Робин Эдвардс - Игра без правил
В первый раз после колледжа она позволила мужчине дотронуться до своего лона, разумеется, кроме доктора, и этот факт уже сам по себе стал для Джун чрезвычайным событием. Да, да! Это было в тысячу раз прекраснее, чудеснее, чем она могла себе представить.
Ее телу было знакомо чувство проникновения, но тогда это было совсем иное ощущение – в памяти Джун не осталось ничего, кроме многочисленных отвратительных вторжений инородных предметов и изматывающих мастурбаций, к которым ей приходилось прибегать в компании Элен. Разве все это могло сравниться с новым ощущением близости и безграничной нежности, даруемой ее любовником, его руками, его телом. Ничего прекраснее, чем это чувство, ей еще не приходилось испытывать никогда раньше. Но самым потрясающим ощущением стало внутреннее освобождение, вознесшее ее душу высоко над темной бездной, в которой та пребывала многие годы.
Да, все было именно так: мужчина нежно и искренне любил ее. Разве это не очевидно? Он так и сказал. Он дарил ей свою любовь и безраздельное внимание. Какие еще доказательства ей нужны? Он сделал ее абсолютным центром своей вселенной, и сейчас все его существо нацелено лишь на одно – доставлять ей безграничное удовольствие. От этих мыслей слезы снова навернулись ей на глаза. А минутами позже Джун испытала самый сладостный, самый незабываемый момент сексуального наслаждения, какой и не могла себе представить.
Джун прильнула к груди Коди, как испуганный котенок, благодаря за то, что он не ушел, когда она его гнала. Сейчас она больше всего хотела, чтобы он уже никогда не покидал ее. Умереть в его объятиях было бы для нее высшим счастьем. Естественно, этой ночью, утомленная и счастливая, Джун совершенно забыла о таблетке валиума.
Коди остался с ней до утра, и всю ночь напролет они занимались любовью, нежно и страстно, пока силы не оставили их. Потом они лежали бок о бок в ее постели под толстым шерстяным одеялом. Джун быстро заснула, и ее легкое, тихое дыхание еще долго согревало его грудь. Коди лежал без сна, глядя в потолок.
Он знал, что Джун не устоит перед его обаянием. Теперь-то уж она сделает для него все. Женщины – все одинаковые. Скоро она будет его рабой. Ведь он добивался именно этого. Разве нет? К его удивлению, какое-то новое, нарождавшееся чувство не желало мириться с холодными доводами его рассудка. Что это с ним? Пожалуй, здесь что-то было не так. Ведь Джун была самой обыкновенной женщиной. Женщиной, которую ему бы никогда не пришло в голову преследовать вне существующих обстоятельств. Все, что случилось, было не больше чем игра, простое представление. И не иначе. Но все эти комплименты насчет ума, остроумия и прямоты не были враньем или пустой болтовней. И ему действительно с ней интересно. Так почему же он чувствует себя так странно? Его поведение было частью его профессии, его карьеры. И Коди старался убедить себя в этом. Но опять странное, незнакомое чувство поднялось в его душе и больше не оставляло его в покое в продолжение всей ночи.
21
– Да нет же, совсем не так! – Силуэт Джун вынырнул из полутьмы зрительного зала. Она шарила по карманам в поисках спасительной пачки сигарет.
Челси недоуменно поглядела на стоявшего рядом Коди Флинна и пожала плечами: ни один из них не мог понять, чего же хочет Джун. Все утро они бились над сценой соблазнения, но ни одна из версий не нравилась Джун. Более того, чем больше они репетировали, тем сильнее становилось недовольство Джун. Но Челси, по правде говоря, была вовсе не против того, что все это время ей пришлось провести на диване в объятиях красавца Коди, который исправно, снова и снова, по сигналу Джун покрывал ее поцелуями. В этом состояла одна из привлекательнейших сторон их работы. И постепенно медленные, томные поцелуи Флинна возбуждали в ней желание. Пусть даже любовные объятия и были лишь сценической иллюзией, они частично удовлетворяли любопытство Челси в отношении Коди-любовника. Его усики слегка щекотали ей губы, и в ее голове уже роились всевозможные эротические фантазии, рожденные этим приятным ощущением. Она непроизвольно все сильнее прижималась к Коди.
– Встаньте на секунду, – приказала Джун и подошла к дивану, стоявшему посередине сцены.
Коди послушно поднялся. Челси села и выжидательно глядела на режиссера.
Джун махнула рукой Челси.
– А ну-ка встань. – Джун заняла ее место и поглядела снизу вверх на Коди. – И посмотри, что я имею в виду. Он еще не сел рядом с тобой, а ты уже не хочешь, чтобы он тебя касался. Едва он дотронется до тебя, начинай сопротивляться. Он упорствует, ты вступаешь в борьбу. И вот наконец ты уступаешь: покажи, как мгновенно все в тебе переворачивается; ты вдруг понимаешь, что, боясь самое себя, ты лгала себе, и все твое последующее поведение должно стать актом раскаяния, вспышкой чувств и любви к этому мужчине.
