The Мечты. Минор для мажора - Марина Светлая
- ... это будет иметь формат документального фильма. От истоков строительства самого современного стадиона страны до его открытия. Первый по размеру в Европе. И чей? Наш! Если повернуть это дело правильно, то мы охватим еще и рекламную кампанию или хотя бы войдем в долю, Богдан. Можешь себе представить масштабы? Это будет реальный прорыв по всем фронтам.
- Интересная идея, - кивнул Богдан, внимательно выслушав Ярославцева. – Но для окончательного решения хочу знать приблизительный порядок цифр в сумме расходов.
- Ну сам понимаешь, влетит в копеечку. Мои уже считают, утром все будет у тебя на столе. Тут главное действовать быстро – иначе Центральный будет стремиться занять эту нишу. А я... – Димон ухмыльнулся: - требую права первой ночи типа.
- Да я уж понял, - хохотнул Моджеевский. – Но если мы в это влезем, то у меня условие.
- Хозяин – барин.
- Вот поэтому, чтобы ни с какими интервью ко мне не лезли.
- Что за стойкая неприязнь к публичности! – восхитился Димон. – Планируешь отдать все лавры отцу?
- Отец действительно очень много сделал для этого проекта, - Богдан пожал плечами и принялся с аппетитом уплетать салат, поданный официанткой.
- Можно подумать, ты не сделал. Но я услышал твою позицию, заметано, - Димон подхватил один из шотов и потянулся к Моджеевскому: - Ну че? Со счастливым завершением грандиозного мероприятия? Формулировка пропахла нафталином, но звучит в тему.
- Пока это еще вступительный этап, - возразил Мождеевский, поднимая свой бокал, - но начало неплохое.
Они торжественно чокнулись. Первые глотки алкоголя были сделаны. Мясную тарелку для Ярославцева приземлила среди прочих яств улыбчивая фигуристая барышня в униформе, предполагавшей ультра-короткое мини. Димон даже засмотрелся, когда она вильнула бедрами аккурат с его стороны и зацокала каблуками из зала.
- А мне тут нравится, - констатировал он. – Так, может, расскажешь, что тебя так отвращает в камерах? Твое положение предполагает некоторую необходимость мелькать в СМИ. Для имиджа полезно.
- Если бы я хотел работать мордой, то пошел бы учиться в Королевскую академию драматического искусства, - не отвлекаясь от поглощения пищи, сказал Богдан. – А для моего имиджа полезнее результаты наших проектов.
- Пугаешь ты меня, Моджеевский. Своей серьезностью. Нам же еще тридцатки нет и весь мир перед нами.
- И что ты под этим подразумеваешь?
- Что погреться в лучах славы и воспользоваться своими достижениями иногда бывает вполне уместно, - подмигнул Ярославцев, наблюдая, как официанточка вновь впорхнула в зал с подносом, направившись к столикам у окна. Едва шею не свернул, провожая ее глазами, и, судя по всему, его пристальное внимание было ею замечено – она на мгновение смерила его вострым взглядом и обратный маршрут построила таким образом, чтобы снова пройти рядом с ними. Улыбка, которая блуждала на ее губах, была адресована именно Димону – сомнений не возникало.
А когда она опять скрылась, он негромко хохотнул:
- Ну вот к примеру... Десять лет назад такая девушка на улице прошла бы мимо меня и не заметила. А сегодня я вполне попадаю в зону ее интересов, потому что занимаю определенную нишу вот в этом зале. Но только над этим тоже надо пахать, включая работу мордой. Видишь прямую связь с тем, что я говорю?
- Честно говоря, вообще не вижу, - сказал Моджеевский, несколько озадачившись происходящим перед его носом, и даже посмотрел вслед упорхнувшей официантке.
- Ну естественно, за тобой девки с детства табунами бегали, само в руки шло, - отмахнулся Ярославцев и потянулся за следующей рюмкой. – В общем, за успех! Чтобы он нам сопутствовал.
Может, и бегали. Да все не те. А «те» - бегали преимущественно от него. Моджеевский хмыкнул и удивленно вскинул брови.
- С девками?
- И с ними тоже. Ты ж, поди, не монах.
- Так у меня и повода нет.
- И это правильно! Вставить шею в петлю брака всегда успеешь, - усмехнулся Димон и вернулся к мясу. Но ненадолго, поскольку мимо снова прошествовала примеченная им девица. И он вскинул руку, подзывая ее к себе. Отреагировала она моментально. И ещё через мгновение выслушивала, выдалбливая на коре головного мозга, если он у нее был, что там ещё подать им на стол. Улыбалась, делала вид, что разглядываний Ярославцева типа не замечает. Именно так, со словом «типа», потому как все она видела. А под занавес ещё и получила короткую реплику:
- А ты сегодня до которого часа?
- Заведение закрывается в пять утра.
- Да нет, персонально ты – до которого часа?
Девушка глупо хихикнула, прочирикала что-то про два часа и про пересменку и упорхнула, в очередной раз провожаемая жадным взглядом Димона, в то время как Моджеевский, откинувшись на спинку удобного, кажется, для всего, что только может взбрести в голову во время еды или под парами алкоголя, дивана, раскладывал по строчкам алгоритма выдаваемую другом информацию. Богдана подмывало спросить, что это такое Димон творит, но вместо этого он озвучил другое:
- Ты же вставил. Голову. В петлю брака. Только не говори, что был вынужден. Вот это – точно не про тебя.
Отвлекшись от созерцания все удаляющейся притягательной во всех смыслах пятой точки, Ярославцев глянул на Моджеевского и равнодушно пожал плечами.
- Да не родилась еще такая, чтоб вынудила. У нас все добровольно. Но вряд ли ты имеешь хоть малейшее представление, во что превращается жизнь мужчины, после того, как баба решает, что пора заводить ребенка. И это просто лютый трэш. Не, ты не думай, я Юльку люблю. И Андрюху тоже, но это ж, блин, вообще не то!
- Я уж и не знаю, что должен думать, - откровенно заржал Богдан.
- В некотором смысле я – человек, нуждающийся в жалости. Иногда чувствую себя облапошенным. Потому как живу вообще ни черта не с той женщиной, на которой женился. Она же совершенно другая была тогда, бойкая, веселая, активная, амбициозная. Работала знаешь кем? Аудитором, специализировалась на экспертизах строительных проектов... Казалась такой увлеченной. Секс был не раз в месяц по большим праздникам, а как положено у молодоженов. А потом хоба – беременная! Хоба – дети это счастье! Хоба – буду рожать! Реально как
