Карина Хейл - Игра (ЛП)
Я послушно следую приказу, ноги дрожат, пока мы идем в мою спальню. Мы оба обнаженными падаем на кровать, и он притягивает меня к себе, не совсем любезно. Я говорю себе, что, в конце концов, мне придется отодвинуться, что я не могу спать, когда кто-то касается меня.
Но мир темнеет. Сны манят своим теплом. И я засыпаю в его руках.
Глава 12
ЛАКЛАН
Я ощущаю прикосновение мягких пальцев на моей щеке. Открываю глаза, моргая в темноте, пока не замечаю тень девушки сбоку от меня, туманный свет проникает в комнату из приоткрытого окна.
Кайла. Я сглатываю, ощущая панику.
— Ты в порядке? — шепчет она.
— Да…— я качаю головой, пытаясь сориентироваться. — Ага. А что? Почему? …сколько сейчас время?
— Почти утро, — нежно говорит она, ее пальцы прокладывают путь по моей челюсти. — Тебе приснился плохой сон.
Черт побери. Сколько она слышала?
— Я не, э, я не помню, — отвечаю я, пытаясь вспомнить, но чувствую лишь отчаяние.
— Наверное, это хорошо, — говорит она.
— Что я говорил? — с опаской спрашиваю я.
— Ты выкрикивал…— она замолкает, проводя руками по моей груди. — Звал Лионеля.
Я с облегчением вздыхаю.
— Лионель это моя собака, — говорю я ей.
Она наклоняет голову.
— У тебя есть еще собака?
— Ага, дома. — Думаю, нет никакого смысла говорить ей, что во сне я, скорей всего, звал не собаку. Мне снился день, когда я был ребенком, тот день, когда мать оставила меня. Но в постели этой прекрасной женщины нет места для трагедии.
— Должно быть, тебе очень хочется вернуться к нему домой, — говорит она, и хоть и скрывает, я могу слышать следы разочарования в ее голосе. В темноте всегда все яснее.
Я тянусь к ее лицу, притягивая ближе к себе.
— Я полон решимости запомнить эти последние несколько дней, — говорю ей, нежно целуя уголок губ. — Я с тобой еще не закончил.
Если на то пошло, Кайла открыла ту часть меня, которую я редко показываю другим, если она вообще существует. Прошли месяцы с тех пор, когда я в последний раз спал с кем-то, и то тогда это была какая-то краля, которую я подцепил в баре. Я был пьян и в плохом месте – одно влечет за собой другое – и жалел себя. Я чпокнул цыпочку в туалете, вот как это было. До этого, я не могу вспомнить. После того, как я решил завязать с бессмысленными отношениями на одну ночь, секс отошел на второй план.
Теперь же я горю, будто стою посреди самого пекла, и это назревало давно. Когда я появился у ее дверей, то не был уверен, как она поведет себя, но знал, пришло время перестать делать вид, что она не добралась до меня, что я не хочу поиметь ее любым возможным способом.
И гребаный ад, она была готова к тому, что я дал ей. Слова, вышедшие из ее рта, сбили меня с толку, изменили все, словно я уже не позволил похоти поглотить меня.
Я хочу большего. Хочу ее каждый день, на все то время, пока не уеду.
— Я тоже с тобой еще не закончила, — хрипло говорит она, и тон ее голоса делает мой член твердым и горячим, напрягаясь под простынями. Ее губы приоткрываются напротив моих, и я скольжу языком внутрь, исследуя ее сладкий, развратный ротик.
Мне нужно трахнуть ее, грязно, горячо и дико. Я жажду ее тело, ее прикосновений, чтобы ее свет заменил тьму, выползающую из моих снов.
— О, ты изумительная штучка, — бормочу я, пробегаясь подушечкой большого пальца по ее напряженному соску, и она выгибается назад, ее тело просит большего. — Я сойду с ума, если не окажусь внутри тебя.
Она смотрит на меня, и в тусклом свете я вижу ее робкую улыбку.
— Мне нравится сводить мужчин с ума.
— Я знаю, лапочка. Но пожалей меня. Я давно этим не занимался.
Она дергает головой от удивления.
— Правда?
— Правда. Так что прояви немного сострадания и раздвинь свои чертовы ножки.
— О нет, — говорит она, кладя руку мне на грудь и толкая назад. — Ты откинься назад и раздвинь свои чертовы ноги.
Я поднимаю бровь.
— Что?
— Поверь мне, — дерзко говорит она, толкая меня на спину. — Ты этого хочешь.
Она широко раздвигает ноги, и я хочу, чтоб она повернулась лицом к окну, чтоб я более четко мог увидеть эти фантастические сиськи.
— У тебя есть презерватив? — спрашиваю я, мой голос хрипит от нужды.
— Да, на потом, — говорит она, продолжая двигаться назад, пока не оказывается на моих коленях. — Ты не захочешь его сейчас. — Она проводит ногтями по твердым кубикам моего живота, пресс напрягается от этого трения, и садится у меня между ног.
Мой член смотрит вверх, практически заслоняя ее от моего взгляда. Одной рукой я подпираю голову, другую запускаю ей в волосы, оборачивая шелковистые пряди вокруг пальцев.
Она берет мою длину в руку, и моя кровь пульсирует на ее ладони. Для меня почти слишком много ощущений. Ее рот открывается, пышные губы скользят по кончику, толкая меня в поток страсти, заставляющий меня закатить глаза. Черт, она хороша. Она скользит языком по моим венам, по каждой неровности, будто не может насытиться, словно я гребаное мороженое в жаркий день.
— Охренеть, — бормочу я, закрывая глаза, потягивая ее за волосы. — Ни за что, черт возьми, не останавливайся.
Она убирает свой рот, влажный сосущий звук, и на какой-то ужасный момент я думаю, что она остановилась, и каждая часть меня напрягается в отчаянии. Потом ее рука движется вниз по моему члену, скользя как шелк, возвращаясь к основам, пока я не начинаю думать, что моя голова может взорваться. Я дергаю бедрами вверх, мечтая об освобождении.
Но она запланировала больше. Она опускает голову и медленно осторожно берет мои яйца в рот, поглаживая меня рукой.
Иисус. Спасибо. Спасибо. Редкая женщина будет сосать ваши шары словно конфетки. Интересно, а я могу провезти Кайлу в ручной клади? Она достаточно маленькая.
Я не хочу кончать. Я поднимаю голову, пытаясь сказать это. В горле пересохло, мысли смешались. Мной завладел первобытный инстинкт, стремление кончить и кончить так сильно, как я могу, и то, что у меня перед глазами вид ее головы между моими ногами, языка и губ, сосущих мою тонкую кожу, пока я не забуду собственное имя, не помогает.
— Я хочу быть внутри тебя, — выдавливаю я, язык ощущается таким тяжелым.
Она качает головой, эти вибрации сводят меня с ума. Я крепче хватаюсь за ее волосы. Я хочу, чтоб она остановилась и в то же время не хочу, но она единственная, у кого есть контроль.
— Кайла, — говорю я, прежде чем еще одна волна удовольствия лишает меня дара речи.
Она лишь сильнее работает кулаком, и я понимаю, я пропал.