Челси с любопытством следила за происходящим. Джун, казалось, совершенно забыла о ее существовании и глядела только на Коди. Яркий свет софитов упал на лицо Джун, когда она потянулась к склонившемуся над ней Флинну. Челси не поверила своим глазам. Неужели Джун Рорк пользовалась косметикой? У нее на губах была губная помада. Немного румян, туши. Даже волосы заботливо уложены. И чего это она сегодня так расстаралась? Челси посмотрела на Коди. Тот слишком уж многозначительно улыбался Джун. Невероятная догадка подобно молнии мелькнула у нее в голове. Нет! Этого не может быть. Только не с этой старой ведьмой! И она еще думает, что никто не замечает, как она тут ломается? Ну нет, этот номер у нее не пройдет.
Сверху на Джун глядели те же искрящиеся любовью пронзительно-зеленые глаза Коди, что и ночью, когда он занимался с ней любовью, так страстно и так долго. Сцена соблазнения – вот уже два часа Челси находилась в объятиях Коди – доводила Джун до безумия. Однако ничего нельзя было поделать. Она знала, чего хотела от своих актеров. Коди показал ей это в ее собственной квартире. Пусть весь Нью-Йорк увидит, что такое вновь обретенная свобода чувств и честность по отношению к себе самому.
Главной героиней пьесы была женщина, которая, как и Джун, долгие годы была обречена на эмоциональное самозаточение. И вот наконец появляется мужчина, Эван – Коди, возрождающий ее, Кэсси – Джун, к новой жизни. Пусть Коди всего лишь играл роль. Но он произносил те самые слова, что навсегда были выжжены в ее сердце минувшей ночью. Челси Дюран было невдомек, что значит в один прекрасный день ощутить, как с твоей изнемогшей души спадают цепи внутреннего рабства, что значит пробудиться от долгого забытья в руках влюбленного в тебя мужчины. Режиссерская интуиция подсказывала Джун, что именно такое откровение должно присутствовать в пьесе. И пускай никто не узнает, из чьей души оно выплеснулось.
– Смотри внимательно, Челси. – С застенчивой улыбкой Джун вновь повернулась к Коди. – Ну-ка, Эван, покажи мне, на что ты способен!
Коди покосился на Челси и пожал плечами. Его лицо вдруг просветлело, и вдохновенным голосом он заговорил:
– Кэсси, зачем бороться со своей любовью? – Он опустился на диван рядом с Джун и склонился над ее худенькой фигуркой.
Она оттолкнула его с той же силой, как в тот вечер, у себя в квартире.
– Уходи, Ко… э-э-э… Эван! Все это сплошная ложь, слышишь? Оставь меня в покое. Я… хочу остаться одна.
– Не могу, – возразил Эван Чэмберс. – Я не могу оставить тебя одну. Однажды я уже допустил такую ошибку. А теперь посмотри мне в глаза и скажи, что ты не любишь меня.
Джун замерла, лишившись дара речи, совсем как и полагалось по сценарию. Глаза Коди были такими прекрасными, такими манящими, что Джун захотелось полностью раствориться в них.
Он поцеловал ее. Руки Джун тотчас обвили его тело, и она приникла к его губам, вновь наслаждаясь их знакомым ароматом. С их волшебной ночи, казалось, прошла целая вечность и…
– Джун… – Коди мягко отстранил ее и смущенно кашлянул. – По-моему, здесь Кэсси сопротивляется.
Челси стало неловко за Джун, и она отвела глаза в сторону. Слава Богу, никто, кроме них, не присутствовал при этой сцене. Однако сомнений быть не могло: эта старая ведьма ухлестывает за Коди Флинном. Это же просто неприлично! Неужели она вообразила себе, что Коди может на нее польститься, такую тощую безобразную коротышку?
Джун чувствовала, что отчаянно краснеет и что сердце готово выскочить у нее из груди. Господи, какое унижение! Как она могла так забыться?! «Только бы не расплакаться, только бы не расплакаться», – с ожесточением твердила себе Джун.
– Я, кажется, перестаралась, – виновато прошептала Джун и нервно расхохоталась. Напряжение, накопившееся в ней, выплеснулось в несколько секунд. Она неуверенно посмотрела на Челси и сказала: – Кажется, экспромт не удался.
И тут же все трое принялись хохотать.
Волнение окончательно улеглось в душе Джун только тогда, когда Коди ободряюще ей подмигнул, тем самым давая понять, что ничего страшного не случилось и можно спокойно продолжать работу. Ей не терпелось остаться с Коди наедине.
