Аманда Браун - Секреты удачи
Даже если бы Пиппа попросила у него Млечный Путь, Слава все равно сказал бы:
— Конечно.
Не снимая костюма медсестры, Пиппа побрела в трейлер. Впервые со времен раннего детства она не стала ни умываться, ни чистить зубы, ни переодеваться в пижаму. Она провалилась в глубокий сон, пока… что это за жуткая качка… землетрясение… Митци переворачивает трейлер… Пиппа открыла глаза. Лунный свет струился в окно. Пахло жимолостью и рекой. Качка продолжалась.
— Помедленнее, ты, животное, — шептала Лулу.
Ага: у нашей маленькой коллеги сеанс секса. Пиппа даже думать не хотела, с кем — или с чем; загадка, однако, разрешилась сама собой, когда в темноте прогремел голос Бенедикта:
— Заткнитесь! Я пытаюсь заснуть.
— Вот именно, — поддакнула Пиппа.
Качка резко прекратилась:
— Ты не спишь, Клуни?
— Спасибо, что спросил.
Голова Вика свесилась с верхней койки:
— Как вам танцы, сестричка?
Пиппа вышла за дверь. Когда стоны Лулу приобрели вагнеровскую страсть, к Пиппе присоединился и Бенедикт. Она помассировала ноющие ступни:
— Чего бы я ни отдала за горячий душ!
— Пойдем спустимся ниже по реке. Там вода почти как в ванне.
И он пошел вперед, нимало не озабоченный тем, что совсем голый. Они добрались до реки, и Бенедикт сразу же нырнул:
— Вода превосходная.
Пиппа развернула мыло из отеля «Ритц-Карлтон», которое Маша оставила в общем ведре. В воздухе разнесся нежный, но отчасти нереальный аромат, напоминающий ее прошлую жизнь. Мгновение поколебавшись, она сбросила костюм медсестры и ступила в воду. Вода действительно оказалась очень теплой. Пиппа была настолько поглощена происходящим, что некоторое время не замечала странного зловония, пока оно в буквальном смысле не коснулось ее шеи: Митци.
— Бенедикт? — тихонько позвала она, не шевелясь. — Где ты?
Ниже по течению из кустов золотарника поднимался дымок со сладким запахом марихуаны:
— В чем дело?
— Ты мне нужен, срочно. У нас гости.
Решив, что она имеет в виду полицию, Бенедикт затоптал косячок в грязь и стремительно поплыл прочь.
— Бенедикт? — Бесполезно! Пиппа медленно повернулась. Митци возвышалась над ней, огромная как дом. — Привет.
Митци испустила оглушительный рев. Пиппа в ужасе наблюдала, как ее хобот тянется к ней, словно гигантская кобра. Над кусочком душистого мыла хобот замер.
— Все тебе, — пробормотала Пиппа, аккуратно опуская обмылок на камень, затем медленно отступила.
Митци задумчиво сжевала мыло. Разочарованная послевкусием, она потопала вслед за Пиппой, которая была уже на полпути к дому и мчалась как ветер, спасая свою жизнь и не обращая внимания на голую задницу. Пиппа ворвалась в трейлер, когда Лулу и Вик уже перешли к финальной части — расслабленным вздохам.
— Прогони ее, — прохныкала она, ныряя в свою койку.
Вик приподнялся над краем кровати:
— Вот это определенно лучше.
Тут Митци с грохотом обрушилась на трейлер. Вик слетел на пол и остался лежать неподвижно — возможно, без сознания.
— Что там происходит, Клуни? — недовольно спросила Лулу. — Ты ведь не думаешь, что Вик способен сегодня на второй подход. Хоть в этом ты мне можешь доверять.
— Заткнись! Митци пытается меня убить.
Второй удар потряс трейлер до основания.
— Тогда сдавайся. А мне надо поспать.
— Отлично. Если я не стану танцевать с Пушкиным, у этого цирка нет будущего.
— Я знала, что из-за тебя, сучка, будут проблемы. — Лулу спрыгнула с койки, прямо на Вика, достала из ящика большой пластиковый пакет и рывком распахнула дверь.
— Иди сюда, драгоценная моя! — И похлопала Митци по лбу, пока животное потребляло марихуану в количестве, достаточном для небольшой армии.
— Это ведь не считается жестоким обращением с животным, правда? — пробормотала Пиппа, когда Митци, покачиваясь, побрела к лесу.
— Я спасаю твою задницу, а ты беспокоишься, что слон пристрастится к наркотикам?
Появившийся с опозданием Бенедикт уставился на пустой пакет.
— Нет, ты не могла, — выдохнул он.
— Митци завтра все вернет, в виде аккуратных лепешечек.
— Это был весь запас, ты, алкоголичка!
— Ну давай, ударь меня.
Он так и сделал, с немалой силой. Лулу подхватила швабру и замахнулась, а Бенедикт отразил выпад старой стремянкой. Половина ударов не достигала противника, доставаясь трейлеру.
