Любовь сквозь пиксели - Таня Свон
Не может быть.
Сколько ни пытаюсь наложить образ Оникса на Кирилла, ничего не выходит. Они ведь совершенно разные! И что самое главное…
– У тебя другой голос.
Он разражается смехом, от которого мне становится неловко, будто сказала какую-то глупость. Отступаю к стене, потому что в узком коридоре больше деваться особо некуда.
Дверь открывается, и мимо нас проходит парочка моих одноклассников. Замечаю их внимательные взгляды и то, как они обмениваются несколькими фразами, обернувшись на нас. Вспоминаю, как Катя сказала о том, что меня и Кирилла считают парочкой, и тяжело сглатываю.
– Голос можно подделать, – разводит руками Кирилл, когда в коридоре снова становится пусто. – Есть уйма программ.
Задумываюсь над его словами, в которых есть здравый смысл. Но что-то во мне отторгает теорию, будто Кирилл может быть Ониксом. Не верю… Пока он вдруг не произносит:
– Вот так, судьба бывает жестока. – Он горько усмехается. – Ты сжигаешь ради девушки гильдии, таскаешься с ней по пустыням, а она отвергает тебя, когда не находит под челкой рогов.
Он запускает пятерню в короткую светлую челку и дает мне время переварить его слова. Улыбается, наблюдая, как широко распахиваются мои глаза.
– Зачем? – только и выдыхаю я, потому что в голове сейчас сплошной бардак. Все мысли будто вытряхнули из ящичков, где те аккуратно хранились, и хорошенько перемешали.
Кирилл медленно приближается ко мне. Каждый шаг – вопрос: могу ли? Молчу. Не отстраняюсь. Даже позволяю взять ему мою руку и внимательно прислушиваюсь к собственному телу. Жду какого-то импульса, знака… Но испытываю только тепло там, где мои пальцы сплетаются с пальцами Кирилла.
– Пойдем со мной.
И я иду, послушно переставляя ноги. Не спрашиваю, куда и зачем, потому что понимаю – нам нужно поговорить в тихом месте. Слишком многое мы должны обсудить.
И вот когда мы почти покидаем коридор через один проход, дверь во втором позади нас открывается.
– Куда вы? – слышу голос Мирона, и внутри будто лопается стеклянный шар.
Неужели я все-таки ждала, что Ониксом, вопреки всему, окажется он?..
Ловлю его взгляд, но не знаю, что сказать, как поступить. Поджимаю губы, а в следующий миг Кирилл прячет меня за спину.
– Отдыхай, Лукашов, – весело советует он, – и не мешай влюбленным общаться.
А затем выводит меня из коридора и тянет вверх по лестнице к гостевым комнатам. Мирон торопится за нами, и я не понимаю, что происходит.
– Что-то случилось? – спрашиваю у Мирона, когда он догоняет нас на втором этаже.
Чувствую, как в плечи впиваются пальцы Кирилла, но не свожу глаз с растерянного Мирона. Он одаривает Кирилла грозным взглядом, но, когда смотрит на меня, в его глазах испаряется вся тьма.
– Он заставил тебя? – спрашивает Мирон.
Его ладони спрятаны в карманы черного худи, и я почему-то точно уверена, что Мирон сжимает их в кулаки.
– Нет. Я сама пошла. А в чем дело?
– Да, – жестко чеканит Кирилл. – В чем дело, Лукашов?
Взгляд зеленых глаз сползает с моего лица к плечам, где лежат руки Кирилла. Всего на миг на лицо Мирона набегает тень, и мне даже думается, что это лишь привиделось. Всего один взмах ресниц – и Мирон снова выглядит так, как прежде. Улыбается и говорит:
– Просто я помню, что Дарьяна сказала нам в коридоре на физре. Ее сердце занято, забыл?
– Не забыл, – с пугающим спокойствием отзывается Кирилл и вдруг обнимает меня за плечи. Будто без слов говорит, что я принадлежу ему.
Это настолько неожиданно, что я теряюсь. Замираю и не могу шелохнуться секунд пять, которых Мирону хватает, чтобы сложить два и два.
– Не думал, что это ты, – обращается он к Кириллу, глядя в его лицо поверх моей макушки. После этого он опускает глаза и смотрит уже на меня. – Хорошего вечера.
И уходит, так и не увидев, как стряхиваю руки Кирилла, что обвивают меня, точно лозы.
– Что не так? – Кирилл выгибает брови и столбенеет, когда наталкивается на мой возмущенный взгляд.
– Не касайся меня так, будто я твоя.
Вижу, как эмоции калейдоскопом меняются на его лице. Удивление, раздражение, огорчение…
– Это из-за него?
Кирилл кивает в сторону лестницы. Слежу за его взглядом, но никого не вижу. Потому до меня не сразу доходит, что говорит Кирилл о Мироне, который недавно ушел.
– Тебе нравится он, а не я?
– Мне нравится Оникс, – говорю прямо, – но ты на него не похож.
Внизу играет новая песня, которую ребята поют нестройным хором. В коридоре у гостевой комнаты царит полумрак. Кто-то бы назвал эту обстановку романтичной, но мне она кажется неуместной, неправильной. Как и то, что Кирилл представляется Ониксом.
У них нет ничего общего. Ни голоса, ни манеры поведения. Оникс сдержан и холоден, а Кирилл похож на всполох света. Он – солнечный зайчик. Блеснет ярко и исчезнет. А Оникс – это дым, тягучий и густой, заполняющий каждый уголок сознания.
– Если это не я, то откуда знаю про подземный данж в пустынях?
Эта фраза копьем врезается в броню из недоверия. Сомнения крошатся в пыль. На моем лице отражается удивление, а на лице Кирилла – торжество и довольство.
– Все-таки узнала, – уголки его губ дергаются вверх, рука тянется к моей. – Поговорим?
На этот раз не вырываюсь и послушно следую за Кириллом в пустую гостевую комнату. Когда дверь за нашими спинами захлопывается, отрезая от шумной тусовки, внутри черные крылья расправляет тревога.
«Что ты делаешь? Уходи!» – скребется она, но я запираю страх на замок и выбрасываю ключ.
Это ведь Оникс. Игрок… Нет. Человек, которому я доверилась и которого и не надеялась когда-нибудь встретить. И вот он передо мной – открыл не только душу, но теперь и лицо.
Кирилл сверкает улыбкой так, будто прошел кастинг на роль в рекламе зубной пасты. Выглядит таким довольным, будто выиграл в лотерее. Только вот мне ощущать себя призом совсем не нравится.
– Это и правда ты?
– Мы серьезно будем сейчас это обсуждать? – он быстро указывает пальцем то на меня, то на себя.
Между нами расстояние в несколько шагов, и я не спешу его сокращать. Когда же это хочет сделать Кирилл, отступаю к двери и предупреждающе кладу ладонь на ручку.
– Не надо снова трогать меня, – жестко прошу я, но сама понимаю, что сейчас больше обращаюсь к Кириллу, нежели к Ониксу. Но ведь они – один человек. И оттого так странно вспоминать о притяжении, что испытывала к Ониксу во сне и наяву… Ведь того
