Буду твоей Верой - Ана П. Белинская
Разливаю чай по кружкам и открываю пластиковый контейнер с тортом, как слышу за спиной тихие всхлипы. Оборачиваюсь и вижу, как потрясываются плечи Снеговика. Мне достаточно сделать всего лишь шаг, чтобы оказаться рядом с Верой и увидеть, как тонкими струйками в ее тарелку сыплются слезы.
Вот черт. Хватаюсь за голову и мечусь глазами по кухне. Что нужно делать?
— Черт, я не должен был… — падаю на стул рядом с ней и смотрю в окно, где ноябрьский ветер играет с мокрой листвой, закручивая в пружину. — Вера, прости.
Я — безмозглый кретин, поддавшийся слабости и обрушив на нее личную драму.
Она крутит головой и ее всхлипы становятся громче, накрывает ладонями лицо, а мое сердце разрывается болью, которую я ей причинил. Нервы натягиваются тетивой, ведь мой маленький добрый Снеговик плачет из-за меня.
— Я не могу, Егор. Это несправедливо. Мне так жаль, — роняет хрустальные слезинки. Хочу собрать их все до одной, потому что виноват и не имею никакого права быть причиной ее огорчения.
— Вера, — сажусь на корточки перед ней, заглядываю в лицо. Отрываю тёплую маленькую ладошку и беру в свою руку. — Меня не нужно жалеть. У меня всё хорошо, посмотри, — пробую улыбнуться. — Целый дом в моем полном распоряжении, — пытаюсь шутить, но уместно ли? — Не плачь, — утираю большим пальцем уголки ее потрясающих серо-зеленых глаз.
Мой сентиментальный Снеговик. Что ж ты хороший такой?
Мне так нравится, как ты беззаботно и искренне смеёшься. Твой смех — дороже всех заработанных мною наград и побед. Жалеешь меня, когда мне не нужно. Когда все отболело и превратилось в апатичное равнодушие. Только рядом с тобой оно не работает. С тобой просыпаются чувства, укрытые толстым слоем из детской обиды, разочарования и безразличия.
Резко спрыгивает со стула и бросается мне на шею. Крепко обнимает и вжимается хрупким девичьим телом, касаясь пушистыми мягкими волосами моих голых плеч. Это непередаваемое ощущение тепла топит мою выдержку, выдрессированную годами, и я позволяю ей меня пожалеть. Раз ей так хочется. Я знаю, что эта близость от жалости, а не потому, что… Черт.
Но сдобный аромат слишком яркий, слишком аппетитный, чтобы я смог отказаться, поэтому обнимаю девчонку в ответ. Мои руки забираются под вязаный свитер, но находят преграду в виде неплотной ткани то ли футболки, то ли нательной майки. Выдергиваю из джинсов, ощущая невыносимую потребность чувствовать ее тепло, а когда ощущаю под пальцами бархат ее кожи, шумно выдыхаю.
Вера вздрагивает, отстраняется и смотрит мокрыми огромными глазами в глаза, обнимая за шею.
Испугалась.
Не бойся.
Я помню, что в твоих мыслях другой.
— Давай пить чай, Снеговик? — мы сидим на полу, мои руки поглаживают ее худенькую спинку, а ее — мои плечи.
— Давай.
Я не спешу убрать свои руки, а она не торопится встать. Почему?
Рассматриваю белую кожу, пунцовые щеки и манящие губы, умеющие дарить робкие желанные поцелуи. Мой Снеговик в ответ рассматривает меня и больше не плачет. И мне на мгновение кажется, что она ждет того, о чем бессовестно мечтаю все эти дни.
— Прости, — произносим одновременно.
Вера смущенно отводит глаза и забирает тёплые ладошки, обнимая себя руками. Встает и поправляет задравшийся свитер, избегая встречаться глазами.
Надсадно дышу, облокотившись о крепкую ножку стола, болезненно сжимаю кулаки и ругаю себя, что напугал девчонку своими ненужными чувствами и безумными желаниями.
— Эм-м… — поднимаю голову и смотрю на Веру, нервно потирающую руки о джинсы. — Мне, наверное, пора, — неуверенно произносит.
Наверное …
Сбегает …
— Я тебя отвезу, — поднимаюсь и взбегаю по лестнице в свою комнату. Наспех набрасываю плотную черную толстовку и джинсы. Втягиваю едва уловимый яблочный аромат и понимаю, что сегодня я не один ….
30
— Илюхина!
Расталкивая сонных студентов, бегу на семинар по высшей математике, поглядывая на время. До начала пары осталась всего каких-то пара минут.
— Илюхина! Вера!
Оборачиваюсь и сдуваю выбившуюся прядь из хвоста. Поправляю очки на носу, которые снова надела вместо линз. Почему-то мне вдруг стало не важно, заметит ли Артем Чернышов под оправой цвет моих глаз или нет.
Приглядываюсь, считая, что разговариваю с ожившим привидением, потому что Альбина Суваева ну никак не может окликнуть Веру Илюхину.
— Оглохла что ли? Очки вторые тогда одень, — закатывает глаза одногруппница. Глубоко вздыхаю. Ну и тупица. Причем тут очки и проблемы со слухом?
— Не одень, а надень. Чего тебе?
— Не умничай, — раздраженно фыркает Суваева. Странно, а почему она одна? Где же ее хозяйка? — Тебя в деканат вызывают.
— Зачем? — удивляюсь. Я уже до начала пар успела там побывать. Опять, что ли, студенческую конференцию хотят на меня повесить?
— А я почем знаю? Деканат передо мной не отчитывается.
Снова смотрю на время.
Елки-иголки!
«Ой, ничего с деканатом не станется, после семинара забегу».
— Хорошо. Зайду позже, — разворачиваюсь, чтобы уйти, но Суваева ловко впивается мне в предплечье, не позволяя сделать ни шага.
— Куда? Срочно, Илюхина. Просили зайти срочно, — чеканит по словам Альбина.
Да что там такого срочного?
Слышу, как звенит звонок на пару, а я стою и решаю, что же мне делать дальше.
— Ладно. Передай Варягину, что меня вызвали в деканат, — подумав добавляю. — Пожалуйста.
— Без проблем, — слишком уж охотно соглашается одногруппница.
Собираюсь стартануть с места, как слышу в спину:
— Методички-то отдай, — оборачиваюсь и смотрю на кивающую в сторону охапки пособий, зажатой в руке.
— Точно! Возьми, — как же я могла забыть про методические пособия Варягина для нашего семинара?
Передаю Суваевой брошюрки и пулей
