Научи меня дышать (СИ) - Вэйл Кейт
— Ты меня напугал, — Мира поворачивается ко мне и ее щеки покрывает легкий румянец. — Кажется в этот раз тебе все же придется попробовать приготовленную мной еду.
— Это звучит как угроза, — касаюсь кончика ее носа своим.
Она шлепает меня по плечу, с игривой улыбкой на губах.
Мои руки скользят по ее спине, пальцы сминают футболку, и она ползет вверх следом за моими движениями. Дыхание Миры сбивается, и она поднимает на меня смущенный взгляд.
— Сейчас все сгорит, — шепчет она, не сводя глаз с моих губ.
Наклоняюсь и провожу губами по уху, слегка его прикусываю и улыбаюсь, когда кожа под моими пальцами покрывается мурашками. Я продолжаю исследовать ее тело, совершенно не обращая внимания на то, что в сковороде начинает что-то шкварчать.
Берусь за резинку в ее волосах и тяну за нее. Они рассыпаются по плечам и груди.
— К черту еду, — подхватываю ее под бедра и усаживаю на столешницу.
Впиваюсь в ее губы жадным поцелуем и Мира ахает. Она обвивает мою талию ногами, и я прижимаюсь к ней. Мне хочется вновь касаться ее, узнать при свете дня и увидеть, как затуманивается ее взор, когда она доходит до вершины блаженства.
То, что произошло вчера между нами не описать словами. Я всегда любил секс. Любил разрядку и те короткие мгновение, когда адреналин проходил по венам. Я не был козлом и определенно доставлял партнерше удовольствие, но все же мое собственное наслаждение всегда было превыше всего. После мне не хотелось объятий или разговоров. Одно-единственное желание преобладало над всем — вновь погрузиться в одиночество.
Вчера же Мира была на первом месте. Мне хотелось дарить ей наслаждение, и я сам получал удовольствие от того, как она реагировала на каждое мое прикосновение. Как тихо выдыхала, когда я касался ее в самых сокровенных местах и с каким пылом отвечала после. Да, она была не уверена и на секунду мне даже показалось, что Мира девственна. Но вспомнив ее отношение к противоположному полу, я склоняюсь к тому, что она просто избирательна.
И после проведенной вместе ночи, я больше не собираюсь тратить время впустую и хочу наслаждаться ей каждую минуту.
— Богдан… — выдыхает Мира впиваясь в мои лопатки ногтями.
Веду рукой вдоль внутренней стороны бедра и дохожу до трусиков. Стоит мне провести по нежной плоти костяшками пальцев, как спина Миры выгибается, и я вновь слышу сладкий стон. Покрываю шею жаркими поцелуями и чувствую, как член от возбуждения упирается в боксеры.
— Мира, а что за коробка с пиццей у нас под дверью? — громко спрашивает Макс.
Мы застываем на месте и в кухню входит друг.
— Я ошибся квартирой? — в его голосе отчетливо слышен шок.
Утыкаюсь лицом в плечо Миры и тяжело выдыхаю. Я его ненавижу, честное слово.
— Ты же сказал, что переночуешь в клубе.
— Ага. Это было вчера. А сегодня я вернулся домой и увиденное будет преследовать меня в кошмарах до конца дней.
— Они наступят слишком быстро, — бормочу я.
Поднимаю голову и отстраняюсь от Миры. Она отводит взгляд и заправляет прядь волос за ухо.
Кухню заполняет запах гари и Мира спрыгивает со столешницы, чтобы открыть окно. Она поворачивается, переминается с ноги на ногу, натягивает мою футболку на бедра и смотрит сначала на меня, затем на Макса.
Мне хочется прижать ее к себе и не отпускать, а его выставить к чертовой матери.
— Я так понимаю, что нам лучше сходить куда-нибудь перекусить. Пойду переоденусь.
Мира проходит мимо меня и скрывается у себя в комнате. Прислоняюсь лбом к холодильнику и перевожу дыхание. Идея переехать в гостиницу все больше кажется мне заманчивой.
— Богдан, ты же помнишь, о чем я говорил? — серьезным тоном спрашивает Макс.
— Да, — огрызаюсь я. — Ты оторвешь мне голову, если я ее обижу. Но сейчас мне больше всего хочется, чтобы ты испарился.
— Я же не виноват. Могли бы не заниматься этим в кухне. Как я теперь тут есть буду?
— Например, делать это в другом месте.
