Жена поневоле - Нинель Лав
«— И почему их два? Либо завещание, либо дарственная — значит, еще сомневается… Кому она собралась передавать Славкино имущество? Фамилия Шубин была в отчете — значит, не просто знакомый, но ничего у вас не выйдет, разлюбезная Кира Дмитриевна — акции банка никому ни подарить, ни продать нельзя, кроме учредителей банка, а по договору доверительного управления «управляющий» имуществом должен действовать в интересах доверителя. Как же вы объясните Вячеславу, что, подарив его имущество другому человеку, вы действовали в его интересах?»
Но в одном Лаврентий был прав: опыт общения с больными у Киры Дмитриевны имелся — никакого смущения и жалости во взгляде (глаза в глаза и никаких рассматриваний пола или стен), ровный голос с нотками усталости и мягкой иронии. Все правильно — словно опытный внимательный доктор с капризным пациентом…
«— Хорошо бы пригласить ее в театр и посмотреть, как она станет выкручиваться, — с привычным сарказмом подумал о себе Лаврентий и нервно дернул большой головой. Волосы опять упали на лицо, и он заправил их за уши маленькой ручкой. Он был не лилипут — маленький человек, у которых соблюдены все пропорции между частями тела, а карлик с телом тридцатисемилетнего мужчины и ужасающе короткими ручками и ножками. — Хотя, кто ее знает, как она отреагирует на мое приглашение — вдруг согласится… И, кто тогда из нас останется в дураках?»
Лаврентий всегда мастерски владел своим голосом, и лишь когда волновался или когда бесконтрольная злость затапливала мозг и душу, послушный инструмент выпадал из его рук — голос становился почти обычным и ему долго потом не удавалось восстановить собственный контроль над собственным голосом. В присутствии этой женщины голос тоже отказывался ему подчиняться — не желал он обольщать и обманывать ее, ну, хоть ты тресни! И это обстоятельство Лаврентию особенно не нравилось!
41
— Поверь, уж я теперь точно знаю — никакие они не ангелы! Несколько дней пообщалась с капитаном Знаменским и потеряла веру в наши правоохранительные органы — ему нет никакого дела до человеческой судьбы и справедливости — кто заплатил, тот и невиноват! Хватит разговаривать по телефону — завтра с утра поеду с ним ругаться! — Кира шла с Николаем от гаража к дому (неся в руках коробки с пирожными и пакет с подарками девочке-призраку, остальные пакеты нес Николай — хорошо, что сейчас он не телохранитель, а домоправитель и их «телохранительские» правила на него не распространяются) и возмущалась, что опять не смогла добиться свидания с Вячеславом Львовичем. — Ему все равно, что человек на самом деле ни в чем не виноват, но все вокруг его обвиняют, подозревают, а уж если улики против него, то держись — не задумываясь, посадят: зачем тратить время и собственные силы, выясняя правду, когда очевидное плавает на поверхности. Нет, не ангелы они, а обыкновенные люди со своими меркантильными интересами, которым свойственно лениться, а главное, ошибаться. Мы должны исключить эту ошибку, поэтому у нас и работают профессионалы!
— Я вот все думаю, как эта девочка попала в наш дом? Вячеслав Львович ее в машине не мог привезти — он всегда ездит с шофером и телохранителем, но ни Стас, ни Виктор, ни Олег никакой девочки в «Мерседесе» не видели. В тот день с нашего участка выезжали и приезжали на участок только две машины: наши «Мерседес» с Вячеславом Львовичем и джип, на котором Раиса Васильевна и Роза с одним из охранников ездили по магазинам за продуктами — так записано в журнале у наружной охраны. А после двенадцати ночи, вообще, никто в дачный поселок не въезжал.
— Тогда как ребенок попал на участок? Бедные родители… Надо Федину позвонить, может уже выяснили, кто и откуда эта девочка?
Кира позвонила Федину и тот сказал, что расследование — это, не их с Николаем дело, и что они уже давно знают про все машины, въезжавшие в поселок и даже останавливающиеся вблизи, просмотрев все записи с видеокамер.
Кира развела руками — мол, не нужны им наши подсказки и догадки и,
посмотрев в глаза Николая, ставшие еще ярче оттененные голубой тенниской, спросила:
— А ваша сестра влюблена в Вячеслава Львовича или в своего шефа?
От неожиданности Николай вздрогнул и отшатнулся, как от пропущенного прямого удара в челюсть, щеки его вспыхнули, но он тут же взял себя в руки.
— Кто вам сказал, что она моя сестра? Мы с ней совсем не похожи друг на друга — отцы у нас разные. Светка на своего отца похожа, я на своего.
— А глаза? Глаза у вас одинаковые, — улыбнулась Кира — от матери, наверно.
— Ладно, сестра… — невесело признался Николай и почувствовал облегчение — скрывать правду от человека, доверявшему ему, было, по его понятию, недопустимо. Однако, тайна принадлежала не ему, а сестре и это его как-то мирило с обстоятельствами. — Фамилии у нас разные, вот я и устроил ее в банк, но никто не должен знать об этом, особенно Вячеслав Львович.
— Что так?
— Да поймите же, Кира Дмитриевна! Если он узнает, что Светка моя сестра, как мне тогда с ним работать? Ведь она иногда сюда в дом с ним приезжала… — опустив голову, Николай сжал кулаки. — Говорил я ей дуре, что не женится он на ней — а она знай, твердит: «люблю, да люблю — вот рожу от него ребеночка, а уж там, как Бог распорядится». Институт забросила, по десять раз на дню к нему в кабинет бегала, у входа его ждала. Родители меня вопросами замучили.
— Да-а, ситуация сложная…
— А то! Эх! Если вы, Кира Дмитриевна, мне так доверяете, то не могу я больше от вас таиться! Пойдемте в беседку, поговорим.
Они свернули в сторону от дома и пошли по дорожке к беседке.
— В общем, дело обстоит так, — усаживаясь у стола на лавку и ставя пакеты рядом, решительно без предисловий начал свои откровения Николай, — Светка беременна!
Удивленно похлопав длинными ресницами, Кира тоже присела на краешек лавки, но с другой стороны и поставила коробки с пирожными на стол, а пакет с подарками рядом на скамейку.
Как ей вести себя в такой ситуации?
С одной стороны она
