Кэрол Марш - Серебряная цепь
— Джосс, ты смешон. Ты же любишь выезжать на съемки, это для тебя своего рода приключение. Ты любишь все эти киношные дела, загвоздки, анекдоты.
— Любил, — поправил он. — Теперь мне больше нравится носить костюм от Клариджа и знать, где я смогу принять ванну в следующий раз. — Темнота начала опускаться на горы, и в воздухе почувствовался сладкий запах меда. Слышалось монотонное трещание цикад в траве, да изредка доносился сигнал с одной из рыбацких лодок внизу на реке. Дойдя до скамейки, они молча сели, наблюдая, как горы сливались с темным небом.
Когда появились первые звезды, они поднялись и пошли к дому. Тропинка почти кончилась, и Дана поняла, что пора начинать рассказ обо всем, что она скрывала от отца. Она все оттягивала этот разговор, потому что понимала, что Джосс будет ужасно расстроен. И только надеялась, раз она решила сделать аборт, то он простит ее. Медленно шла Дана вслед за Джоссом по широким деревянным ступеням в прохладный дом. Бесцельно побродив по гостиной с высоким потолком, она наконец села на свой любимый плетеный стул. С благодарностью она взяла предложенный им бокал белого вина.
— Вино у бабушки сохранилось лучше, чем шерри. — Джосс прикрыл глаза, вспомнив о содержимом графина в машине, и благодарно отпил глоток. — Это гораздо лучше, не правда ли?
— Гораздо. — Откуда-то издалека послышался шум моторной лодки. — Джосс, сегодня ты превзошел самого себя. Благодаря тебе всем стало гораздо легче. Это было как вечеринка, а не как поминки.
— Вечеринка — это лучшие поминки, праздник жизни, а не смерти. Вспомни это, когда придет моя очередь, детка. Я хочу, чтобы ты устроила замечательную вечеринку и пышный бал. — Он подвинул двухместное кресло и сел напротив. Из холла пробивался свет, слегка освещая темную гостиную, что придавало особый уют и интимность.
Дана глубоко вздохнула. Наверное, это последняя возможность рассказать отцу о ребенке. Вряд ли им удастся в ближайшее время остаться наедине, ведь Джосса постоянно донимали звонки от агентов, режиссеров и продюсеров.
— Джосс, — начала она и остановилась, не в силах подобрать нужные слова. Он вопросительно смотрел на нее, вытянув ноги на табуретку перед креслом. — Джосс, — опять начала она, но на этот раз выпалила все на одном дыхании. — Я беременна. Я не могу сейчас родить этого ребенка. Я думаю, мне придется сделать аборт.
— Аборт, — уныло повторил Джосс. — Ты беременна и хочешь сделать аборт. Господи, Дана, о чем ты говоришь? — Даже в приглушенном свете Дана видела растерянность на его лице. Он внезапно показался ей очень старым. Сердце сжалось при мысли о том, что она причинила ему боль, и она наклонилась вперед, пытаясь дотянуться до него, а он не в силах был скрыть шок. Дана готова была разрыдаться, но старалась сдержать себя. Она ждала, что отец заговорит, но он молчал.
— Джосс? — прошептала Дана, боль пронзила ее сердце. — Пожалуйста, дорогой, скажи что-нибудь.
— Маршалл знает, что ты хочешь сделать аборт?
— Маршалл даже не знает, что я беременна. Я не сказала ему. — В ее дрожащем голосе звучал вызов. — И не собираюсь. Не хочу, чтобы он знал.
Джосс встал и заметался по комнате. Он включил лампу, свет заиграл на потолке и озарил его встревоженное лицо и бледное напрягшееся лицо Даны. Он подошел к окну, выглянул в темноту, затем повернулся и посмотрел на дочь.
— Почему? — коротко спросил он. — Он ведь отец, не так ли? Он имеет право знать.
— О, Джосс, — жалобно прошептала Дана, не глядя на отца. — Ты не знаешь. Я никогда тебе не говорила. — Она подняла голову и посмотрела ему в глаза. — Маршалл пил, а когда напивался, то бил меня. Не один раз. Я не могу вернуться к нему, и не вернусь. А если он узнает, что я беременна, что у меня будет ребенок, то попытается отнять его. — Она быстро отвернулась, непроизвольно тряхнув головой. — Я этого не вынесу.
— Детка. Нет. — Джосс торопливо подошел к ее стулу и опустился на колени, взяв ее за руки. — Почему ты не сказала мне? Почему не дала знать? — Дану захлестнули чувства, и она не могла выговорить ни слова. Джосс нежно гладил ее руки, а в глазах была такая ярость, какой никто никогда не видел у него. Мягким голосом он продолжал: — Надо было приехать ко мне. Почему ты терпела? Я никогда не допущу, чтобы он приблизился к тебе. Пока я жив, тебе не придется видеть его или говорить с ним.
— Я молчала потому, что было так стыдно, — попыталась объяснить она. — Вначале я думала, что сильно люблю его, и не могла поверить, что он способен сделать мне больно и что я не смогу изменить его, — горько продолжала она. — Неужели я не смогу заставить его бросить пить, думала я. Какой я была идиоткой! Даже угроза Гэвина, что он не отдаст ему фирму, не подействовала на Маршалла. Его ничто не изменит, ничто.
— Я не прощу себе, что не знал, в какой ты опасности! — Джосс встал и снова начал мерить шагами комнату, теперь он кипел от злости, а его лицо стало темным. — Я должен был знать! Если бы я не снимал эти чертовы фильмы, если бы я играл в театре, я бы знал. — Он обернулся и сжал кулаки, посмотрев на дочь. — Я убью этого ублюдка, если он попадется мне на дороге.
— О, Джосс, это как в плохой пьесе. — Дана плакала и смеялась одновременно. — Даже Питер говорит, что это похоже на "мыльную" оперу.
— Пьесы — это жизнь, детка. Они же берутся откуда-то, — возразил Джосс, элегантно пожав плечами, и снова сел напротив. — Но в жизни не опускается занавес после третьего акта, когда все проблемы полностью решены. — Он задумчиво изучал свои ботинки. — Ты абсолютно уверена, что хочешь сделать аборт? — Дана не ответила, и он медленно продолжил: — Всегда есть несколько решений проблемы, дорогая. Не нужно делать аборт, если ты этого не хочешь. Может, все-таки родить? Так не раз делали раньше. — Его подвижное лицо было неестественно оцепенелым, а взгляд — внимательным. — Подумай, если ты не решила уже все окончательно.
— Как я могу воспитывать ребенка одна? Даже если бы хотела? — Дана устало закрыла глаза и откинула голову на спинку стула. — Я о себе-то толком не смогла позаботиться, как же я сумею заботиться о ребенке? — Она смотрела на отца, ожидая ответа, но Джосс мрачно смотрел в сторону. Его лицо посуровело, а глаза стали печальными. Интересно, где сейчас его мысли, подумала Дана, но вдруг поняла, что он вспоминает ребенка, которого они с Кэтрин потеряли много лет назад. Почти шепотом она спросила:
— Как я смогу сохранить ребенка, Джосс?
Вздрогнув, Джосс оторвался от воспоминаний.
— Ты же хочешь этого, правда? Ты совсем не хочешь делать аборт, не так ли? — Он улыбнулся дочери. — Я рад, дорогая.
