Карина Хейл - Игра (ЛП)

— Кайла, — говорю я, прежде чем еще одна волна удовольствия лишает меня дара речи.

Она лишь сильнее работает кулаком, и я понимаю, я пропал.

Оргазм подкрадывается ко мне, будто кто-то атакует вас сзади. Меня швыряет в метафизическое пространство, яйца опустошаются, выстреливая мой груз в никуда. Ничто не имеет значения, потому что я взрываюсь словно детонатор, вспышка света мелькает перед глазами, и из горла вырываются стоны, громкие, хриплые и оглушительные.

У меня уходит несколько мину на то, чтобы отдышаться, а сердцу успокоиться и перестать скакать галопом, словно у животного во время бега. Мои мысли все еще в беспорядке. Я могу лишь лежать здесь, пока Кайла поднимается и ложится рядом со мной, ее голова опирается на руку, пальцы прослеживают татуировку на моей груди.

— Привет, — говорит она.

Я прочищаю горло.

— Привет, — несмотря на это, мой голос грубый, как наждачная бумага. — Это было…

— Я знаю, — говорит она, полностью уверенная в том, что сотворила со мной. — Это было меньшее, что я могла сделать за три вчерашних оргазма.

Я облизываю пересохшие губы и наклоняю голову, чтобы в полумраке посмотреть на нее. Ее глаза такие влажные и темные, и я знаю, у меня есть плохая привычка смотреть в них слишком долго, но я ничего не могу с собой поделать.

Я тянусь и беру пальцами прядь ее волос, аккуратно отводя от лица. В ней есть что-то такое, что время от времени делает меня нежным. Она усиленно пытается не показывать это, но я могу видеть, насколько глубоко внутри она уязвима. Как сильно она борется, чтобы скрыть это с помощью лаконичности и цинизма, но я знаю, оно там. И это пробуждает мое вездесущее покровительство.

— Полагаю, тебе скоро надо уходить, — мягко говорит она.

Я опешил. Как у собаки, у меня шерсть на загривке встает дыбом.

— Хорошо…

Она оборачивает руку вокруг моей шеи и наклоняется ближе.

— Я не хочу, чтоб ты уходил. Но у тебя дома две собаки, а мне скоро надо собираться на работу.

Я киваю. Правильно. Собаки. Она права. Я никогда не планировал оставаться на ночь, просто так вышло. Кончить в нее это словно принять сильнодействующее снотворное, а тот факт, что я только что кончил опять – на свой живот – значит, что я могу снова отрубится.

— У тебя есть полотенце или салфетки? — спрашиваю я ее, кивая на живот, на блестящую лужицу спермы. Мне повезло, что я не попал себе в глаз.

Она встает с кровати, ее гладкое, соблазнительное тело, словно силуэт женщины в шпионском фильме. Бросает мне коробку с книжной полки, и я быстро вытираю беспорядок.

— Тебе нужен душ? — спрашивает она, когда я заканчиваю. Ее голос падает на октаву, звуча так по Скарлет Йохансоновски. — Могли бы принять его вместе.

Это слова как энергетик для моего члена, я чувствую, как он пульсирует, несмотря на то, что должен быть опустошен. Но я не выдохся. У меня нет никакого намерения, идти домой прямо сейчас, если я могу ему помочь. Сейчас еще так рано, собаки, должно быть, еще спят. Если я еще чуть задержусь, с ними все будет нормально. Я не знаю, сколько еще минут в моей жизни будет Кайла Мур.

— Конечно, — говорю я ей. Она берет меня за руку и тянет с кровати. Сейчас, когда я нависаю над ней, она выглядит такой хрупкой и крошечной, и, смешно сказать, беспомощной, хоть я и знаю, это точно не так.

Она смотрит вниз, увидев мою растущую эрекцию.

— Черт, — говорит она. — Как такое вообще возможно?

Я гордо стою перед ней.

— Со мной возможно все.

— Ты и правда зверь, — комментирует она.

— Забавно, — говорю ей, — это мое прозвище на поле.

— Полагаю и в спальне.

— Нет, — говорю ей, кладя руки на маленькую талию и подталкивая ее. — Только с тобой.

Она ухмыляется. Выходит из моих рук и идет сексуальной походкой, ее бедра всю дорогу к ванной покачиваются туда-сюда. Она включает свет и заслоняет рукой глаза, усиленно моргая.

— Слишком ярко, — говорит она.

— Чтобы лучше тебя видеть, — говорю я, следуя за ней.

Ее ванная комната размером с обувную коробку, с раковиной, туалетом и стеклянной душевой кабиной. Большое зеркало простирается вдоль всей стены, добавляя пространству глубины. Я смотрю на наши отражения. Рядом с ней я выгляжу таким огромным - шрамы, спутанные волосы, десятки тату. Я похож на хулигана, боксера, неудачника. По сравнению со мной, она выглядит как принцесса, такая нежная, мягкая и бледная. Я действительно зверь.

Слава Богу, ей это нравится. В отражении она встречается со мной глазами, и ее губы приоткрываются достаточно для меня, чтобы получить представление о ее языке.

— Забирайся в душ, — говорю я ей. — Намыль верх.

Она хмурится, подходя к нему и включая.

— Чем ты планируешь заняться?

— Он не достаточно большой для нас обоих, — говорю ей. — Я буду смотреть, как ты моешься. А потом нагну тебя и как следует трахну.

Она наклоняет голову, оценивая меня с выражением удивления на милом лице.

— Опять же, кто ты? Ненасытный мужчина?

— Идеальная пара для ненасытной девочки. — Дарю ей полуулыбку и киваю головой на душ. — Иди.

— Хорошо, — медленно говорит она, вскидывая брови. Она заходит в душ и позволяет воде течь по телу. Откидывает голову назад, выгибает спину, потоки воды несутся по торчащей груди, тугой попке, каждой мягкой и соблазнительной части ее тела. Это как смотреть гребаное порно, но это вживую и прямо передо мной, и сейчас, в эти последние утренние часы, она вся моя.

Я опираюсь спиной на раковину, и в мгновение ока мой член снова твердый и горячий между моими руками. Я смотрю, как она выдавливает гель для душа на губку и пробегает ей по всему телу, белая мыльная пена стекает между ее грудей и вниз по бедрам и тазу.

— Поиграй с собой, — говорю ей, мой голос грубый от похоти.

Она ухмыляется мне.

— А ты любишь командовать.

— Опять же, как и ты.

Кайла одаривает меня торжествующим взглядом, ее глаза прикованы к моим, пока ее руки и губка ныряет между ног. Большинство девушек сейчас отвели бы взгляд, ощутив себя открытыми, выставленными на обозрение. Но у нее с этим проблем нет, она показывает мне всю себя. И смотрит мне в глаза, пока ее собственное удовольствие не заставляет ее прерваться. Ее голова откидывается назад, глаза прикрыты, этот великолепный, похотливый рот открывается, когда она стонет.

Да. Больше я не выдержу.

Я подхожу к кабине, и она прижимается к стене, освобождая для меня место.

— Оставь дверь открытой, — говорю ей. — Положи руки на край.

— Пол намокнет, — говорит она, но все же подчиняется.