Аманда Браун - Секреты удачи
— Что это?
— Пиво из древесная кора. Пить! Очень хорошо для клоуны.
Слава одним махом опорожнил стакан и тут же налил второй. Когда опустел и второй, он почувствовал себя достаточно освеженным, чтобы прорычать:
— Теперь учиться глотать шпага!
Пиппа ничего не могла с собой поделать, все представляла — будь она сейчас дома, в Далласе, сидела бы на веранде «Флер-де-Ли», потягивая мохито. А здесь она всерьез рисковала разрезать пищевод.
— Что-то случилось, Клуни? — спросил Вик.
— Я не представляла, что профессия клоуна настолько опасна для жизни.
— Быть профессионалом — опасно для жизни, чего бы это ни касалось.
— Понимаю. Прощу прощения. — Может, в середине поляны мобильный будет работать.
Не успела она сделать и десяток шагов, откуда ни возьмись возникла Митци и схватила ее за шею.
— Она думает, что ты пытаешься сбежать, — весело крикнул Вик.
Пиппа ткнула телефоном прямо в бивни слонихи:
— Телефон звонить! Динь-динь! — Она набрала номер Шелдона. Сеть недоступна. Черт!
Когда она вернулась за стол, Слава заставил ее открыть рот.
— Широко! Больше широко! — Он покачал головой. — Недостаточно большой для хорошая шпага. Вик, научи банановая кожура. — И Слава в сопровождении Пушкина удалился в крайний трейлер.
Вик расстелил на траве салфетку:
— Представь, что это банановая кожура, Клуни. Это базовое падение. — Он шлепнулся на землю. — Заметила, как я смягчил удар рукой?
— Э… вообще-то нет. — Пиппа посмотрела еще раз. — Кажется, теперь поняла.
— Попробуй.
Несмотря на двенадцатилетний опыт падений, которые Тейн финансировала в надежде стать матерью олимпийской чемпионки, Пиппа скоро обнаружила, что притворное падение требует гораздо большей силы и ловкости. Вик заставлял ее повторять снова и снова.
— Я бы предпочла мат, — выдохнула она. — Или по крайней мере шлем.
На пороге трейлера возникли Слава, волокущий здоровенный сундук, и Пушкин с бубном. Радостно обнаружив Пиппу лежащей на спине, медведь кинулся облизывать ее лицо. Слава оттащил воздыхателя за ухо:
— Покажи мне, как падать, Клуни.
Пиппа шлепнулась в грязь. Пушкин в момент падения профессионально ударил в бубен.
— Очень хорошо, — похвалил Слава. — Завтра делать больше.
— Она упала всего один раз? Меня в мой первый день заставляли повторить раз пятьдесят. — Лулу резко повернулась к Пиппе. — Ты с ним спишь, стерва.
— Никогда не перечь Славе Слуцкому! — Мастер наказал Лулу, заставив ее пройти на руках через поляну, пока он объяснял Пиппе, как делать русские кувырки. Неизвестно, кто был в худшем состоянии, когда Маша позвала всех к столу.
Труппа поглощала тушеные грибы с картофельным пюре. На этот раз вкус Славиной водки показался Пиппе почти изысканным.
— Ты любить тушеные грибы? — спросил Слава.
— Очень вкусно, мистер Слуцкий. — Пиппе с трудом удавалось не закрывать глаза.
— Сегодня вечером ты танцевать буги-вуги с Пушкиным.
— О'кей! — Она постаралась, чтобы в голосе прозвучало воодушевление. — Но я прошлой ночью мало спала в самолете.
Славу это не волновало:
— Жизнь клоуна — долгая тяжелая работа.
С противоположного конца поляны донесся рев Митци, выкорчевывавшей бивнями кусты. Обернувшись, Пиппа готова была поклясться: Митци смотрела на нее в упор.
— У нее что, несварение?
— Она услышала, что ты будешь танцевать с Пушкиным, — прошептала Лулу. — Она ненавидит, когда к нему прикасаются другие женщины.
— О! Сейчас я должна еще и трахаться с медведем?
— Тс-с. — Маша подала очередной шедевр — чиз-кейк, украшенный черникой. Пушкин, слизнув ягоды, поскакал к сундуку с одеждой и принялся вышвыривать оттуда всяческие тряпки.
— Смотри! Пушкин очень хотеть танцевать, Клуни.
— Я тоже, мистер Слуцкий.
— Лгунья, — в очередной раз прошипела Лулу. — Все, чего ты хочешь, — это Слава.
— Все, чего я хочу, — это диплом, — прошипела в ответ Пиппа.
— Что вы, девочки, шептать? — Слава начал раздражаться. — Крошка, иди мыть шатер. Вы тоже, Вик и Болван. — Они ушли, а Слава влюбленно наблюдал, как Пушкин примеряет шляпки. — Чудесный медведь.
Пиппа выпила водки, и это на миг придало ей храбрости:
— Мистер Слуцкий, могу я обсудить с вами кое-что?
