И только пепел внутри… - Тата Кит
– Она упала с высоты? – мягко подтолкнула меня София.
– Да, – кивнул я, продолжая смотреть на свои руки. – Но даже не доехала до места полётов. В ночь перед этим днём неожиданно выпал снег. Был гололёд. Она ехала на машине по мосту, как раз к месту полётов, а какой-то… – с трудом проглотил комок боли. – … урод не справился с управлением на летней резине и на скорости влетел в неё. От столкновения машина перевернулась и слетела с моста в старый, давно пересохший ручей. Её нашли в груде металла уже мёртвой. Врачи говорили, что она умерла мгновенно – без боли и мучений, но мне казалось, что я слышал, как она звала на помощь, как кричала… а я не услышал.
Размазал по пальцу выступившую от оторванного заусенца кровь и прислонил к губам, буквально зализывая эту ничтожную ранку.
– Ты не виноват, Паша.
Дёрнулся и замер. В спину словно выстрелили иглами, в лицо плеснули ледяной водой и с силой ударили о землю.
Всего на мгновение мне показалось, что я услышал голос жены. Всего одно маленькое мгновение, колыхнувшее пепел внутри и заставившее его взметнуться в воздух.
– Что? – спросил я, глядя на размытый силуэт сидящий напротив.
– Ты не виноват, – повторила она, и в этот раз я услышал Софию, а не голос внезапно явившегося ко мне призрака. – Это просто стечение обстоятельств. Мы не властны над обстоятельствами, к сожалению. А вот они над нами…
– Ты, видимо, попыталась взять над ними верх, – намекнул на её запястье с полосками шрамов.
– Дура потому что, – отозвалась она простодушно. – Знаешь, как говорит моя мама? Чужую беду пальцем разведу. Я тоже раньше думала, что если умирает один из родителей, то второй просто обязан жить ради ребенка. Это так и есть на самом деле, потому что твой ребенок – это полностью твоя ответственность и ты обязан делать для него всё, чтобы он ни в чем не нуждался. И когда лет семь назад у женщины из соседнего подъезда умер муж, а она отправилась вслед за ним, я посчитала её эгоистичной слабачкой, неспособной взять себя в руки и продолжить жить ради своего ребенка. Но это взгляд со стороны. Все мы знаем, как жить эту жизнь правильно. Но только в теории. Мы учим других, как им нужно жить, давая советы, о которых нас не просили, и которым мы сами не следуем. Эдакие мудрецы, учащие слепого различать цвета. Слепому можно рассказать о цветах, которые его окружают. Сказать, на что каждый из них похож по ощущениям: красный – горячий, синий – холодный… Вроде всё просто и понятно, но на деле оказывается, что у синего и красного имеются сотни оттенков, которые нужно прочувствовать лично, чтобы понять, что красный может быть не только горячим, но ещё и приятно обжигающим, а холодный может дарить освежающую прохладу. Вся жизнь состоит их этих нюансов-оттенков, которые видит и может прочувствовать в полной мере лишь тот, кто испытал их влияние на себе. Многим кажется непонятным, как можно утонуть. Есть руки, ноги – так греби! Но стоит оказаться в этой западне самому, и ты понимаешь, что по необъяснимым причинам судорогой сводит ноги. Паника и отчаяние парализуют всё рациональное, когда рукам не за что зацепиться. Со стороны виднее? Нет. Со стороны не видно оттенков. А мы с тобой познали все оттенки черного, Паша.
– И что нам дало это знание?
– Пустоту, отчаяние, одиночество, злобу.
– Ничего нужного.
– Ничего.
Глава 14
Начало декабря пахнуло хвоей. Город украсили праздничной иллюминацией, а по дворам начали стрелять бомбочки, которыми вооружилась вся местная шпана.
Шесть утра. На кухонном столе стояла какая-то Снежная королева из пенопласта и всего блестящего, что только можно было найти в этом мире. Катя строго настрого запретила к ней приближаться, объяснив это тем, что мои «толстые кривые пальцы обязательно что-нибудь сломают». Поэтому мне оставалось только курить рано утром и поздно вечером в компании детского творчества, у которого ещё даже не появилось своей головы.
Зажал между зубами фильтр и поднёс к кончику сигареты огонь зажигалки. На секунду осветил кухню, чтобы затем снова погрузить её в рассветный полумрак. Вложил зажигалку в пустую пепельницу и отодвинул в сторону, чтобы беспрепятственно открыть окно и выставить в него тяжёлую голову. Снова ночь над бумагами и докладами студентов, скаченных из интернета. Даже рекламные ссылки между строками не потрудились убрать, засранцы…
Мульт, как обычно, сонно опустив голову, пришёл вслед за мной и улёгся у ног, ожидая, когда я докурю, чтобы снова вернуться в комнату к Кате. Похоже, пёс решил взять на себя миссию моего компаньона или просто следил за тем, чтобы я в один момент не вывалился из окна, если вдруг пепел на сигарете меня перевесит.
Опустил взгляд на заснеженный двор. На свежем снеге, который выпал ночью, не было ни единого следа прохожих. Мало кому в такую рань придёт в голову прогуляться. Да и холодно уже. Ноябрь ещё был ласков к нам, декабрь же не церемонится.
Неторопливо и глубоко втянул первую порцию горького дыма до чувства внутренней наполненности, распирающей легкие изнутри. Опустив руку с тлеющей сигаретой, окрасил морозный воздух сизым. Неспешное и бездумное созерцания двора закончилось ровно в тот момент, когда из подъезда соседнего дома показалась яркая красная шапка.
София – ранняя пташка. Почти каждый день она выходит со своим псом тогда, когда я только разминаюсь у подоконника, начиная утра с отравления организма никотином.
Фантик резко рванул в сторону припорошенных снегом клумб и так же резко остановился, когда поводок, его удерживающий, натянулся до предела.
Белое облако, как свидетельство того, что София ему что-то сказала, поднялось над её головой и неторопливо растворилось в холодном воздухе.
Несколько дней прошло с момента того разговора, после которого мы ни разу не пересеклись. Каждый продолжил жизнь в своём склепе, подпитывая мысли о том, что однажды что-то изменится.
