Джеймс Джонс - Не страшись урагана любви
Подражая Бонхэму, он поплыл вверх, чтобы оказаться над рыбой. Он заметил, что взведены две резинки, но был, как в тумане. В этот момент его охватило странное волнение, какого он не испытывал со времен войны, да и тогда оно возникало всего лишь несколько раз. Оно возникало в груди и опускалось прямо в яйца, пощипывая, как электрический ток. Мошонка сжалась. Он вспомнил, как выиграл велогонку, когда учился в школе, ему тогда было все равно, что с ним случится, пусть он даже умрет. Сейчас было нечто подобное. Он сейчас погонится за рыбой, схватит, убьет, уничтожит, и ему было безразлично, что с ним случится.
Четыре на четыре с половиной в ширину, скат выглядел более впечатляющим, чем тот, маленький. Он начал пикировать на рыбу, вытянув вперед правую руку с ружьем, легко, как Бонхэм, двигая ластами, и смотрел на длинный ядовитый шип, расположенный примерно на расстоянии одной трети от длины хвоста, белый как кость, загнутый назад зуб, на котором кожная оболочка — в книгах это называлось наружным покровом — отсутствовала из-за постоянного использования и износа. Этот был старым и твердым. О'кей, прекрасно! Стрела ударила точно между глаз, пробила голову и врезалась в песок. Отплывая назад, Грант тянул, а вращающаяся, изогнутая тупая колючка не добавляла уюта. Это не смертельный выстрел. Черт подери! Черт подери! Под ним бьющийся скат поднял тучи песка со дна. Грант чуть поднялся вверх. На другом конце четырнадцатифутовой стрелы и линя извивался поднимающийся скат. Грант восхищенно ожидал. Потом он непроизвольно схватился за нож. Но рыба не собиралась нападать. Может, она обессилела? Но тянуть ее к лодочке для добычи было все равно, что бежать с бумажным змеем против сильного ветра. Что мы сейчас сделаем? Как мы его потащим? А акулы? Он огляделся в поисках Бонхэма. Вот же я, Бонхэм, привязанный к этой треклятой штуковине!
Большой ныряльщик, который фотографировал атаку Гранта, сделал еще один снимок того, как Грант держит дико бьющегося ската, потом подплыл и спокойно подтолкнул его к вершине рифа. Грант сумел увидеть сквозь его маску, что тот смеется.
Риф был в сотне ярдов от них, и к тому времени, когда Грант доплыл до него, волоча за собой подводного бумажного змея, скат очень устал. Удары хвоста стали редкими и слабыми. На самой вершине рифа в десяти футах от поверхности Бонхэм показал, что надо делать. Следуя молчаливым указаниям, Грант с силой воткнул стрелу в кораллы и поддерживая натяжение на конце стрелы, стал отплывать назад. Он плыл под углом, головой вниз на достаточном расстоянии от бьющегося ядовитого хвоста. Подплыв к голове ската, Бонхэм осторожно взялся левой рукой за крыло около головы ската. Рука как прилипла, как только он коснулся крыла. Потом, держа нож точно так же, как и в первый раз, он ударил в точку в двух-двух с половиной дюймах позади глаз. В первый раз он промахнулся и попал в глаз еще живой рыбы. Второй удар был точен. Скат содрогнулся. Взявшись за стрелу, Бонхэм забросил ската на лодку, держа его на вытянутой руке и стреле, как фермер, грузящий сего в вагон. Это требовало значительной силы, и лодка заметно осела под грузом. Грант почувствовал еще большее восхищение.
Но дальнейший ход событий удивил его. Бонхэм спокойно начал учить его, как снять баллоны через голову, не выпуская нагубника изо рта. Акулы не появились, заметил Грант, да Бонхэм, кажется, и не беспокоился из-за них. Когда он снимал баллоны через голову, как учили, то опустился на шесть-восемь футов вглубь, но спокойно дышал через оставшийся во рту нагубник, потом всплыл, взялся за лесенку и передал баллоны Али.
Бонхэм, забравшись на катер, упал на планшир и, достав бутылку джина, взорвался от смеха.
Али помог им забраться на катер и вернулся посмотреть на лодку с добычей.
— Господи! — сказал он. — Вы, ребята, с ума сошли!
— На! — хохоча, сказал Бонхэм и протянул бутылку. — Хлебни! Ты заработал!
— Почему ты смеешься надо мной? — сжав губы, сказал Грант. Он был вне себя. Он не прикоснется к бутылке.
— Я не над тобой, — задыхаясь от хохота, ответил Бонхэм. — Я рад за тебя. Ты в порядке, мальчик! Ты становишься просто силен!
Грант обиделся на «мальчика».
— Ты так думаешь? — тихо спросил он.
— Я знаю! Держу пари! Наличными! — Снова он заревел от смеха. — Ты же был готов идти на него с ножом, если б он напал, а? — Он сунул бутылку, и Грант, поколебавшись, взял ее.
— Я не знал, что еще делать.
— Ты бы мог обрезать линь, — сказал Бонхэм. — Почему же ты его не обрезал?
— Мне и в голову не пришло, — удивленно сказал Грант. — Да если б я и обрезал, это не помогло бы, если б он напал.
— Точно! Но большинство обрезало бы. В панике. Раненый скат никогда не нападает. Как и акулы. Да и другие, кроме мурены. Она нападает. — Он перестал смеяться, но снова фыркнул и покачал головой, беря у Гранта бутылку.
Грант немного успокоился, успокоился фактически из-за стыдливого смущения открытой похвалой его мужеству, сделал большой глоток джина, который приятно зажег желудок, согревая и растапливая холодок страха, который появился, когда он представил, что могло произойти. Он был счастлив где-то внутри, где был джин, но ощущал и любопытное уныние. Именно тогда он понял, что никакой вершины не достиг.
— Он бы все равно умер, правда? — спросил он. — Если бы я обрезал линь? Я имею в виду, достаточно быстро, чтобы мы его забрали?
— Не знаем. Могет быть, — ответил Бонхэм, щедро вливая в себя джип. Он снова фыркнул от смеха. — Вы так забавно выглядели, он и ты, гарцующие на разных концах линя.
— Я не был уверен, что удержу его, — сказал Грант. — Но он быстро захлебнулся.
— Как и большинство рыб. Они не созданы для настоящей упорной борьбы. И они паникуют.
— Как ты думаешь, сколько он весит?
— Не знаю. Восемьдесят пять? Сотню? Может, больше. — Он повернул голову, держась большими руками за планшир. — Али, дай сюда эту хреновину, посмотрим на нее.
— Знаете, босс, как я их ненавижу, — сказал Али с восточно-индийским акцентом. — Этих проклятых дьяволов.
— Он мертв, обещаю. И он не дьявол, иначе мы бы не заполучили его на катер, гарантирую тебе. Каждый скат для этих ребят, — сказал он Гранту, — пугало. Давай, черт подери! — скомандовал он. — При его сюды!
— Я даже не подниму его, босс, — сказал Али.
— Давай! Неси! Я тебе помогу!
Очень осторожно и неловко Али подтянул лодку и зацепил багром голову ската. Абсолютная правда, что, по крайней мере, в такой неловкой позе, без рычага, он не сможет его поднять. Но с помощью Бонхэма, орудовавшего другим багром, они сумели затащить скользкого зверя на борт.
