Робин Эдвардс - Игра без правил
– Может, вам это покажется смешным, но… – Он замолчал и отвернулся, стараясь справиться со смущением. Коди не предполагал, что объяснение будет даваться ему с таким трудом.
Легкий трепет волнения пробежал по телу Джун. Он что же, пришел сказать ей, что она его интересует? Быть не может! Это слишком нелепо. Абсурдно. Смешно. Глупо. Еще ни один мужчина ей об этом не говорил.
– Но что? – подтолкнула она Коди.
Он глубоко вздохнул, надеясь, что это придаст ему храбрости, и начал:
– Джун, когда ночью я лежу в кровати, бессонно уставившись в потолок, твое лицо является мне во тьме.
Ну, это уж слишком! Сцена из спектакля! Джун внезапно растерялась, смутилась. Он что, издевается над ней? Ей было вовсе не до смеха.
– Отлично, Коди. Эта реплика Эвана Чэмберса пришлась как нельзя кстати. Может, ты наконец скажешь мне, в чем дело, или ты пришел поиграть со мной? Если так, то тебе лучше уйти. У меня полно дел.
– Нет, нет, я не играю. – Он наклонился к ней ближе и заглянул в глаза. – Да, вы правы, это слова Эвана, или, вернее, Артура Трумэна. Но поверьте, я не лицемерю. Странно, но я испытываю те же чувства, что Эван Чэмберс. Не я придумал эти слова, но они точно выражают состояние моей души… Пожалуйста, выслушайте. Это единственный способ объясниться. Правда. Ты стала для меня наваждением. Каждую ночь, когда я остаюсь один, перед глазами всегда стоит твое лицо. – Он помолчал немного и придвинулся к Джун еще на дюйм. – Да, именно твое лицо.
– Что?! – Джун нахмурилась. – Что ты городишь, Коди?
– Подожди, выслушай меня. – Он дотронулся до ее плеча. Несмотря на ее браваду, Коди чувствовал, как она дрожит. – Я долго не решался признаться в этом ни тебе, ни себе, ни кому-либо еще. Я не могу больше ни спать, ни есть. Все, о чем я могу думать, – это только о тебе. Я не надеюсь, что ты сейчас сможешь понять меня, Джун. Но перед тем, как уйти, я хочу, чтобы ты знала о моих чувствах. Мне нужно вырвать из груди эту занозу или умереть.
У Джун закружилась голова.
Коди видел, каким потрясением были для Джун его слова, и нанес последний удар.
– Я пришел сюда, чтобы сказать тебе: ты нужна мне. Очень. Эван Чэмберс открыл мне глаза. Я обнаружил, что испытываю к тебе те же чувства, что и он – к Кэсси. Ты – единственная из женщин, которая имела безрассудную смелость быть со мной честной, а не заигрывала с моей репутацией и с моим прошлым. – Почему-то Коди верил тому, что говорил, ему не надо было притворяться.
Джун замерла. Он слово в слово повторил реплику своего героя, а ведь именно эти слова Джун мечтала услышать всю свою жизнь. Откуда он мог это знать? И такой ли уж большой это грех – воспользоваться чужими словами, чтобы выразить собственные чувства? Разве Кристиан де Невилетт, друг Сирано, не повинен в том же? Но действительно ли он все это чувствует?
Ее сердце отчаянно забилось в ожидании следующей реплики. Она помнила, что Эван сказал тогда Кэсси: Я хочу тебя. «Неужели он собирается сказать мне то же самое?» – думала Джун. И в эту секунду молчания Коди сидел и смотрел ей в глаза так открыто, так искренне, с такой надеждой. Это он боялся отказа. Пальцы Джун дрожали. Этого не может быть! Это просто жестокая шутка.
– Ты же знаешь, какая за этим следует реплика. Я уверен, ты ее хорошо помнишь, – улыбнулся Коди. – Но это правда, понимаешь? Поверь мне, я не играю. И мы не на сцене. Это правда. Да. Я хочу тебя.
Джун не выдержала, ее голос одолел застрявший в горле комок.
– Что?! Может, еще и следующую реплику, Коди? Уж не собираешься ли ты сказать, что любишь меня, как Эван, обращаясь к Кэсси каждый день на репетициях? – Но гнев, который она старалась подхлестнуть в себе, быстро угас. Ее голос предательски дрогнул, когда она тихо произнесла: – Это не смешно, Коди.
Ни один мускул не дрогнул на его лице. Он чеканил слова с предельной точностью, его бесстрастный голос рассекал воздух как бритва, пробиваясь прямо к холодному, омертвевшему, лишенному жизни сердцу Джун. Он протянул руку и погладил ее по щеке.
– Мне кажется, я люблю тебя, Джун.
Ошеломленная, она отчаянно искала в его глазах подтверждение искренности его слов, которые казались ей абсолютно невероятными.
Коди неожиданно нагнулся к ней и быстро поцеловал ее в тонкие холодные губы.
– Нет! – Джун непроизвольно отшатнулась и оттолкнула Коди. В голове у нее все помутилось, страх ледяными щупальцами стиснул душу.
