Нора Робертс - Драгоценности солнца

Нора Робертс

Драгоценности Солнца

Глава 1

Очевидно, безусловно, она сошла с ума.

Будучи психологом, она должна это понимать. Все признаки были налицо, окружая ее в течение многих месяцев. Нервозность, неуравновешенность, склонность к мечтанию и забвению. Нехватка побуждений, энергии и целей.

Её родители прокомментировали происходящее в их обычной снисходительной ты-должна-быть-лучшей-Джуд манере. Ее коллеги начали переглядываться за ее спиной с тихой жалостью или беспокойным отвращением. Она начала ненавидеть свою работу, обижаться на студентов, постоянно находила недостатки в друзьях, родственниках, партнерах. Обычная утренняя задача встать с постели и одеться стала равносильной восхождению на гору. И самое ужасное то, что это «восхождение» совсем ее не интересовало.

Это было опрометчивое, импульсивное поведение. О, да. Это было последним предупреждением. Спокойная и уравновешенная Джуд Франциска Мюррей, одна из самых крепких ветвей на генеалогическом древе Чикагских Мюррей, благоразумная и преданная дочь докторов Линды и Джона К. Мюррей бросила работу.

Не взяла творческий отпуск, не попросила отпуск на пару недель, просто ушла, причем в середине семестра.

Зачем? У нее не было даже малейшей идеи, объясняющей, зачем она это сделала.

Для нее это был такой же шок, как и для ее декана, партнеров и родителей.

Интересно, она также реагировала два года назад, когда ее брак разрушился?

Нет, действительно, нет. Тогда она просто продолжала обычную рутинную жизнь — преподавание, исследования, назначения — без помех, лавируя между адвокатами и аккуратно регистрируя документы, символизирующие окончание ее брака. У адвокатов не было никаких проблем, для того чтобы юридически все оформить. Брак, который длился меньше восьми месяцев, не привносил в ее жизнь какой-либо беспорядок или неприятность. Или страсть.

Она полагала, что страсть — это именно то главное, что отсутствовало в их отношениях. Иначе Уильям не оставил бы ее ради другой женщины прежде, чем завяли цветы в ее свадебном букете.

Но нет никакого смысла думать об этом. Она такая, какая она есть. Или была такой. Бог знает, кто она такая теперь.

Возможно, это было частью всего этого, размышляла она. Она словно была на краю и оттуда смотрела вниз на то большое черное море однообразия, монотонности и скуки, каким она была. А после с громким криком отползала от края.

Это было так не похоже на нее.

Размышления об этом вызвали у нее такое сильное сердцебиение, что она не удивилась бы, если бы у нее случился сердечный приступ.

ПРОФЕССОР КОЛЛЕДЖА НАЙДЕНА МЕРТВОЙ В АРЕНДОВАННОМ VOLVO.

Это будет довольно эксцентричный некролог. Ее родители, конечно, были бы потрясены. Ведь эта была бы такая нелепая, публичная и очень смущающая их смерть. Абсолютно неподобающая.

Разумеется, они были бы убиты горем, но в тоже время были бы очень озадачены. О чем она думала, когда уезжала в Ирландию и оставляла престижную работу и прекрасную квартиру на берегу озера?

Они порицали бы бабулино влияние. И, разумеется, были бы правы, поскольку они всегда были правы, начиная с того момента, когда она была зачата и рождена ровно через год после свадьбы родителей.

Хотя она и не хотела воображать это, Джуд была уверена, что любовные ласки родителей всегда были точны и изысканны. Подобно хорошо поставленному балету, которым они так наслаждались.

Что она делает, сидя в арендованном VOLVO и думая о родителях, занимающихся сексом?

Единственное, что она могла делать, это прижимать пальцы к векам, до тех пор, пока изображение не исчезло.

— Ничего страшного, это всего лишь то, что происходит, когда начинаешь сходить с ума.

Она сделала глубокий вздох, затем другой. Ей необходим кислород, чтобы прочистить мозги. Насколько она понимает, у нее есть два выхода.

Она могла вытащить свои чемоданы из автомобиля, зайти внутрь Дублинского аэропорта, вернуть ключи агенту с морковно-рыжими волосами и улыбкой шириной в милю и заказать билет, чтобы вернуться домой. Конечно, теперь она безработная, но она может довольно долгое время жить без забот благодаря своим сбережениям. Также у нее теперь нет квартиры, поскольку она отдала ее в аренду на ближайшие шесть месяцев, но если бы она действительно шла домой, то она могла бы остаться с бабулей на некоторое время.

И бабуля смотрела бы на нее красивыми, увядшими синими глазами, полными разочарования: «Джуд, милая, почему ты всегда хочешь добраться до сути своих желаний? Почему ты никогда не можешь отступить и просто взять то, что тебе дают?»

— Не знаю. Я не знаю.

Несчастная Джуд закрыла лицо руками и начала раскачиваться.

— Это была твоя идея, чтобы я приехала сюда, не моя. Что я буду делать в этом Фейри Хилл Коттедже следующие шесть месяцев? Я даже не знаю, как управлять этим проклятым автомобилем.

Джуд чувствовала, что сейчас не выдержит и разревется. Она понимала причины такого поведения и поэтому крепко сжала веки и постаралась успокоиться.

— Поздравляю, ты уже на следующей стадии сумасшествия, Джуд. Ты просто жалкая идиотка. Разговариваешь сама с собой, кричишь в машине, и до такой степени нерешительная, что не можешь просто завести двигатель и поехать.

Она глубоко вздохнула, выпрямила плечи.

— Второй выход, — пробормотала она, — закончить то, что начала.

Джуд повернула ключ в зажигании и, послав короткую молитву о том, чтобы никого не убить этой чертовой машиной, включая саму себя, выехала со стоянки.

Всю дорогу она пела, по большей части, чтобы удерживать себя от громкого крика всякий раз, когда она доезжала до очередных поворотов, которых ирландцы называют окольными.

У нее, кажется, уже кипят мозги, она начинает путать, где лево, а где право и постоянно представляет, как ее VOLVO врезается в машины ни в чем не повинных людей — нет уж, лучше она будет петь, любую мелодию, крутящуюся в ее голове, лишь бы отвлечься.

Проезжая от Дублина до графства Уотерфорд, она изо всех сил распевала гимны, песни Ирландских пабов и так подпевала Мигу Джагеру, что он наверняка поседел бы, услышав это.

После чего Джуд немного успокоилась. Очевидно, дорожные Боги были так потрясены этим шумом, что решили помочь ей и никакие машины не выскакивали перед ее автомобилем. Возможно, это было влияние придорожных часовен Девы Марии, встречающихся на её пути. В любом случае, движение нормализовалось, и она даже почти начала получать удовольствие от путешествия.

Зеленые холмы также мерцали под солнечным светом, как переливается внутренняя часть морских ракушек, и простирались все дальше и дальше в тень больших, темных гор. Их громады растянулись прямо под небом со слоистыми облаками и такого перламутрового цвета, какой скорее можно увидеть на картинах, а не в реальности.