Кофе по-ирландски - Алла Полански
– Хирург, говоришь? Людей, значит, режешь, да?
– Нет, я душу лечу.
– Как это?
– А так. Я хирург в кардиологическом отделении. Режу сердца, если твоими словами выражаться, а сердце – это ведь и есть душа.
– Как поэтично! Стало быть, ты хирургией душ занимаешься?
– Ну можно и так сказать… И, кстати, ты станешь моим пациентом, если на всё так болезненно будешь реагировать. Да, и не смотри так. Я тебя с самого начала свадьбы заметил и всё время наблюдал, как ты переживала. Нельзя так…
– Ну вот… Думала, что на свадьбу пришла, а оказалось – на приём к врачу.
– Это хорошо, что ты ещё можешь шутить.
– Спасибо, доктор. Жить буду?
– А куда ты денешься-то? С такой-то энергией… Мне бы такую.
– С чего это ты взял про энергию?
– Стань хирургом – и тоже видеть начнёшь. Живут те, в ком есть энергия. Сразу видно – есть она или нет. Если нет, то тут ни я, ни сам господь Бог не поможет… Ладно, пойдём: все уже рассаживаются по своим местам.
Опять свадьба, опять столы, опять я не знаю, что делать…
– Пойдём к нам! Там, правда, мама моя сидит с тёткой, но они весёлые, тебе точно скучать не дадут. Это мне уже их шуточки надоели…
– Спасибо. Второй раз выручаешь.
– Судьба у меня такая – выручать…
– Повезёт твоей жене…
Подходим к столу. Место молодожёнов со свидетелями очень далеко от нас. Чтобы увидеть Пашу, мне придётся поворачивать голову.
Садимся. Знакомлюсь с двумя миловидными женщинами лет пятидесяти. Ухоженные, умело накрашенные. Очень приятные. Никакого снобизма в глазах.
– Роман, какую ж ты девушку отхватил себе! Молодец, сынок! Нам такие нужны. Сразу видно – генофонд отличный!
Смеюсь. Он меня предупреждал – шуточки будут.
– Нет, мам. Это не я отхватил, а свидетель.
– О! Так ты, милая, – жена Пашина?
– Нет. Я не жена. Мы просто встречаемся. А вы Пашу знаете?
– Ой, милочка, мы уже всех тут знаем. Правда, Люсенька?
Люсенька – родная сестра мамы моего спутника. Веселушка-хохотушка.
– Да, Танечка. Вот доживёте до нашего возраста – и вам снова всё так интересно станет! Прямо как в детстве!
– Я так рада, что именно за ваш столик попала!
– И мы рады! Попробуем вас заставить захомутать Ромку, раз уж вы свободны! А то тридцать пять лет, а хоть бы раз девушку домой привёл…
– Мама! Ты говори, говори – мне уже всё равно. Не реагирую…
– Ну и не реагируй! Танюша, а давайте с вами выпьем?
– С вами – с удовольствием!
– Эх! Жаль, что вы, Танюша, именно с Пашей пришли. Очень жаль. Вряд ли вы, конечно, теперь так резко на Ромку перекинетесь после такого-то кавалера, но мы готовы подождать. Правда, Ром?
– Ага, хоть всю жизнь буду ждать, лишь бы тебе, мама, было о чём поговорить.
– Вот видите, Таня, если вы когда-нибудь решите выйти замуж за хирурга, выбирайте только Рому. Остальные – ещё большие зануды!
– Вы такая… весёлая… Повезло Роме с мамой!
– Ой, Люсенька! Ну это точно наша девочка! Я её уже люблю!
Меня так увлекли эти две удивительные женщины, что я даже на какое-то время позабыла о том, что так тревожило ещё совсем недавно. Однако свадьба шла своим чередом, и пришло время свидетелям произносить тост.
Объявлена тишина в зале. Всё внимание на молодожёнов и свидетелей. Паша и Юля стоят по обе стороны своих подопечных, берут в руки красивые папочки и читают длиннющий тост, который сулит молодым счастье, деньги, как минимум трое детей и ещё много чего. В конце напутствия звучит стандартное «горько», и Макс с Ирой оправдывают ожидания гостей. Счёт идёт до двадцати. И всё бы ничего, если бы кто-то из подвыпивших гостей в угаре не выкрикнул: «А теперь пусть целуются свидетели! Без этого никак – традиция».
Как назло, эту идею подхватили многие из присутствующих. Очень уж им парочка понравилась, и всем хотелось насладиться развитием интриги. Это был тяжёлый для меня момент. Я мысленно молилась, чтобы Паша сделал что угодно, только бы не пошёл на поводу у гостей Иры и Макса.
Свидетели поднимаются со своих мест и улыбаются. Я безотрывно смотрела на Пашу, но он даже не бросил и мимолётного взгляда на меня. Сердце забилось, словно подбитая птица. Никто не сказал, что-то вроде: «Да бросьте, какая традиция?» Или что-то в этом духе…
Паша медлил, а гости ещё больше расходились, и кто-то даже громко выкрикнул: «Горько свидетелям!».
– Пойдём, покурим…
– Не сейчас, Ром.
Мама и тётя Ромы сидели и, не отрывая глаз, смотрели, что же будет дальше. Только Люсенька успела кинуть на меня полный сочувствия взгляд.
Они целовались. Я не могла видеть, как именно, но вспыхнувшие сразу после этого щёки Юли даже с моей близорукостью невозможно было не заметить…
– Я же говорил: пойдём покурим…
– Теперь пойдём…
Люсенька и мама Ромы проводили нас молча, и мне показалось, что в их глазах затеплилась маленькая надежда.
По дороге к выходу я чувствовала, что как минимум половина зала смотрит мне в спину – её так и жгло огнём сплетен и злословий.
– Хочешь, я с ним поговорю?
– Ты? О чём?
– Ну, нельзя так с девушкой…
– С женой – нельзя. А с девушкой, видимо, можно…
– Я бы на такой поступок не решился.
– А у тебя и нет девушки.
– Что будешь делать?
– Я? Не знаю… а что делают на свадьбах, Ром? На свадьбах, Рома, пьют и веселятся! И даже такие зануды, как ты! Веселья не гарантирую, а вот напьюсь точно! Составишь компанию?
– Тебе-то? А тебе разве можно отказать?
– Ну, таких случаев сложных в моей практике ещё не встречалось, но вполне возможно, что какой-нибудь душерез станет первым!
– Не-а, не станет…
Бросаю сигарету в урну и уверенной походкой иду в зал.
Помни, кто ты. Помни, что тебя нельзя сломать. Помни, что ты можешь потерять всё, кроме одного и самого главного в твоей жизни – самой себя. Помни, что говорила бабушка: «Тростинка может надломиться, только если сама этого захочет. А если не захочет – она просто согнётся от порыва ветра,
