Утро туманное - Вера Александровна Колочкова
– Да, знаю. Но он ведь не просто тебе помогает, он занимается твоей проблемой. Он тобой занимается, Кать! Искренне занимается, с любовью! Избавиться от твоих комплексов помогает! Твоя проблема – это его проблема, разве ты этого сама не видишь? Или просто боишься видеть? Стесняешься?
– Ну, не знаю…
– Да ладно. Все ты знаешь, только боишься сама себе в этом признаться. И если честно, я тебе завидую, да… Вот моими проблемами никто не занимается, они никому не нужны…
– Ну что ты, Кать… Ты плакать собралась, что ли? А Стас? Ну подумаешь, не смог сегодня прийти… Но ведь он…
– А что он? Ему по фигу. У нас же секс без обязательств, и времяпрепровождение тоже такое – без обязательств. Свободные люди, блин! Только отчего свободные-то? Друг от друга, что ли? Зачем ему мои проблемы сдались…
– Может, потому что у тебя нет никаких проблем, Кать? Ты же сама говорила, что предпочитаешь жить без проблем…
Катька подняла глаза, глядела на нее как на идиотку. Долго глядела. Казалось, она даже вслух сейчас произнесет – ты идиотка, Наташка! Но Катька только рукой махнула и проговорила сипло:
– Жалко, да…
– Меня жалко? – тихо спросила Наташа.
– Да ну… Чего тебя жалеть, у тебя все хорошо будет. Себя мне жалко. Знаешь, когда Артем за тебя сегодня заступался, я так завидовала! Это ж здорово, когда за тебя кто-то заступается!
– Да ты и сама себя в обиду никогда не дашь, Кать…
– Да, не дам. И все равно… Хочется, чтобы и со мной так же… Чтобы не все равно было, каково мне да что я чувствую… Чтоб нельзя было вот так – просто скинуть деньги на телефон в день рождения. Нет, я понимаю, что у него семья, дети… А я? Где у него я? Какая-то игра в одни ворота получается, ей-богу. Обидно, Наташка, очень обидно! И вообще, я сейчас реветь буду, а ты сиди тихонько и не кудахтай, ладно? Мне пореветь обязательно надо.
– Так давай вместе поревем…
– О чем тебе-то реветь? Тебе не о чем.
– Это мне не о чем?! Ты что говоришь, Кать?
– Ой, только не надо сейчас про Ляльку… Придет твоя Лялька, никуда не денется. Все у тебя будет хорошо. Тебя любят… Да и уже хорошо…
Словно в подтверждение Катькиных слов прилетел из прихожей дверной звонок. Катька усмехнулась, проговорила грустно:
– Вот же, пореветь не дал… Иди, открывай уже. Твой у двери стоит, копытом бьет. Открывай… И торт весь с собой забирай, дома чаю попьете. И вам так лучше, и мне… Хоть пореветь всласть…
* * *
Когда подъехали к дому, Наташа подняла голову, увидела свет в кухонном окне своей квартиры. И вздрогнула, и сердце зашлось! Это ведь Лялька вернулась! Слава богу, вернулась, а ее носит неизвестно где!
И бросилась бегом к подъезду, забыв обо всем. И даже Артему объяснить ничего не успела, и он смотрел ей вслед удивленно. Потом тоже поднял голову, увидел свет в окне. И уже на лестничной клетке догнал ее, запыхавшуюся. Даже лифта не дождалась…
Но дверь им никто не открыл. Наташа достала ключ, дрожащими руками вставила в замочную скважину, распахнула дверь. На ватных ногах вошла в прихожую, позвала отчаянно:
– Ляля! Лялечка! Ты дома?
Тишина. В гостиной темно. Лишь на кухне свет горит. Прошла в Лялькину комнату – нет ее там… И вернулась в гостиную, села на диван в изнеможении:
– Нет, не пришла… Это я просто свет на кухне забыла выключить…
Посидела еще, глядя прямо перед собой в пространство, и заплакала в голос:
– Она не пришла, не пришла! Ты же мне обещал, что она придет! Ты обещал, Артем! Почему, почему я тебе поверила? Ну почему все так, почему… Надо было тогда в квартире у Сашки найти ее и домой привести… Почему, почему я не сделала этого, почему послушала тебя, скажи?
Он сел рядом с ней, обнял за плечи, проговорил твердо:
– Успокойся, Наташ. Успокойся. Она обязательно придет. Сама придет. Я знаю.
