До пепла... (СИ) - Горовая Ольга Вадимовна

— Знаешь… Ох, минутку… — в этот момент, прервав Элю, только собирающуюся что-то сказать, вероятно, по поводу такой вялой реакции, у нее зазвонил мобильный.

 Тоня вспомнила о том, в каком жалком состоянии ее собственный… Но и эти мысли были отстраненными, далекими. Обида на Пархомова и боль заполняли всю ее сущность, не оставляя места ни для чего больше. Воспользовавшись тем, что Эля отвлеклась, пошла искать телефон в сумочке, Тоня тоже медленно встала и побрела в спальню.

 Зря, конечно… Поняла это сразу, стоило открыть дверь комнаты. Замерла на пороге, осознав, что вновь раскачивается, как пропустив удар, и сейчас не может вернуть мир в стабильное состояние. Здесь не то что пахло Пархомовым, а словно вся комната: каждая складка на постели, шторы и ковер — были пропитаны отпечатком этого мужчины… Тоня с каждым вдохом, как глубже его в легкие втягивала, заглатывала, вдруг поняв, что лихорадочно хватает воздух ртом, будто вновь задыхается…

 И это послужило новой точкой срыва!

 Из груди вырвался то ли крик, то ли стон! Придушенный, сиплый. Ее всю заколотило и появилась такая потребность что-то сделать! Сломать, порвать, разрушить!.. Лишь бы дать выход этому всему, чтобы самой не сойти с ума от муки!

 Не до конца осознавая, что именно творит, Тоня подлетела к кровати и рванула простынь, как-то махом скидывая на пол и подушки, и одеяло! Скомкала, влетела в ванную, начав с неким остервенением заталкивать в стиральную машину. Ударялась руками, пальцами задевала края металлического барабана, но не чувствовала сейчас боли! Только видно почему-то плохо, наверное, свет включить нужно… Так же стремительно вернулась в спальню, чтобы наволочки и пододеяльник снять. При одной мысли о том, что на них еще сегодня ночью спал Пархомов, ее начинало колотить с невероятной силой, а в голове дребезжаще звенело.

 Замерла на пороге между спальней и ванной, столкнувшись взглядом с Элей. Подруга, видимо, только вошла, что-то желая ей сообщить, все еще держа в руке мобильный. И сейчас потрясенно смотрела на Тоню. Обвела глазами бардак, который она умудрилась устроить за эти пару минут. Секунду между ними повисли эти взгляды и все тот же ужасный навязчивый дребезжащий звук… Но тут Эля бросилась к ней, как-то горько выдохнув, и обхватила Тоню руками крепко-крепко, пыталась помочь.

— Правильно, Тоня, лучше выплакать, выкричать все! Правильно, не обращай внимания ни на что, не сдерживайся… — горячо зашептала подруга, согревая своими руками. — Что бы там ни было, какой бы козел тебя не обидел… Выплачь. А потом решим, что дальше делать!

 Только в этот момент до Тони дошло, что она плачет. Да, именно она издает вголос этот противный звук, который терзает ее же пульсирующую голову! Даже не вой, а какой-то подвывающий хрип, противный, мучающий, потому и горло болит. Оттого и видит плохо, что глаза заволокло слезами…

 Это осознание как сломило нечто в ней! Вцепившись в плечи подруги, она вдруг зарыдала уже в голос, словно из груди ее эти всхлипы выдавались, сипло, тяжело, с болью. Тоню трясло всем телом, и им обеим пришлось усесться на пол, чтобы хоть как-то обрести опору. Эля больше не говорила, только тихонько поглаживала по голове и плечам. Может, и хотелось многое спросить, но подруга давала ей время пережить и пройти это…

 Неясно, сколько времени прошло, но постепенно Тоня затихла. Не пережила еще, но как бы иссякла на сейчас, сорвала голос, умолкла, как-то прерывисто дыша. Будто сил не осталось и на вдохи. Уткнулась лицом Эле в плечо, не видя и не осознавая сейчас ничего вокруг. И не хотелось понимать. Некое спасительное отупение охватило всю сущность, душу, сердце, разум, даря… если не облегчение, то некую передышку. То состояние, когда можно хоть как-то далее функционировать.

 Выпрямилась, посмотрела с благодарностью, как надеялась на Элю. Отползла немного назад, опираясь теперь на кровать.

— Ты беременна? — очень осторожно, с опаской, спросила вдруг подруга.

 А Тоня, совершенно не ожидавшая этого, уставилась на нее, растерявшись.

— Нет… Не думаю, — даже сумев хмыкнуть, покачала головой, поняв, что боль из висков не ушла, а вот отупение прибавилось. — Мы всегда предохранялись.

— Окей. Я просто предположила, что это могло послужить причиной, — смущенно, пояснила Эля, вперив глаза в пол. — Легче?

— Не особо, — честно отозвалась Тоня. — Но больше сил нет…

— Ясно… — кивнула подруга, хотя показалось, что ей все еще мало что было понятно в случившемся, кроме очевидного. — Сейчас Дэн приедет, кстати. Я потому и искала тебя. Он сообщил, что поедет тебе телефон купит, вместо разбитого, без связи нам никуда, — все еще с некоторой неловкостью, проговорила Эля. — Думаю, он совсем скоро заявится… Не ждала, если честно, от Дениса. Он прям совсем иначе себя ведет…

— Да… Совсем неожиданно, — согласилась Тоня охрипшим голосом, прижала ладони к пекущим глазам.

 Говорить о Денисе было во сто крат легче, чем отвечать на вопросы «что случилось?» Или хоть попытаться имя Пархомова произнести. Она не была готова что-то обсуждать. Даже с Элей… Не в состоянии была открыться настолько и лучшей подруге. Да и они, при всей их близости, не относились к тем девчонкам, которые все-все вываливали друг на друга еще в школе или университете, личное пространство оставалось всегда.

 Но в этот момент Тоня осознала, что в принципе не уверена, сможет ли когда-то или с кем-то обсудить последние полтора месяца. Ее эмоции и чувства сейчас казались слишком глубокими, чересчур интимными. А нанесенная Дамиром обида — настолько травмирующей, что даже мысли о последнем «даре» вызвали новую волну стрессовой дрожи по всему телу.

 Нет, думать о непривычном поведении Дениса было куда проще и спокойней. Пусть она и не просила его решать сейчас ее проблемы.

 Эля оказалась верна в своих предположениях — Денис появился буквально минут через двадцать. Тоня едва успела хорошенько умыться ледяной водой, что, впрочем, никак не спрятало следы рыданий. Подруга помогла ей перестелить постель, больше ничего не спрашивая, и они сварили себе все же по кофе. Вообще, было как-то тяжело и сложно, а то, что она не могла и не хотела даже говорить с Элей, в буквальном смысле испытывая тошноту от мысли об откровениях, словно давило на плечи обеим. Так что в такой ситуации появление Дениса ощутилось облегчением.

 Правда, было впечатление, что теперь в квартире стало еще на одного человека больше из тех, кто вовсе не понимал, что делать, но не желал признавать, что не управляет ситуацией. Наверное, издержки характера и их вечной борьбы в карьере.

— Вот, решил уже новую модель взять, чтобы ты в тренде была и с самым мощным аппаратом, все равно больше двух лет не обновляла. Техника сейчас устаревает молниеносно, — «пояснил» Дэн, с порога вручив ей бумажный пакет с запечатанной коробкой.

 Эля взамен тут же принесла мужчине кофе. Денис, казалось, с радостью ухватился за чашку, прошелся по комнате, то и дело оглядываясь на Тоню. А она все в том же заторможенном состоянии кивала, сама не очень понимая, с чем соглашается. Дэн отпил горячего напитка, прочистил горло. Переглянулся с Элей.

 Подруга незаметно покачала головой, показывая, что сама в отчаянии.

 Тоня все видела и понимала, да только не участвовала, воспринимала как-то отстраненно, будто не с ней и не около нее эти люди, не о ее состоянии тревожатся.

— Все должно быть тебе привычно, только новые фишки изучи. Давай, может, я помогу со старого информацию через кабель скинуть? Экран совсем «умер» или еще как-то можно посмотреть? Тогда и без кабеля выйдет…

— Нет!.. — при одной мысли, что Денис начнет копаться в ее телефоне, так или иначе, а просматривать сообщения, звонки или переписку, заколотило с новой силой. Отставила свой кофе, потому что руки задрожали, не дай бог, разольет.

 И Денис, и Эля глянули с удивлением.

 — В смысле, спасибо огромное, Денис, что побеспокоился и выручил, — настолько искренне, насколько, вообще, сейчас была в состоянии, выдавила из себя Тоня, пытаясь исправить ситуацию. — Я тебе деньги сейчас скину за него, сама бы не знаю, когда добралась. А экран немного работает, я умею перебрасывать информацию, ты же и учил, справлюсь…