Королевы и изгои - Алена Игоревна Филипенко
Непонятно почему, но спектакль все еще никто не остановил. В зале стояла тишина. Где была Валерия Антоновна в этот момент? Может, отошла? Кто-то отодрал от меня Риту, я поднялась. Сердце билось ужасно быстро. В крови бурлил адреналин, я ничего не соображала. Все время приходилось от кого-то уворачиваться и отбиваться. В конце концов меня прижали к левой стороне сцены, совсем рядом – за занавесом, через ступеньки – находился запасной выход. Я юркнула за кулисы, прыгнула через ступеньки и дернула дверь. Она была открыта!
Оказавшись на улице, я помчалась прочь и выбежала со школьной территории. Слышала, что за мной кто-то гнался, но не знала, далеко или близко мои преследователи. Если посмотрю назад – то потеряю драгоценные несколько секунд. Обогнув гаражи, я выбежала к детскому саду, сейчас закрытому. Место было безлюдным. Пробежав по периметру ограждения, я оказалась на пятачке, усыпанном прелыми листьями и обломками кирпичей, – недавно тут снесли ветхое здание.
И вдруг я услышала шорох чуть впереди со стороны территории детского сада. Через пару мгновений на заборе мелькнули тени. Шепелюк и Суханов спрыгнули с забора и оказались передо мной. Они решили сократить путь и пробежали по территории садика. Я остановилась. Обернулась – остальные приближались сзади. Я оказалась в ловушке. Сердце сжалось. Бэшки окружили меня полукольцом. Все еще были в костюмах. Мех вокруг головы Шепелюка распушился от погони. Рита-Стелла заткнула за пояс длинную розовую юбку, чтобы не мешала бежать. Тимур-Страшила потерял пояс, и теперь пляжная соломенная подстилка, служившая ему рубашкой, смешно торчала. Кристина-мигунья, одетая в фиолетовое платье, потеряла шляпу. Суханов-Тотошка где-то лишился второго уха, но зато был в обеих варежках-лапах. У Марка-Гудвина бабочка сбилась с шеи, а жилетка расстегнулась.
Я попятилась и уперлась спиной в решетчатый забор детского сада. Я вдруг почувствовала себя как приговоренная к расстрелу. Бэшки смотрели на меня со злостью. Мой пульс участился, в горле мигом пересохло, и я судорожно сглотнула. Слюна была густой и вязкой. Что они собираются со мной сделать?
Урок 15
Метание малого мяча по вертикальной цели
САША
Мы все представляли собой странное зрелище: Стелла, Трусливый Лев, Гудвин, Страшила, Тотошка и мигунья вот-вот устроят расправу над Элли.
– Я не травила ее! – выкрикнула я. – Когда бы я это сделала?
– На репетиции она оставила рядом с тобой свою бутылку перед тем, как вышла на сцену. Ты успела бы подсыпать туда отраву, – сказал Марк.
Никакой логики в этом обвинении нет.
– Я что, яд в карманах ношу вместо жвачки, каждый день? И как бы я подсыпала его? Откуда я могла заранее знать, что она оставит рядом со мной бутылку? – воскликнула я с отчаянием.
На пару секунд они задумались. Может, мне удастся их переубедить?
– Соня постоянно носит в школу воду. Ты могла сделать это в любой подходящий момент, – тряхнув меховой гривой, заявил Егор.
– Вы с ума сошли! Вы все стали параноиками!
– Саш, все знают про ваш с Соней конфликт и как ты хотела отжать роль. Но не получилось. – Марк сдвинул брови.
– И что? – взвилась я. – Когда я с кем-то спорю, значит, я его обязательно отравлю?
Лучшая защита – нападение. И я всеми силами делала вид, что дико зла, хотя на самом деле у меня дрожали коленки от ужаса.
– Я этого не делала! – топнула я ногой.
– Но все улики против тебя, – зашипела Рита.
Воздух искрил.
– С такими уликами вам ни один суд не выиграть! – настаивала я.
– Думай что хочешь, Орлова, нам плевать. – Черепанов расправил плечи. Голос у него был безжизненный и жуткий. – У нас здесь собственный суд.
От такого заявления я поежилась.
– Это же шутка, да? – Я обвела бэшек взглядом, надеясь, что все окажется дурацкой игрой. Вот сейчас из-за деревьев выскочат оба наших класса и засмеются. Скажут, что все это время разыгрывали меня и не было никакой вражды. А потом мы все, обнявшись и хором распевая «Разбежавшись, прыгнул со скалы», направимся на гаражную тусовку к Марку. Я бы все отдала за то, чтобы так и было.
Но мне никто не ответил. Закружилась голова. Во рту образовался кислый вкус. Я все сильнее паниковала.
– К сожалению, это не шутка, Саш. Прости, – сказал Марк, но в его глазах не было ни капли сожаления.
– За что простить? – прохрипела я.
Бегло оглядев друзей, Черепанов едва заметно кивнул им, подавая сигнал. Каждый наклонился и под нял что-то с земли. Мои внутренности будто начали плавиться. У всех ребят в руках были камни. Несколько секунд ничего не происходило, время будто застыло. Площадку, где мы находились, освещал фонарь, поэтому я хорошо видела лица вокруг. Они казались бледными, с глубокими тенями и искаженными чертами. Будто каждый из бэшек надел карнавальную маску Мефистофеля. Порыв ветра закружил листья на земле рядом со мной и поднял их в воздух небольшой воронкой. Где-то в ветвях каркнула ворона. За детским садом залаяла собака.
Вокруг, кроме нас, не было ни души. Вдалеке виднелись новостройки, где горел свет. Там люди проводили тихий и спокойный вечер и не подозревали, что в паре сотен метров от них кто-то устраивает самосуд. И приговор исполнят незамедлительно.
– Не делайте этого! – Стук сердца заглушал мой сдавленный голос.
Я посмотрела на бывших одноклассников с мольбой. Их глаза – незнакомые, стеклянные и далекие. Глаза монстров.
– Мы не можем все так оставить, Орлова, – сказал Тимур. – Ваш класс – сплошные мрази. Что прикажешь делать? Спокойно смотреть, как вы нас травите, ловите по одному и избиваете? Нет уж. За свои поступки приходится отвечать.
Кристина подкинула в руке камень. Я сжалась. Ужас сковал тело, я не могла сделать ни шагу. Я не верила, что передо мной люди. И не просто люди, а те, кого я знала с первого класса. С Кристиной мы дружили в начальной школе: устраивали девичники в палатке в ее саду, по вечерам гадали на спиритиче ской доске, вместе подкидывали любовные записки ее хорошенькому соседу в почтовый ящик. С Егором мы танцевали парный танец на выпускном после начальной школы. Как-то на репетиции он подарил мне шоколадку и сказал, что у меня красивые колготки. С Тимуром мы ходили на тренировки на роллердром в восьмом классе. Помню, как я разодрала коленку, а он стоял передо мной, лил на ссадину хлоргексидин и проговаривал утешалку:
– У кошки боли, у собачки боли, а у Саши заживи.
– Не