– Уходи, Коди! Это какое-то недоразумение. Оставь меня в покое. Я… хочу остаться одна.
– Не могу. – Коди был настроен решительно. – Я не могу оставить тебя одну. Неужели не понятно? Перестань притворяться. Разве не ты позволила мне поцеловать тебя? Скажи.
– Пожалуйста, оставь меня. – Джун без сил закрыла глаза. – Я устала соглашаться с тобой. Тебе здесь нечего делать. Не лезь в мою личную жизнь. Ты всего лишь смазливый голливудский донжуан, неудачник с дырой в кармане! И все. Вот и все! Уходи!
Коди печально кивнул.
– Да, Джун, это правда. Я всего-навсего неудачник и смазливый донжуан. Повторяй это изо дня в день, до тех пор, пока не начнешь в это верить.
Джун молча смотрела на него, ее трясло.
На этот раз Коди решил разыграть отчаяние.
– Не гони меня прочь, Джун. Возможно, фортуна изменила мне, но это не значит, что я не способен чувствовать. Прости, если я обидел тебя. Но я не нашел другого способа, как подойти к тебе и объясниться, хотя это и грубо вышло. Я люблю тебя. Я знаю. Почему ты стараешься меня оттолкнуть?
Джун порывисто вскочила с дивана, как будто он собирался наброситься на нее с ножом. Она перешла на крик:
– Что тебе от меня надо? Ты мне нравишься, Коди. Это правда. Но позволь и мне быть честной до конца. Мне казалось, что мы преодолели некий барьер и стали друзьями! Только друзьями! И все! Уходи сейчас же!
Коди встал с дивана и осторожно взял ее руки в свои горячие ладони.
– Ты права, мы преодолели барьер. И сейчас это очень важно. Я не хочу быть просто твоим другом. Это для меня слишком мало. Можешь называть меня эгоистом. Но скажи только одно, что тебя вполне устраивают нынешние наши отношения. Скажи только, что я тебе противен. Ну скажи же! А потом вышвырни меня вон из этого дома.
Силы изменили Джун. Ей казалось, что все ее тело налилось свинцом и онемело.
– Коди, ты не знаешь меня. Ты не можешь меня любить. Кого ты пытаешься обмануть? Открой глаза! Это ужасная ошибка!
– Я могу любить кого хочу. – Он улыбнулся так обезоруживающе, что Джун растерялась. – И я выбрал тебя.
Но разве это возможно?! Одинокая слеза сползла по ее щеке. Казалось, заговорила ее боль.
– Это неправда! Ты не можешь любить меня!
– Почему?
Подавив рыдание, Джун отчаянно выкрикнула:
– Потому что это невозможно! Разве ты не понимаешь? – Она отступила на шаг и простонала: – Ты что, слепой? Разве ты не видишь того, что видят все?
Лавина эмоций обрушилась на нее, и Джун, не в силах сопротивляться, разрыдалась.
Коди приблизился к ней вплотную и поднес указательный палец к ее губам.
– Я вижу женщину с нечеловеческой силой воли и работоспособностью, которой другие могут только завидовать. Я вижу самую умную, саму остроумную, самую честную на свете женщину. Женщину, с которой, когда она сбрасывает маску беспристрастности, – интересно и весело. Женщину, которой я благодарен уже за то, что она иногда доверяет мне свои проблемы. И все это я нахожу чертовски привлекательным.
Джун тряхнула головой. Может быть, это сон? Жестокий кошмар? Мужчины никогда не замечали ее, а уж эти знаменитые красавчики, которым не составляло труда завладеть любой женщиной, и подавно. Все происходящее казалось ей полным безумием. Однако в глубине души она надеялась, что для нее еще не все потеряно, что еще есть шанс.
– Даже если все, что ты сказал, – правда, Коди, – прошептала она, – то знай, что я не испытываю к тебе никаких чувств. Ты должен это знать. Ты мне нравишься, мне с тобой легко. Но и только.
Последние слова Джун потонули в прорвавшихся наружу рыданиях. Слезы ручьями стекали по ее дрожащим губам, капали с подбородка.
Он снова нагнулся, чтобы поцеловать ее, но помедлил и спросил:
– Ты совсем ничего не чувствуешь?
Джун ощущала на губах и на подбородке его теплое дыхание. Не отрывая глаз от лица Коди, она отодвинулась. Ее сердце готово было разорваться на части, в горле стоял тяжелый комок. Зачем он спросил ее об этом? После всего случившегося что же она может чувствовать?
– Ничего, – отрицательно покачала головой она.
Парализованная нерешительностью и страхом, Джун зачарованно смотрела на его закрытые глаза, когда ощутила пьянящий вкус его губ, теплых и мягких. Боже, как это восхитительно! В ее голове вихрем закружились воспоминания, страхи, тревога, стыд.
Да понимает ли он вообще, что делает? Это, должно быть, ошибка. У него нет на это права!
Из темных глубин памяти одно за другим всплывали воспоминания, больно вонзаясь в сердце, раздирая его, приговаривая к одиночеству.
