Нора Робертс - Драгоценности солнца
Эйдан два раза глубоко вдохнул, но голова все равно гудела так, словно он выхлебал бутылку Джеймсона. Или же его огрели оной по голове.
— Ты была замужем?
— Юридически, — махнула рукой Джуд. — У тебя есть платок?
Все еще ошеломленный, Эйдан порылся в кармане и протянул Джуд платок.
— Думаю, нам лучше вернуться к началу этой истории, но сперва надо раздобыть сухую одежду и горячего чая, прежде чем ты подхватишь простуду.
— Нет, все в порядке. Мне надо…
— Помолчи. Мы поднимемся наверх.
— Я ужасно выгляжу, — она громко шмыгнула, — я не хочу, чтобы люди видели меня.
— Там нет ни одного человека, кто бы хоть раз в жизни не пролил слез, а некоторые из них рыдали прямо в пабе. Мы выйдем через кухню и поднимемся наверх.
Прежде чем она смогла сказать хоть слово против, он взял ее за руку и подтолкнул к двери. И даже потом, когда схлынула первая волна замешательства, он продолжал подталкивать ее в кухню, где на них в удивлении уставилась Дарси
— Джуд, что случилось? — начала она, но замолкла после короткого кивка Эйдана, который легкими толчками заставлял Джуд подниматься по узкой лестнице наверх.
Он открыл дверь и шагнул в свою небольшую гостиную, где царил беспорядок.
— Спальня — прямо. Выбери там, что больше подойдет тебе из одежды, а я пока приготовлю чай.
Джуд начала было благодарить его, извиняться, еще что-то, но Эйдан уже развернулся в сторону низкого дверного проема. В его энергичности было столько напряжения, что ее дух упал еще ниже.
Она вошла в комнату, которая, в отличие от гостиной, была вылизана до блеска и по-спартански обставлена. Если бы у нее было время и право, чтобы освоиться здесь. Но она лишь быстро прошла к небольшому стенному шкафу, разрешив себе увидеть односпальную кровать, застеленную покрывалом цвета морской волны. Рядом — высокий довольно старый комод, ящики которого, вытертые от многолетнего использования, выглядели очень по-домашнему. На потемневшем от времени деревянном полу — вылинявший коврик. В шкафу она нашла рубашку, такого же цвета, как ее настроение — серую. Переодеваясь, Джуд изучала стены. Вот где Эйдан воплотил свою романтическую часть натуры. Повсюду были плакаты далеких краев.
Уличные зарисовки Парижа, Лондона, Нью-Йорка и Флоренции. Штормовые морские пейзажи и острова, покрытые роскошной растительностью. Горы, вздымающиеся ввысь, молчаливые долины, загадочные пустыни. И, конечно же, неистовые утесы и нежные холмы его родного края. Приколотые к стене кнопками, соприкасаясь краями, плакаты выглядели словно сказочные, необычные обои.
Джуд гадала, во всех ли этих местах стен он побывал? Или все-таки еще есть края, куда он хочет попасть. Глубоко вздохнув, не заботясь о том, что такой вздох прозвучит полным жалости к себе, она взяла свой мокрый свитер и вышла в гостиную.
Эйдан нарезал по комнате круги и остановился, как только она вошла. Его рубашка только подчеркивала миниатюрность девушки — она выглядела маленькой, страдающей — и едва ли могла помочь справиться с теми чувствами и эмоциями, что бурлили внутри него. Поэтому он не сказал ни слова — еще не время — а просто взял мокрый свитер и отнес его в ванную, чтобы повесить на душевое крепление и дать ему стечь.
— Присядь, Джуд.
— Ты имеешь полное право сердиться на меня за мое поведение. Я не знаю, с чего начать…
— Единственное, чего я хочу, чтобы ты помолчала минутку, — скороговоркой произнес Эйдан, успокаивая себя тем, что и он не железный, когда Джуд вздрогнула от его слов. А потом ушел на кухню готовить чай.
Она замужем — только это и крутилось у него в голове. Маленькая деталь, которую она не посчитала нужным упомянуть. Он думал, что у нее совсем маленький опыт общения с мужчинами, а она, оказывается, уже побывала замужем, развелась и, судя по всему, все еще убивалась по этому ублюдку. Страдала по какому-то чокнутому из Чикаго, который даже не старался прятать свои интрижки, в то время как он, Эйдан Галахер, страдал по ней. И если этого было недостаточно, чтобы выйти из себя, тогда чего?
Он разлил по кружкам крепко заваренный черный чай, а себе плеснул еще и приличную порцию виски.
Когда Эйдан вошел, Джуд стояла, сцепив руки в замок. Ее чертовы волосы завились сумасшедшими кудряшками, а в глазах стояли слезы:
— Я спущусь вниз и извинюсь перед твоими посетителями.
— Что?
— За то, что устроила сцену.
Поставив чай, Эйдан, сведя брови, стал изучающе смотреть на Джуд — с возмущением и изумлением одновременно.
— Нашла о чем беспокоиться. Если бы в этом пабе не случалось раз в неделю подобных сцен — это был бы уже повод для беспокойства. Черт возьми, не могла бы ты присесть и прекратить смотреть на меня так, словно я собираюсь выпороть тебя.
Джуд села, что следом за ней сделал и Эйдан, а потом принялась за чай. Джуд глотнула, обжегши язык, и решительно отставила чашку.
— Почему ты не сказала, что замужем?
— Я как-то не думала об этом.
— Не думала? — кружка звякнула от удара об стол. — Это так мало для тебя значит?
— Это много для меня значит, — она развернулась. Движение было полно спокойного благородства и заставило Эйдана сузить глаза. — Но для мужчины, за которым я была замужем, этот факт имел гораздо меньшее значение. Я просто пыталась научиться жить с этим.
Когда Эйдан промолчал в ответ, она снова взяла чай, чтобы хоть чем-то занять руки:
— Мы знали друг друга очень давно. Он — профессор в университете, где я преподаю. На первый взгляд казалось, что у нас очень много общего. Он очень нравился моим родителям. И когда попросил меня выйти за него замуж — я сказала «Да».
— Ты любила его?
— Я думала, что люблю его, что, в принципе, одно и то же.
— Нет, — думал Эйдан, — это совсем не одно и то же. Но не стал обращать на это внимание: — И что произошло?
— Мы, вернее, он — все распланировал. Уильяму очень нравится тщательно все планировать, просчитывать детали и возможные трудности, и варианты их преодолений. Мы купили дом, так как дом больше подходит для приема гостей, а у мужа были карьерные амбиции на факультете. У нас была очень тихая и чинная свадьба, на которой присутствовали только подходящие люди. Включая поваров, флористов, фотографов и гостей.
Джуд глубоко вздохнула, а так как язык она уже обожгла — терять было нечего — снова глотнула чая:
— А семь месяцев спустя он пришел и сказал, что разочаровался. Именно так, разочаровался. «Джуд, я разочаровался в нашем браке», помнится, я ответила: «О, мне очень жаль».
Она закрыла глаза, давая возможность унижению и виски освоиться в желудке:
