Сьюзен Сассман - На диете
– Да пошла ты... – Я убито поплелась прочь. Она не унималась – вертелась вокруг, тяжело наскакивала, толкала в бок, теребила.
– Давай, ответь! Боишься, что осатанею, надаю тебе по шее?
Я перешла на рысцу, запрещая себе снисходить до дурацкой игры. Насмешливые возгласы Кэтлин атаковали меня, словно крохотные стрелы.
– Заткнись!
– Так, уже лучше.
– Отвяжись!
Она схватила меня за руки, встряхнула, развернула лицом к себе:
– А если и дома плюнешь на притворство и пойдешь до конца? Что тогда станет самой страшной карой? Что он уйдет, верно? Что бросит? Знаешь, это было бы не так уж плохо.
Привокзальная улица заполнялась людьми. Я орала на Кэтлин, а мимо неслась на штурм электрички плотная и злая от недосыпа толпа. Сорвав голос, я метнулась под опускающийся шлагбаум, прыжками преодолела пути, скатилась по насыпи – прочь от равнодушного человечества, от вероломной подруги, в свою безопасную темную нору.
Сзади жизнерадостным вихрем снова налетела Кэтлин, проскочившая рельсы прямо перед поездом.
– Выходит, мне больше нельзя брать твои кубики и игрушечную машинку?
Захлебываясь слезами и смехом, я добрела до парка и повалилась на молодую травку. Деловитые утренние прохожие изумленно выкатывали глаза, а я все ревела и ревела на могучем плече Кэтлин.
Дома я отправилась прямиком в спальню и недрогнувшей рукой вытащила обрывок бумаги из-под стопки поваренных книг.
У секретарши “Детективного агентства Хэлси” оказался нормальный, приветливый голос, совершенно не вязавшийся с представлениями о заряженных кольтах и пальбе в грязных переулках. К сожалению, сам мистер Хэлси был в отъезде до семнадцатого числа. Я представилась Барбарой Марлоу, журналисткой газеты “Глоб”, задумавшей серию репортажей о частном сыске. Секретарша, образец профессионализма, задала единственный вопрос: назначу я встречу прямо сейчас или перезвоню, когда вернется ее начальник?
– Сейчас! – решила я, сознательно отрезая себе пути к отступлению.
Мы оговорили детали и распрощались. Я застыла над ежедневником, задумчиво грызя ручку. Интервью еще не скоро. Может, к этому времени мне и впрямь захочется написать статью о частном сыске. Идея устроить за Фрэнклином слежку отдавалась во мне нешуточной тошнотой. Вряд ли я на такое решусь. Но важно другое – заставив себя набрать телефонный номер и назначив встречу с детективом, я совершила огромный шаг, первый шаг после долгих лет покорной летаргии.
* * *Напоследок я снова обежала весь дом – в десятый раз. Заскочила в каждую комнату, распахнула дверцы каждого шкафа, нырнула под каждую кровать. Не хватало, чтобы дети на восемь бесконечных недель лишились какой-нибудь важной чепухи. Действительно, нашлась пара забытых мелочей вроде запасной зубной щетки Джейсона и заколки Рикки. В результате уже в половине восьмого утра я вся была липкой от пота.
Зажав в кулаке находки, я ввалилась в кухню. Фрэнклин обнимал детей.
– Оо, как же я буду скучать! – Он заметил меня. – Ты дала им деньги?
– Нет. Нас особо предупреждали, что в лагере...
Фрэнклин передразнил:
– Их, видите ли, особо предупреждали! Нельзя же без гроша на карманные расходы.
Он эффектным жестом извлек бумажник и захрустел парой свеженьких двадцаток. Дети в восторге сцапали добычу, осыпав папочку добавочной порцией поцелуев.
Я стояла в полном обалдении – вот уж не ожидала от мужа такого предательства. Рикки и Джейсон, дружно забыв о моем присутствии, уже подхватывали с пола рюкзаки и сумки. Пора было грузиться. Лишь тогда глухая зубная боль подсказала мне, что неплохо бы разжать челюсти. Черт с тобой, Фрэнклин, я смолчу. Я на два месяца провожаю детей в лагерь, и меньше всего мне сейчас нужен скандал. Но наедине мы с тобой обязательно поговорим.
Дети схватились за ручки огромной спортивной сумки и поволокли ее к машине. Фрэнклин, поигрывая старательно вылепленными мышцами, непринужденно взвалил на плечо вторую сумку. Мне же, не глядя, приказал оттащить спальные мешки.
– Да, сэр! Так точно, сэр! – Я щелкнула подметками разношенных домашних туфель и переместилась к двери на один крохотный шажок. А вдруг что забыла? Прыжок назад. И снова – шаг вперед, шаг назад, подскок. И – и раз-два-три, раз-два-три...
– Барбара! – рявкнул мой командир. – Пошевеливайся!
Спохватившись, я сунула под мышку свою сумочку, закинула за плечи детские рюкзачки, сгребла в охапку спальные мешки. Уже на крыльце, запирая дверь, явственно ощутила, как сильно пропахла потом. Плевать! Сразу по возвращении залягу в горячую ванну, а дальше по полной программе – гидромассаж, маска, маникюр, подправлю брови, намажу ноги депилятором. Два месяца наедине с мужем. Марафон самых утонченных услад, уж я за этим прослежу. Готовься, Фрэнклин.
У машины Фрэнклин и дети душили друг друга в объятиях. Я обомлела – это выглядело как полное и окончательное прощание. Выходит, он не собирается провожать Рикки и Джейсона до автобуса?
– Хочешь, чтобы я чувствовал себя виноватым, Барби?
– Бред какой-то... Разве я тебя в чем-то виню?
Мой беспомощный лепет оборвала Рикки:
– У папы собрание! – Она смотрела на меня как на умственно отсталую склеротичку. – Это нужно для выборов, – отчетливо, по складам, разъяснил Джейсон таким тоном, каким посвященный разговаривает с полным профаном. В штабе Фрэнклина он исполнял роль главного раздавальщика значков “Скроен для руководства”.
Что-то во мне напряглось и задрожало. Фрэнклин мог бы предупредить... Но что бы мне это дало? Ровным счетом ничего. Может, немного тепла и внимания. И уж конечно, в момент прояснилась бы тайна века – с какой радости традиционно неряшливый воскресный Фрэнклин сегодня превратился в воплощение великосветской элегантности.
– Разве не предупредил? Прости. – Он хладнокровно поскреб несуществующее пятнышко на шикарных льняных брюках.
Мне так и не удалось перехватить его взгляд. Нет, Фрэнклин не отворачивался и глаз не прятал, он просто не видел меня. Я затолкала обиду поглубже.
– Так созвонись, перенеси собрание.
– Мы не в обиде. Папа занят, мы все понимаем. – Рикки бесцеремонно сорвала с меня свой рюкзак и зашвырнула его к заднему стеклу машины.
– Точно, – поддержал сестру Джейсон. – И потом, папа ведь приедет в родительский день.
Вообще-то я тоже приеду. А надо будет, так и пешком прибегу. Но я – это так, довесок... Я – не папа.
Мы с детьми забрались в машину, три дверцы захлопнулись со звуком пушечного выстрела. В салоне моментально сгустилось давящее облако взаимного недовольства. Обычно Рикки и Джейсон дрались за право ехать на переднем сиденье. Теперь они чинно уселись на заднее и в понуром молчании уставились каждый в свое окно. Рикки даже не попыталась завладеть водительским местом. Они, часом, не заболели?
