Ребекка Пейсли - Полночь и магнолии
Едва переводя дыхание, он наконец-таки преодолел все ступени, ведущие наверх, и подошел к двери. Он даже не представлял себе, какая картина ждет его за дверью. Он открыл дверь. Минтор поклонился. Марли, Кэтти и Нидия сделали реверансы.
Сенека не обратил на них никакого внимания. Он прошел прямо к Пичи. Та сидела на полу и пыталась удержать злую индюшку. Он поравнялся с ней и уловил сильный запах виски и чего-то еще, наверное, камфоры.
Неужели Пичи пила эту смесь? Он взглянул хорошенько на нее. Ее вид был ужасен: бриллиантовая корона висела сбоку (она не упала только потому, что была перехвачена ее прядями волос), ее нарядное платье было перепачкано сажей и перьями и шерстью животных. И вдобавок куча драгоценностей во всех местах, где можно было их подвесить или подцепить?! «Вот уж, воистину, жадность погубит человека!» — подумал Сенека.
Он чувствовал, как в нем закипает ярость. Причин тому было много, и он не знал, с чего начать.
— Там у ворот пьяная корова в ночном халате моего отца!? Это как понимать? — гневно спросил он ее.
Она смахнула с лица несколько рыже-золотых прядей и ответила;
— И ты был бы такой пьяный, если бы тебе влили в глотку виски-ликера! Это так надо было, — ответила она. — Это такой метод лечения. А потом, нам надо было ее обернуть во фланелевую тряпку. Ну, Нидия и принесла из прачечной тряпья. Корове нужна была помощь.
— Я вижу, — выдавил из себя Сенека. Он оглядел некогда грязную комнату и глазам своим не поверил. Комната сияла чистотой, а Нидия и Кэтти заканчивали отскребать грязь со стен.
— Это моя новая больница для животных! — торжественно заявила она.
— Подойди сюда! — приказал ей Сенека и потащил ее за руку в дальний угол комнаты, где их не смогли бы услышать присутствующие.
— Можно мне узнать у тебя, что ты сделала со своим нарядом? — прошипел он ей на ухо. Пичи оглядела себя.
— Платье грязное.
— Оно грязное, Пичи, потому что… Оно… оно… Он даже не мог подобрать слов, чтобы выразить свое недовольство.
— Это сажа, Сенека. И камфора тоже, а еще сало. Я и вправду не хотела применять расплавленное сало, но пришлось. А еще лучше растирать жиром хорька. Но у меня времени не было поймать его. Послушай, а в Авентине есть хорьки?
— Я не знаю, что такое «хорек». Тем более…
— Это грызун, Сенека. Есть здесь грызуны?
— Я ничего о них не хочу знать. Я только хочу знать, почему от тебя сильно чадом пахнет.
— Чадом? — переспросила она.
— Да, — ответил он. — От твоего аромата можно бежать без остановки!
— Я поняла, что такое «чадом пахнет». Это значит, от меня воняет? Так ты хотел сказать? Так пахнет горячий жир. Его запах схож с запахом сала хорька. Но тем не менее это все медицина, которая приносит пользу. Что ты думаешь о моей больнице? — спросила Пичи.
Он еще раз огляделся. Коза заблеяла.
— Пичи, ты не можешь здесь держать животных. Это негигиенично и…
— А ты знаешь еще место получше? Может быть, еще повыше, чтобы мне еще больше пришлось карабкаться по этим ступеням? Ох, Сенека, — пробормотала она, слегка улыбнувшись. — Я смогу помогать людям. Это доставляет мне удовольствие. У меня, конечно, больше практики с животными, но, если случится так, смогу оказать помощь и людям! Мои первые пациенты — животные. Я уже оказала помощь котенку Марли и другим.
У Сенеки не было сейчас желания разговаривать с Пичи на эту тему. Это — тема их разговора наедине. Но тем не менее его внимание привлек котенок, который играл с цветастым мячиком. Сенека в жизни не видел такого, и котенок показался ему забавным. Пичи весело щебетала рядом, рассказывая, как котенок будет выздоравливать.
— Пичи, — холодно сказал Сенека, — меня не интересует, как котенок выздоровеет. Теперь позволь…
— Посмотри, посмотри на этого маленького поросенка, — сказала Пичи. — Я в жизни не видала таких нервных поросят! Представляешь, этот поросенок видел, как дрались до смерти за кусок другие поросята. И, наверное, бедненький, подумал, что его убьют в такой свалке. У него уже сыпь на животе пошла. Так я заварила кошачьей мяты. И посмотри! Спит, как убитый!
Сенека с сожалением посмотрел на поросенка и про себя подумал:
— Ерунда, ничего уже ему не поможет!
— Вот еще! — продолжала Пичи. — Люди много знают об овцах, как их лечить. Но очень мало знают о том, как поднимать на ноги свиней. А я знаю. Меня мой отец этому выучил. Я поэтому и лечу теперь, потому что всё переняла от отца. А может, ты хочешь узнать, как я лечила ту козу, — сказала она и указала на животное. — Та коза принадлежит твоему стражнику Дискину. Он очень переживал за нее, так как она икала целую неделю. Я дала ей сидр из горячих яблок, и икота исчезла. А этому меня научила миссис Макинтош. У нее тоже была коза, которая ела все, даже ее одежду.
Сенека с трудом улавливал смысл того, что она говорила.
— А посмотри на этого кролика! — щебетала она. — У него было нагноение на ухе. Все, что я ему сделала, так это приложила смесь из сала, желтого корня и сосновой смолы. Посмотри! Животное успокоилось!
— Пичи, — сказал Сенека, — я пришел сюда не затем, чтобы говорить о животных. То, что ты для них делаешь, это замечательно, но…
— Не стоит благодарить, Сенека, — подхватила Пичи. — Я только оказываю помощь. Я очень рада, что ты не рассердился на меня. Я думала раньше, что ты — бесчувственный человек, а оказалось, наоборот. Да, и еще у нас с тобой были свои планы на вечер. Я сейчас быстро посмотрю эту индюшку, а затем мы поужинаем. Все будет хорошо, мод дорогой!
Он увидел, как заблестели ее глаза. Его гнев стал отходить.
— Ваше Высочество, — позвал Минтор. Марли начала кричать: «Ин…ин…индюшка не дышит!»
— О, Боже! — с этими словами Пичи подбежала к индюшке, Сенека последовал за ней. Она ощупала все тело птицы руками, но ничего необычного не обнаружила.
— Парень, — обратилась она к Минтору, — что с нею случилось?
— Может, она упала от боли, — предположила Нидия.
— Она умерла? — спросила Кэтти.
— Перед тем, как упасть, она издала странный звук, — ответил Минтор. — Это был рычащий звук. Пичи спросила:
— А что с нею было раньше! Зачем ты мне ее принес сюда?
— Ее голос. Он был каким-то странным. Она как-то странно кудахтала. Пичи раскрыла птице клюв.
— Поднеси лампу поближе, — приказала она Минтору. Минтор поднес лампу поближе. Пичи увидела в глубине в глотке маленький камешек. Очень осторожно она залезла пальцем в индюшиную глотку.
— Проклятие! Я не могу подцепить его. Сенека держал индюшку за ноги.
— Минтор, — обратилась она вновь к юноше, — держи птице клюв. Я попробую еще раз…
Вздох облегчения прошел у всех, когда Пичи извлекла из глотки птицы маленький камешек.
