Макара и сжимая ее все сильнее.
— Нет, — возражает тот, не морщась, хотя кости уже хрустят.
— Да.
— Спорим?
— Да пошел ты!
Они расходятся в разные стороны и больше не встречаются.
До тех пор, пока…
Эпилог 1
Осень во Франции долгая и очень красивая. Особенно, если ты воспитана на неизвестных широкой публике фильмах про Париж, Руан, Тулузу и еще десяток маленьких городков в центре страны, о которых большинство и не слышало.
На круглые столики, все еще выставленные на улице у крошечных кафе, планируют желтые листья, запах кофе смешивается с табачным дымом, и Маруся пересаживается подальше от курящего господина в легком пальто и начищенных до блеска ботинках. Веселая официантка в красном свитере приносит ей большую чашку какао с крошечным печеньем на блюдце.
Мимо неспешно прогуливаются люди в разноцветных куртках и легких пальто, с удовольствием вдыхая свежий осенний воздух.
— Наташ, у меня к тебе очень серьезный вопрос, — говорит Маруся и прислоняет планшет к вазочке с герберами в центре стола. — Только не смейся, пожалуйста.
— Помогу, чем смогу, что случилось? — интересуется ее собеседница на экране.
— Это про… Про… В общем! — Маруся выдыхает и хлопает ладонями по столику.
Желтый листок с дерева над ее головой, изо всех сил державшийся последние дни за свою ветку, разжимает цепкие лапки и планирует прямиком в ее огромную чашку с какао.
Маруся этого не замечает.
— Скажи, пожалуйста, неужели совсем-совсем нет способа узнать, от кого из близнецов ребенок? По ДНК или… — выпаливает она и, отчаянно краснея, отворачивается от экрана.
— Марусь, ты ли не биолог? — немного ехидно спрашивает Наташа.
— Я! Только я другим занимаюсь! А ты генетик! Вдруг у вас какие-то новые исследования, я не знаю, я уже все публикации перелопатила…
— Близнецы однояйцевые? — вздохнув, уточняет подруга.
— Да.
— Способа нет.
— Блять! Ой, прости! — Маруся жмурится и пытается отпить из чашки, но натыкается губами на листик и смотрит на него в недоумении. — Я тебе попозже позвоню…
Она роняет планшет экраном вниз, отставляет чашку и долго сидит, закрыв лицо ладонями.
На нее косится господин в начищенных ботинках, официантка в ярко-красном свитере и даже прохожие, но никто не пристает с вопросами.
Маруся оставляет на столе несколько монеток, убирает планшет в сумку и уходит.
Она бредет по невероятно красивой улице, которой все еще не устает любоваться — балкончики с витыми прутьями, вьющиеся растения, заплетающие стены домов, лиловые, желтые, малиновые цветы в аккуратных деревянных ящичках на подоконниках. Голубое небо с пушистыми белыми облаками и желтеющие деревья, устилающие золотом ее путь — такая красивая осень в этом городе.
Мысль о том, что она… Что у нее… Что…
Никак не помещается эта мысль в ее голову.
Когда два месяца трахаешься с двумя молодыми здоровыми самцами, даже краем сознания не вспоминая о предохранении, потому что снесло голову до фундамента — это ведь совершенно естественный финал.
Две полоски на домашнем тесте.
Повышенный уровень ХГЧ в крови.
Плодное яйцо, прикрепившееся к стенке матки.
«8-10 недель беременности» — в распечатке из клиники.
Но почему-то осознать все равно не получается. Мысли соскальзывают
