Энн Харрел - Огонь Менестреля
— А вы давно разговаривали с мамой?
— Недавно. Она звонила мне, чтобы сообщить о Рахель Штайн.
— А она не сказала вам…
— Джулиана, наш разговор был личным. А теперь иди позвони матери. Можешь звонить от меня, но покороче. Телефон нынче очень дорог.
Чувствуя на себе взгляд тети Вилли, Джулиана набрала номер родительской квартиры на Парк-авеню. Как она и предполагала, дома была только экономка, пообещавшая передать Катарине и Адриану Фоллам, что их дочери сейчас нет в городе и она шлет им привет.
— Ты не сказала, где ты находишься, — заметила тетя Вилли, когда Джулиана положила трубку.
— Мне уже тридцать лет. Тетя Вилли, а вам разве не интересно узнать, зачем я приехала?
Вильгельмина сложила еду в бумажный пакет.
— Но ты ведь расскажешь мне об этом. Ладно, поехали в Антверпен.
— Но откуда вы знаете, что я еду…
— Я не круглая дура, Джулиана. — Старая голландка надела шерстяное пальто и сунула пакет под мышку. Джулиана вышла вслед за ней из квартиры, на ходу надевая шубу. — Мне нравится мех енота, — одобрила Вильгельмина. — Хотя обычно я видела тебя в кашемире и шелках.
— Ну, вы нечасто меня видели.
— Неужели?
И Джулиана прикусила язык. Разумеется, тетя Вилли не водила машину. На подземке они добрались до Центрального вокзала; поезда на Антверпен отходили часто и без опозданий. Джулиане всегда нравилось ездить по Нидерландам. Многие жители этой страны, одной из самых благополучных в мире, зависели от современной, четко отлаженной системы общественного транспорта. И даже у тети Вилли не было претензий на этот счет. Они нашли себе в поезде места, тетка усадила Джулиану к окну, чтобы та могла любоваться окрестностями.
— Хорошо, что ты приехала, — сказала тетя Вилли. — Поможешь мне разузнать о твоем дяде.
Джулиана мгновенно насторожилась и, вспомнив о недавних событиях, даже испугалась.
— Что вы имеете в виду? Что-то случилось?
— Сиди спокойно и не падай на меня.
Джулиана, оскорбленная, выпрямилась, но сердце ее болезненно пульсировало в груди. Она вспомнила о своих безуспешных попытках дозвониться до дяди Джоханнеса. Если Мэтью Старку удалось прознать про Джоханнеса Пеперкэмпа и поехать в Антверпен, значит, это может сделать и любой другой.
Но каким образом? Кто! Зачем?
Она вдруг почему-то подумала о Шаджи. Он сейчас наверняка сказал бы, что она ошалела от страха.
— Ну вот, хорошо, — удовлетворенно произнесла тетя Вилли. — Я боялась, что ты выкинешь какую-нибудь глупость, например, упадешь в обморок. Я всегда считала, что игра на фортепиано — занятие для легкомысленных людей. Но, возможно, твоя работа подготовила тебя к жизни лучше, чем я ожидала.
— Так что все-таки с дядей Джоханнесом? — спросила Джулиана.
Вильгельмина коротко сказала:
— Джоханнес исчез.
В закрытом клубе на Пеликаанстраат, 62, где собирались мастера алмазного дела, Мэтью Старку дали адрес мастерской Джоханнеса Пеперкэмпа и показали дорогу к Шаапетраат. Шагая по серым улицам района, где расположились ювелирные мастерские, Мэтью Старк радовался бодрящему ветру и яркому солнцу. Утренняя свежесть помогла ему справиться с усталостью, застилавшей глаза и охватившей мышцы. Во время перелета он не смог сомкнуть глаз. По старой летной привычке он не мог спать в воздухе. Но сейчас он вряд ли заснул бы даже в постели своего джорджтаунского дома.
Ему самому не нравилось, как он обошелся с Джулианой. Она — музыкантша, и у нее своя жизнь. Что бы ни стряслось с Пронырой, это не ее вина, даже если она и скрывала от него информацию, — а она скрывала, это точно. Проныра был обречен с того самого дня, как появился в Вашингтоне. Он мог бы забыть о Сэме Райдере, предоставив тому барахтаться в собственном дерьме (как выразился Отис Рэймонд), и не пытаться вытаскивать его оттуда рискуя головой. Старк иногда забывал, что Отис сам кое-что смыслит в этой жизни. Он — опытный, умелый солдат, и может сам оценить опасность. Они уже не летают на вертолете, и Мэтью больше не старший над ним. Старк мог бы и не чувствовать ответственности за военспеца Отиса Рэймонда.
Но он чувствовал.
Да ладно, думал он, просто не хочется, чтобы с этим болваном что-нибудь случилось.
В унылом сером здании на Шаапстраат коренастый охранник средних лет, с сильным голландским акцентом сказал Мэтью, что ему очень-очень жаль, но он должен сообщить печальное известие о Джоханнесе Пеперкэмпе.
Мэтью Старк — журналист и бывший солдат. Профессиональное равнодушие у него всегда было наготове. Он никогда не видел Джоханнеса Пеперкэмпа. Но это дядя Джулианы. Ну и что с того? Ты только собираешь факты.
Он, не дрогнув, спросил:
— Что вы хотите мне сообщить?
— Мне очень неприятно, что приходится говорить вам об этом, — сказал охранник, — но Джоханнес Пеперкэмп умер, Нас известили всего несколько минут назад. — Он говорил, сильно коверкай слова. Потом похлопал себя по широкой груди и пояснил: — Плохое сердце. Он был старым, вы знаете. Он умер в Амстердаме.
Старк вспомнил красивые глаза Джулианы, в которых была тревога за дядю и решимость защитить его от назойливого американского репортера, но тут же отогнал воспоминание и сосредоточился на работе.
— Когда это случилось?
— Мы не знаем, когда он умер. День или два назад, не больше. Его тело нашли в Jodenhoek, это еврейский квартал Амстердама.
Мэтью разозлился на себя, но не подал виду. Черт, неужели он приперся не в тот город? Он спокойно поинтересовался:
— А когда он уехал в Амстердам?
— Позавчера. Он вышел из мастерской днем вместе с каким-то мужчиной, но они не сказали, когда вернутся. Я не знаю, вместе ли они поехали в Амстердам.
— Вы видели этого человека?
— Да.
— Можете описать его?
Охранник насторожился и подозрительно посмотрел на Мэтью.
— Зачем?
— Я друг семьи Пеперкэмпов, — поспешно сказал Мэтью. — Я знаком с его племянницей Джулианой Фолл.
— А-а, пианистка. Да, конечно. Мужчине, который вышел с мистером Пеперкэмпом, что-то около шестидесяти пяти — семидесяти лет, у него светлые волосы. Кажется, говорил по-голландски. Имени я не запомнил.
— Хендрик де Гир?
— Возможно. Но точно не помню.
Наверняка он, подумал Старк. Неуловимый Голландец… И он как-то связан с Пеперкэмпами.
— А вы не знаете, может быть, мистер Пеперкэмп обрабатывал или располагал какой-то информацией об алмазе, который называется «Камень Менестреля»?
Охранник снисходительно улыбнулся невежеству американца.
— Я полагаю, что Менестреля не существует. Это только легенда. — Его улыбка стала высокомерной. — Никто не говорит о нем всерьез.
