Переводчица (СИ) - Татьяна Семакова
— Диана? — чёрт, голос дрогнул.
— Проходи, — отвечает сквозь слёзы.
Разуваюсь, иду в комнату, ахреневаю. Она лежит голая, на животе, уткнувшись лицом в подушку, хлюпает носом и говорит зло:
— Фотографируй и уходи.
Земля уходит из-под ног. Как она узнала? Сука, переводчица с восьмого! Дрянь!
— Оглох?! — кричит, приподняв голову. Губы кривятся, тушь размазана, такая сломленная, разбитая, подавленная. Внутри всё сводит от презрения к себе, от жалости к ней, сердце как будто сжимают, на грудь давит. — Фотографируй и уходи!
Достаю телефон из кармана и делаю вид, что фотографирую. Так лучше. Порыдает ночь и отпустит. А я буду медленно подыхать внутри.
Обуваюсь и выхожу.
В машине вновь достаю телефон и открываю список контактов. Так, эта, кажется, из отдела кадров. Двенадцать уже, да и похер.
— Тимур Александрович, — сонный голос после третьего гудка, — чем могу быть полезна?
— Фамилия переводчицы, с которой таскалась Гордеева, — отвечаю сухо.
— Минаева Татьяна, — ответ без промедлений.
— Она летит со мной. Организуй.
— А Кузнецова как же? — слышу растерянное бормотание и выхожу из себя.
— Я как-то невнятно выразился?! — ору в трубку.
— Нет, прошу прощения, — отзывается тут же, — всё сделаю.
Отбрасываю телефон и, резко трогаясь с места, еду в офис. В базе сотрудников должен быть её домашний адрес. Она мне всё выложит! Если её подговорил этот урод, ему точно крышка.
Дороги пустые, долетаю минут за двадцать. Сонный охранник подрывается с места и встаёт по стойке смирно, а я иду к лифтам, сжимая ключи от машины с такой силой, что скрипит пластмассовый брелок. Надо успокоиться, иначе я просто отделаю эту девку.
«Конечно, Тимур Александрович, — говорит едко внутренний мудак, но почему-то голосом брюнеточки, — это ведь ложь, спора не было».
Рука разжимается и брелок падает на мраморный пол. Охранник дёргается, а я вхожу в лифт. Подниму на обратном пути.
Смотрю на своё отражение и не узнаю этого ублюдка. Как будто стою не один, как будто я на самом деле не отражаюсь, это кто-то другой, подлый, ничтожный, циничный. Как будто вернулся тот моральный урод, которого я подавил в себе несколько лет назад.
Тихо хмыкаю и выхожу. Почему как будто? Всё в точности так.
Через час звоню в домофон к Минаевой.
— Кто? — спрашивает нервно. — Ди, ты? — молчу и дверь открывается. Нахера спрашивать? Идиотка.
Поднимаюсь на пятый, последний, без лифта, перескакивая через пару ступенек. Стоит у распахнутой двери, при виде меня испуганно округляет глаза, пытается закрыть дверь, но не успевает.
Немного не рассчитал силу и она упала, нелепо раскинув ноги. Брезгливо морщусь и прислушиваюсь. Если живёт не одна, могут быть проблемы.
— Вставай, — говорю сквозь зубы. — Поговорим.
Так больно мне не делал ещё никто. Даже он, даже тогда, в самолёте. На ресницах не осталось туши, она вся на подушке, душа там же. Грязная, выстраданная, выплаканная, жалкая, истерзанная.
Часам к трём ночи поднялась с кровати дряблой старухой и пошла на кухню выпить. Хотелось спиртного, получилось — холодный кофе. Горький, с кислинкой, совершенно омерзительный на вкус.
Обругала последними словами подругу, влепила ей пощёчину, выставила из квартиры, чуть ли не проклиная вслед, но она совершенно ни в чём не виновата. Только я сама. Моя похоть, которая завладела разумом, моя самонадеянность, моя дерзость, мои давно разбитые, искажающие действительность розовые очки, через которые я упорно продолжала смотреть. Такая наивная глупышка… очередная. Думала, он дверь в душу приоткрыл. Нет у него души и никогда не было. Зря его мать рассчитывала на обратное.
Сначала Таня включила мне запись с диктофона. Успела нажать на запись подходя к моему дому… И я услышала своими ушами весь разговор между Тимуром и Ибрагимом. Разговор, в котором они поспорили, кто круче. У кого хер длиннее, у кого яйца больше. А я с удовольствием раздвинула перед Тимуром ноги. И если бы Ибрагим поднапрягся, битва бы разгорелась нешуточная.
Я пыталась сделать хоть вдох, но она не дала. Тут же призналась, что соврала про тот разговор Жанны с вымышленной подругой. Не было никакой Амелии, она просто вызвала её в свой кабинет и со свойственной ей прямолинейностью заявила, что считает нас с Тимуром отличной парой. Что такая, как я, сможет направить его на путь истинный. Что нужно лишь слегка подтолкнуть нас навстречу друг другу, а дальше сработает сила притяжения. Не, ну сработало, тут надо отдать ей должное. Такую дуру, как я, ещё поискать. Исчезающий вид!
Я резко встала и начала расхаживать по крошечной кухне загнанным в клетку диким зверем. Исчезающий вид… идиотская фраза, которая резанула слух в последнем разговоре с Ибрагимом. Где я ещё это слышала?…
— Пименов… — пробормотала растерянно и первая же мысль — позвонить Соболеву.
Мысль, от которой я впала в ступор на пару секунд, а потом истерично засмеялась. Да я втрескалась в него по уши! Надеюсь, на мне вид действительно исчезнет… врагу не пожелаю.
Ладно, хрен с ним. Допустим, он мудак не распоследний, а последний. И я в самом деле ему позвонила. Что я скажу? Что Ибрагим употребил фразу, которую, по его словам, любит повторять Али, которую, в том числе, произнёс Пименов. Какая тупость! Ладно ещё Али, но Пименова-то я с какой стати подозреваю? Обычный мужичок, звёзд с неба не хватает, в работе не слишком старателен и не слишком внимателен, рядовой клерк. А с другой стороны…
Попыталась вспомнить ограбление в аэропорту. Я видела своими глазами, как к юристу подбежал щуплый турок, как выхватил портфель и толкнул, от чего Пименов приземлился на пятую точку. Допустим, турок был жилистый и сильный, а Пименов не ожидал рукоприкладства, от того и плюхнулся, как мешок с картошкой, но он даже не покачнулся, когда у него отобрали портфель. Чем он его держал? Одним пальцем? В аэропорту? Я своё барахло держу так, что руку сводит от напряжения. Но это я… На столько ватный? Или просто турок очень ловкий?
«Кое-кто хотел не влезать…» — ненавязчиво напомнил внутренний голос, от которого я тут же беспечно отмахнулась. Хоть мозги займу и не буду думать о том, что об меня вытерли ноги.
Ещё эта нелепая опечатка в договоре. Почему её не заметил второй юрист? Или заметил, но промолчал? Он тоже под вопросом, но Ибрагим наверняка проверил его в первую очередь. Или знал об опечатке с самого начала и просто тянул время, хотел подольше пообщаться с Тимуром, проверить его на прочность. Ладно, допустим, Пименов намерено отпустил портфель, осел на землю, а после сделал вид, что хочет догнать