Она вытащила из-за корсета шесть промокших стодолларовых бумажек и положила их под банку с репеллентом:
— Во-первых, я бы хотела заплатить вам за неделю уроков. — Она с трудом сглотнула. — Когда получу диплом, я заплачу вам десять тысяч долларов.
На лицо Славы набежала тень:
— Почему?
— Потому что я на самом деле хочу диплом.
— А потом ты от меня уйдешь?
— Да, такая вероятность есть. — Упс, очень плохой ход. — С другой стороны — может, и нет. Эта профессия, похоже, требует некоторых умений, которые у меня были в прошлом и, возможно, проявятся вновь, а вы лучший клоун в истории цирка, и это такая честь, и вызов, конечно, и приключение…
Красноречие Пиппы иссякло.
— Короче говоря, я могла бы остаться на некоторое время.
Он прищурился:
— Ты пытаться подкупить Славу Слуцкого?
— Никогда!
— Тогда почему ты предлагать десять тысяч долларов? Думаешь, для меня важны деньги?
— Я ни в коем случае не имела это в виду. Но вам потребуется некоторая сумма, чтобы по крайней мере заставить эти трейлеры перемещаться. И кормить Митци.
— У меня в матрасе достаточно денег. Больше не надо. Надо танцор для Пушкин.
«Никогда не показывай своей заинтересованности, дорогая». Воспоминание о Тейн, провернувшей крупную сделку с «Дворцом в Черепашьей бухте», промелькнуло в сознании Пиппы. Что ей нужно, так это безудержный, непреодолимый напор. Решительно откашлявшись, Пиппа наклонилась над столом:
— Предлагаю сделку, мистер Слуцкий. Вы выдаете мне диплом. Я в течение шести месяцев танцую с Пушкиным и даю вам десять тысяч долларов.
Он обдумал предложение:
— Сто тысяч долларов.
— Идет! Сто тысяч долларов.
Слава утробно захохотал:
— Браво, Клуни! Ты врешь как русская!
Пиппа поняла, что следовало скорчить несколько страдальческих рож, прежде чем соглашаться на сто штук:
— Конечно, это будет нелегко. Отцу придется продать ферму.
— Ферму? — Настал черед Славы наклоняться над столом. — Животные или овощи?
Пиппа напрягла мозги, придумывая туманный, уклончивый ответ. Ага!
— Он выращивает грибы. Такие маленькие, беленькие. Очень милые.
Славины глаза гневно вспыхнули:
— Твой отец работать много лет, делать «милые» грибочки. А ты продать его ферма вот так? — Он щелкнул пальцами. — Замарать имя семьи?
— Нет! Семья значит для меня все!
— Никогда больше не говорить о диплом, Клуни Гугл! Я никогда не украсть у человека ферму для грибы.
— Погодите! — воскликнула Пиппа, когда он двинулся прочь. — Мы продадим мамину коллекцию туфель!
В ответ хлопнула дверь туалета. Пиппа спрятала лицо в ладонях. Косноязычный идиот!
Итак, это удобный момент для побега. Митци и Бобо нигде не видно, как, впрочем, и всех остальных. Пушкин зарылся в сундуке с тряпьем. Пиппа на цыпочках вышла из-за стола, на четвереньках пробралась под кухонным окном и, по мере приближения к берегу Делавэра, принялась набирать скорость. Она уже почти добралась до воды, как внезапно над плечами взметнулась веревочная петля и обвила ее талию. Ее приподняло в воздух, словно теленка на родео, и поволокло прямо по грязи и камням обратно к кухонному трейлеру.
Маша, хохоча, спустилась по ступеням и установила на столе старый проигрыватель:
— Играть с Пушкиным в ковбои? Его любимая игра.
Пиппа смиренно улыбнулась:
— Он так ловок с лассо.
Маша развязала ее:
— Он любить тебя, как Ромео и Джульетта. Очень романтичный медведь.
Пиппа попыталась изобразить счастье по этому поводу. Слава вернулся посвежевший и улыбающийся, явно оставив в уборной недавние разногласия с Пиппой. Он покосился на проигрыватель.
— Найди казаков, — приказал он Пушкину.
Пушкин вытянул из сундука два костюма казаков, а Слава опустил иглу на поцарапанный виниловый диск.
— Одеваться! Танцевать!
Следующие три часа Пушкин и Пиппа опробовали все костюмы из сундука: цыгане, апачи, венские аристократы, астронавты, Флинтстоуны, пираты, полицейские, медсестры. Энергия Пушкина не иссякала. Пиппа обнаружила, что ее это странным образом вдохновляет: закрыв глаза, она легко могла убедить себя, что держит за руку самого сильного и нежного мужчину на свете. Редкая и восхитительная фантазия! Когда над лесом взошла луна, она в изнеможении спустилась на землю:
— Простите, ребята. На сегодня я кончилась. Спасибо, Пушкин. — Она поцеловала его в нос. — Можно я пойду спать, мистер Слуцкий? Обещаю, завтра я буду бодрее.