– Да что, что ты знаешь? Почему ты так уверен? Почему я должна сидеть и ждать, скажи? Нет, я не могу больше так… Просто не могу, и все! Да мне стыдно за себя, в конце концов! Стрижка эта дурацкая… Одежду новую на себя напяливаю, в гости хожу… А моя дочь неизвестно где и с кем пропадает! Как, как так получилось-то, господи? Все, не могу больше! Поехали, Артем! Прямо сейчас давай поедем!
– Куда мы поедем, Наташ? – спросил он тихо, поглаживая ее по плечу. – Ночь на дворе, успокойся!
– Да к Сашке этому поедем! Я заберу ее и привезу домой! И все будет хорошо!
– Нет, не будет, Наташ. Не будет.
– Но почему, почему?
– Потому что не надо этого делать. Силой – не надо. Она ведь сейчас в курсе, что ты знаешь, где ее найти. Она ждет и готовится к отпору. По инерции готовится, понимаешь? А ты не ходи… Пусть ее инерция сойдет на нет.
– Но я не могу так больше, не могу… Я просто на месте не усижу! Мне надо что-то делать, что-то предпринимать… Да у меня просто паническая атака началась, я не могу с ней справиться!
Некстати затрезвонил телефон в кармане куртки Артема, и он, глянув на дисплей, ответил с досадой:
– Да, мам… Все хорошо у меня, да… А что с голосом? Все нормально с моим голосом! Да, ты немного не вовремя… Да, я у Наташи… Хорошо, передам… Ложись спать, мам, все хорошо…
Положил телефон в карман куртки, произнес чуть снисходительно:
– У мамы тоже паника, и тоже на пустом месте…
– Да почему на пустом? Она беспокоится о тебе, и это нормально! И я тоже за свою дочь беспокоюсь! Ну как, как ты этого не понимаешь, а? Хотя, может, и в самом деле не понимаешь… Просто у тебя своего ребенка нет…
– Но я надеюсь, что будет.
– Вот когда будет, тогда и поговорим! А сейчас поехали за Лялькой, пожалуйста! Я не могу больше, не могу…
Он еще крепче обнял ее, начал укачивать, как ребенка. Гладил по голове, утирал пальцами с ее щек слезы. Постепенно рыдания ее унялись, но внутри образовалась гулкая пустота, и казалось, голос из этой пустоты звучит тонко и жалобно:
– Мне так плохо сейчас, Артем… Если б ты знал, как мне плохо… Если ты меня не отвезешь к Ляльке, я сама поеду…
– Я тебя не пущу, Наташ. Поверь, что с Лялькой сейчас все в порядке.
– Да откуда ты знаешь?
– Я разговаривал с ней недавно.
– Как?! Как это – разговаривал? – взвилась она, высвобождаясь из его рук. – А почему мне ничего не сказал?
– Да потому и не сказал, чтобы не вызвать этой твоей реакции – мол, надо забрать ее силой домой, и все тут! Нельзя силой, Наташ… Говорю же тебе – она тоже ждет, что ты можешь заявиться и проявить родительскую волю. Она пока в обороне находится, понимаешь?
– А что ты ей про меня сказал?
– Да то же самое, что ты сама ей пыталась объяснить там, в квартире у Сашки… Что ты изменилась, что осознала ошибки, что теперь все будет по-другому. Просто ей это надо принять… Поверить надо, понимаешь? Перебороть свою оборонительную позицию. Она придет, Наташ, обязательно придет.
– А мне-то что теперь делать?
– Да ничего. Успокоиться и ждать.
– Хорошо сказать – успокоиться… А если я не могу успокоиться? Что мне делать?
– Ну, я не знаю… Ну давай напьемся, к примеру! Возьмем и напьемся! У тебя есть в доме какая-нибудь выпивка?
– Да, есть что-то… Вроде бутылка виски дареная где-то есть. Ей уже сто лет в обед, по-моему.
– Ну вот, значит, пришло время ею воспользоваться. Давай тащи виски! Напьемся! И я, как тот герой из новогоднего фильма, скажу тебе то, что давно собираюсь сказать… Хотя для нашей истории слово «давно» звучит несколько странновато, и тем не менее!
Наташа встала с дивана, долго рылась в шкафу, пытаясь отыскать обещанную выпивку. Руки ее дрожали, щеки были мокрыми от слез.
– Ага, нашла! Только я никогда не пила виски… – повернулась она к нему, разглядывая