Разворачиваюсь и прямиком иду в душ. Ледяной, мать его, душ.
***
— Значит, этот шрам оставила ему ты? — Мира заливается смехом.
— Конечно. Любой след, который ты найдешь на моем любимом братце — моя заслуженная победа в тяжелом детстве.
— Прости? — возмущенно смотрю на сестру. — Тяжелое детство? Да ты выжила меня из комнаты.
— Потому что ты, мне покоя не давал. Вечно щелкал своими затворами, проявлял пленку и что-то фотографировал, — Вика невозмутимо делает глоток кофе из кружки.
— В отличии от тебя, я никогда не дрался с тобой. А ты накинулась на меня из-за какой-то кисточки, — фыркнув, откидываюсь на спинку стула и не свожу с нахалки пристального взгляда.
— Это были мои любимые кисточки. А ты просто сломал их пополам, когда я нечаянно зацепила какую-то штуку на твоем столе, — она выдерживает мой взгляд, а затем вздернув подбородок и с улыбкой на губах, добавляет: — Дай угадаю, я невыносима?
Как же «нечаянно зацепила». Если в эту чушь поверила мама, то это не значит, что я тоже купился на большие оленьи глаза полные раскаяния. Вика просто взбесилась, что мама купила мне новый набор для проявления фотографий и когда я отвернулся всего на пару секунд, разбила одну из колб. Как можно сделать это «нечаянно», находясь в другом конце комнаты я не понимаю. В детстве она была жутко ревнивой и если мне что-то покупали, а ей это доставалось чуть позже, то она устраивала целое представление со слезами и жалобным взглядом. Даже когда после она швырнула в меня одним из тюбиков с краской и попала мне в бровь, не сильно изменило ситуацию.
Закрыв лицо ладонями, Мира заливисто смеется. Она вновь смотрит на нас и в уголках ее глаз, замечаю скопившиеся слезы. Она переводит дыхание, а затем качает головой.
— Я думала, что это у нас с Максом было невыносимое детство, но вы бьете все рекорды, — она машет ладонями на лицо.
— Тут я даже спорить не буду. Если у вас намечается что-то серьезное, то я искренне тебе сочувствую, — сестра бросает на меня драматичный взгляд.
— Вика, — шикаю я.
Она отмахивается от меня и разламывает маффин напополам.
Думаю, в следующий раз нас сюда точно не пустят. Мы уже час сидим в кафе на набережной и разговариваем обо всем на свете. Точнее сестра не затыкаясь рассказывает о своем отпуске, с какими парнями она познакомилась и как ей не повезло делить со мной свое ужасное детство.
— Когда нам было двенадцать, я разлила на приставку Макса воду и по его взгляду я поняла, что это была одна из самых больших потерь в его жизни. Он несколько дней дулся на меня несмотря на то, что папа все починил и он смог играть как раньше.
— Подожди, папа? — брови Вики хмурятся.
— Ну да, — Мира пожимает плечами.
— Просто это звучит так, будто они у вас общие. Насколько я знаю, вы просто жили рядом.
Я пинаю под столом ногу сестру, и она вскрикивает, прожигая меня взглядом. Вика никогда не славилась тактичностью и спрашивала все в лоб.
Мира немного напрягается и все же старается улыбаться.
— Я люблю их как родных. Некоторое время я жила у них, а потом мы с Максом уехали сюда.
— Я бы с радостью тоже уехала от нашей семейки куда-нибудь подальше, — выдает сестра.
— Поверь, это желание очень часто бывает обоюдным, — парирую я.
Она закатывает глаза и принимается за свой маффин, который уже превратился в крошки.
Мира с отстраненным взглядом пьет свой кофе. Протягиваю под столом руку и сжимаю ее колено. Она поворачивается ко мне и посылает теплую улыбку, все еще пребывая мыслями где-то далеко.
Я уже давно понял, что Мира что-то скрывает. Она держит со всеми дистанцию и людей, которым доверяет, можно пересчитать по пальцам одной руки. Она никогда не говорит о родных родителях, но с любовью отзывается о приемных. А еще она боится прикосновений.
Пусть вчера она подпустила меня к себе, доверилась намного больше, чем я ожидал и все же, когда я касаюсь ее, она невольно вздрагивает. У меня много вопросов на которые я хочу получить ответы, но не собираюсь давить на нее. В конце концов у каждого из нас есть скелеты в шкафу и всему свое время.
