Голод. Одержимые - Любовь Попова
И я бы хотел, но не могу. Не могу не кивнуть, не могу не накрыть ее поджатие губы и языком потребовать пройти внутрь. Не могу не сжимать ее задницу руками, и не унести на кровать…
Не могу не стянуть футболку, потеребить кончиком языка грудь, не могу не залезть пальцами в трусы, посасывая…
— Бл*ть… Ты сухая, — вскакивая я, и тяжело смотрю сверху вниз на самое идеальное тело. Пока не мое тело. Но я не был бы Черкашиным, если бы не ставил перед собой задачи, и не выполнял их.
Я не стал ее трогать сегодня, но даю пищу для размышлений.
— Чтобы сделать ребенка, тебе не обязательно возбуждаться, главное, чтобы кончил я, — говорю перед самым выходом, а она так и осталась лежать, с задранной футболкой и пустым взглядом.
Ничего, ничего. Оклемается. Вот только уверенности в собственных мыслях не было. Наверное, потому что внутри поселился страх, никогда не увидеть снова моей сексуальной, задорной девочки. Что никогда больше не трахну ее, не потому что так надо, а потому что обоих кроет от взгляда, от дыма, который вдувал ей в рот, от алкоголя, которым обливал сладкие сосочки и смаковал их как лучшее коллекционное вино. Где ты, Малыш. Вернись ко мне. Я скоро свихнусь. Тем более, что куда-то пропал Данила, который в городе знает слишком многих. Как бы не начал мстить…
Глава 40. Василиса
Время.
Время наш враг и наш друг. Время лечит, время убивает. А самое поганое, что время тянется.
Медленно, как горячая ириска, скучно, как четыре тома Войны и Мира.
Я давно перестала чувствовать вкус еды, краски осени. Туманная печать поглощала меня все сильнее, разъедала последние молекулы надежды на счастье.
И Макар тоже не звонил. Скотина. И Паша стал отстраненным, особенно, когда рассказал, на что сподвигал его Данил.
Я простила его.
Мне, собственно, было все равно. Суть ведь не в том, что Макара пытались обмануть, а в том, что он мне не поверил, что хотел убить нашего ребенка. И пусть он раскаялся, пусть выгнал Данила, пусть даже для меня всегда открыты двери в его клуб и мою личную квартиру — я не могу.
Не могу стать той Василисой. Не могу вернуться к солнечным улыбкам, громогласным стонам. Кажется, что даже если он придет меня насиловать, я снова лягу и буду лежать бревном, потому что тело пустая оболочка, внутри ничего нет.
Внутри нет Малыша.
И с каждым днем я все чаще думаю, что надо дойти до Макара и попросить вернуть должок.
Но каждый раз останавливаю себя, думая, что у него появились уже много новых шлюх и развлечений. До меня судя по всему ему дела больше нет.
Зато внезапно появилось дело до темноволосой Насти. Которая недавно стала ходить на мои тренировки. Только они и спасали от желания просто лечь и не двигаться.
Даже когда-то дикое желание стать врачом отошло на второй или даже третий план.
Эту Настю на тренировку уже который день провожала серая BMW, которую та либо не хотела замечать, либо витала в облаках.
Иногда она сбивалась с ритма музыки и шага, или ей приходилось повторять упражнение по нескольку раз.
Но самое главное, меня мучила мысль, а не на нее ли променял меня Макар.
А не ее ли он теперь кормит шутками из интернета и дает вылизывать собственные яйца?
Я ее торможу после очередной тренировки. Мне надо знать.
Мне надо убедиться, что у Макара появилась любовница.
Я предложила Насте записаться на курсы и самой стать фитнес-инструктором. Наверное, если бы не подсознательная ревность, она бы мне вполне понравилась.
Приятная внешность, нет пафосных ужимок. После того как Даша съехала с общежития, мне стало совсем одиноко, может быть пора завести кота?
После предложения о кофе и курсах, задаю вопрос о Макаре в лоб. Не могу больше ждать.
— И ты, кстати, можешь рассказать, почему за тобой следят люди Макара Черкашина.
Она забавная, смешная, привлекательная. Ничего удивительного, что Макар на нее запал. Если, конечно, я не ошибаюсь.
— Ты похожа на ту рыбку из «В поисках Немо», — смеюсь, наверное, впервые за долгое время, когда Настя делает свои глаза круглыми, как монетки.
Посмотрев по сторонам, никого, не обнаруживая в раздевалке, я тяну Настю к окну, которое выходит на проезжую часть.
— Видишь на другой стороне серый БМВ.
— Ты серьезно? Ты хоть представляешь, сколько их по городу, — хохочет она.
— Ты как будто в облаках летаешь, — напрягает. Она реально не в курсе? Или умело притворяется? — Он постоянно здесь, а потом за тобой катит до самого метро. Всегда одна и та же машина. И ее же я видела у охраны Макара.
Она переводит взгляд на меня, и я буквально чувствую следующий вопрос, но решаю напасть первой.
— Откуда…
— Ты его любовница, и он тебя охраняет? — заявляю я отчаянно и вижу, как от шока она почти вытаращила глаза из орбит.
— Нет, — прочищая горло, говорит она. — Точно нет.
— Чем докажешь? — сразу напрягаюсь я. Ненавижу вранье.
— С какой стати я должна что-то доказывать тебе? — вскидывает подбородок, и отворачивается, стремительно двигаясь к выходу. Но я должна знать правду. Должна знать, что, если я приду к нему с просьбой сделать мне ребенка, не застану его с кем-нибудь вроде Насти. Хотя, как это узнать… Не предугадаешь.
— Потому что я люблю его, — говорю ей в след. Слова, которые я даже про себя боялась сказать. Я все еще его люблю. Скучаю. Мне невыносимо без него. Прикладываю голову к стеклу окна и чувствую руку на голове.
Пора заявится к Майе что ли. Рядом с той парой мне всегда спокойно. Только вот спокойствия больше не хочется. Надоело находиться в вакууме. Надоело ничего не делать. Надоел Макар, который не звонит!
— Я не сплю с ним, — говорит