— Вик! Очнись! — орала Пиппа. — Лулу и Бен убивают друг друга.
Вик пришел в себя и пополз к двери:
— Ставлю пять баксов на Лулу.
Когда Лулу получила чудовищный удар в живот, Пиппа достала телефон:
— Я звоню в «девять-один-один».
— Плохая идея, Клуни.
Тут Пиппа заметила, что, несмотря на амурные подвиги, Вик уже в десяти дюймах от нее:
— Отвали.
— Ни в коем случае.
— Помогите! Мистер Слуцкий!
— Побереги легкие. Слава вполне мог бы спать даже во время Сталинградской битвы.
Вик был уже близок к тому, чтобы силой добиться своего, когда в дверь вломился яростно рычащий Пушкин и отшвырнул его прочь. Пиппа метнулась в уборную, где, к ее изумлению, зазвонил телефон.
— Я весь день пытаюсь с тобой связаться, — буркнул Шелдон. — Где ты?
— Прямо сейчас? В уборной на улице. Вероятно, это единственное место в Милфорде, Пенсильвания, где работает сотовая связь.
— Как тебя встретили в «Гарварде среди клоунских школ»?
Пиппа с трудом подавила истерику:
— Послушай, Шелдон, я совершила ошибку. Я застряла в лесу с бандой лунатиков, двумя дикими слонами и танцующим медведем.
Это было несколько чересчур, даже для Пиппы. Голос Шелдона зазвучал сурово:
— Не говори, что ты опять не получишь диплома.
Шелдону показалось, что он слышит, как грубо ругаются мужчина и женщина, используя непристойные генитальные обороты. Затем послышался настойчивый стук. Мужской голос, исполненный тестостерона, проорал:
— Послушай, детка! Я голый, ты голая, чего мы ждем?
— Ты голая? — требовательно спросил Шелдон. — Правду, юная леди!
— Да! Как и все остальные! Какая разница?
— Ты собиралась взяться за ум и начать работать, а не веселиться ночи напролет.
— Я не веселюсь! — завизжала Пиппа. — Боже мой! Бобо пытается опрокинуть уборную!
— Кто такой Бобо? Он француз? Я сообщу о его поведении в администрацию.
— Бобо — слон, — еще пронзительнее заверещала Пиппа. — Убирайся, Пушкин! Прекрати скрестись в дверь!
— Пушкин — это обнаженный джентльмен?
— Пушкин — это медведь.
Шелдон поморщился, когда она заверещала в третий раз:
— Я позвоню утром, Пиппа. Благодарение небесам, Энсон не дожил до этого момента и не видит, как его единственная внучка, пьяная вдрызг, куролесит, как обычная проститутка.
— Не отключайся! — Поздно. Пиппе захотелось бросить телефон в дыру нужника.
— Ты там одна, дорогуша? — позвал Вик.
— С мистером Слуцким.
Это сработало.
— Приятной ночи, ребята! Пошли, Бобо.
Пиппа досчитала до десяти, и только потом решилась приоткрыть дверь. Снаружи дожидался только Пушкин, с костюмом Уилмы Флинтстоун в лапах и «Большой книгой сказок» в зубах. Пиппа натянула тунику:
— Спасибо, милый.
Она пошла за Пушкиным в его трейлер и читала вслух сказки, пока глаза не начали слипаться.
На рассвете, когда восходящее солнце позолотило верхушки гор, Пиппу разбудили звуки ружейной пальбы. Очнувшись, она обнаружила себя на полу, обнимающей кучку бурого меха. Пиппа высунула нос наружу и заметила Славу с пистолетом в руках, который он, вероятно, использовал для побудки вместо горна.
— Доброе утро, мистер Слуцкий.
Нижняя челюсть Славы изумленно отвалилась:
— Ты спать с Пушкин?
— В спальне было несколько шумно. Вы ничего не слышали?
— Ничего. Где Митци? — Слава поплелся в лес. — Вуди остальных клоунов, Клуни. У нас большой, большой день.
Пиппа заглянула в спальный трейлер. Вика в поле зрения видно не было. Лулу безмятежно дремала бок о бок с Бенедиктом: ночной скандал был всего лишь фарсом.
— Подъем! — проорала она и хлопнула дверью.
Пиппа пошла к реке. На берегу она встретила Машу со стиральной доской и корзиной грязного белья.
— Доброе утро, Клуни. Ничего, если я использовать вкусное мыло?
Маша пыталась отскрести грязные подштанники очищающей пенкой Шанель. Оставшегося на дне тюбика едва хватило бы даже для кончика носа Пиппы.
— Вы не видели Вика?
— Он спать со мной эта ночь, — с сияющими глазами сообщила Маша. — Вик — оч-ч-чень сексуальный парень.
Похабный бабник!
— А ты оч-ч-чень сексуальная девушка, — ответила Пиппа — все-таки десять лет школы этикета взяли свое. — Ты, случайно, не видела мою одежду?
— Я стирать ее. — Вещи сохли на стеблях тростника.
